Освобождение Луки (ЛП) - Эвелин Виктория

В ее голове сформировался новый план. Дистанцирование от него заставило его заговорить, так что теперь пришло время для некоторого положительного подкрепления.

Она убрала руку с его ноги, заработав от него низкое рычание, затем указала на него.

— Лука.

Он уставился на руку, которую она только что убрала с его колена.

Элис помахала рукой перед его лицом, чтобы привлечь его внимание. Она указала на свой рот и сказала: «Лука», затем на его рот и сказала: «Лука», и, наконец, она провела рукой по его колену.

Он проследил глазами за ее движениями. Она снова указала на его рот и стала ждать.

Он несколько раз моргнул, но, наконец, повторил:

— Лука.

Она тихо подбодрила его, сжав кулак в знак успеха, прежде чем снова положить руку ему на колено.

Лука тихо замурлыкал, и его взгляд метнулся от ее лица к руке. Он задумчиво поднял глаза к потолку, затем снова посмотрел на нее и сказал:

— Лука.

Она слегка рассмеялась.

— Ты умный парень. — Она положила левую ладонь на его другое колено.

Ерзая на своем сиденье, он скандировал:

— Лука, Лука, Лука.

Элис на самом деле громко рассмеялась.

— Хорошо, тигр, но нам нужно заставить тебя произнести несколько новых слов. — Она поднесла руку к его лицу.

— Рука.

Он мгновение смотрел на нее, затем потряс руками, надежно зафиксированными на месте, и повторил:

— Рука.

Элис смотрела на Луку, гадая, к чему бы прикоснуться в качестве награды. Странное сочетание вины и возбуждения охватило ее, когда она рассматривала его полуобнаженное тело. Даже избитый и в синяках, он все еще был великолепен. Его широкая, твердая грудь была покрыта загорелой, гладкой кожей. Маленькие белые татуировки, покрывавшие его тело, умоляли ее провести по ним пальцем.

— Рука, — твердо повторил он.

Она протянула руку и провела по маленькой изогнутой татуировке, которая проходила вдоль его точеного пресса. Лука снова начал мурлыкать, и тугие мышцы его живота напряглись от ее прикосновения.

Проводя пальцем по татуировке все ниже и ниже, она услышала, как у него вырвался стон. Когда она добралась до линии его брюк, она ахнула и отдернула руку. Массивная эрекция была отчетливо видна сквозь его тонкие брюки. Она подняла на него взгляд и обнаружила, что его глаза снова стали черными.

Низким, рокочущим голосом он прорычал:

— Рука.

Она издала нервный, пронзительный смешок.

— Да, может быть, если ты придумаешь план побега, я помогу тебе.

Элис сглотнула и заставила себя смотреть куда угодно, только не на его колени. Должно быть, это пытка — чувствовать постоянное возбуждение и не иметь возможности облегчиться.

Она с несчастным видом посмотрела на него, надеясь, что он поймет, в каком положении она оказалась.

— Прости, Лука. Если бы ты не был накачан наркотиками и попросил меня подурачиться с тобой, я бы сделала это, не задумываясь, поверь мне.

Гулкий, сиплый голос снова отразился эхом от потолка.

— Продолжай прикасаться к нему.

Элис быстро протянула руку, беспокоясь, что Луку снова ударят током, если она этого не сделает. Кроме того, они смотрят. Она начала массировать его руки и плечи, бросая свирепый взгляд в камеру.

— Когда твои руки вот так вытянуты, должно быть, очень больно.

Глаза Луки закрылись, и он застонал, когда она потерла его ноющие мышцы.

Элис вспомнила голос, который только что приказал ей прикоснуться к нему. Это был не голос Хеласа. Он ушел? Куда он делся, если не всегда был здесь?

Глава 4

Лука

Все было как в тумане. Беспорядочные мысли приходили к нему обрывками, но он не мог удержать ни одну из них. Каждый раз, когда он пытался, всепоглощающее вожделение застилало его разум, оставляя тупую, мучительную боль в теле.

Мягкие руки, скользящие по его горящей коже, были его единственной передышкой. Он мог чувствовать ее. Слышать ее. Свою пару.

Пока она была рядом с ним, он обнаружил, что может сосредоточиться. Когда она заговорила, ее голос ощущался как прохладный мед, стекающий по его ноющему телу.

Он не мог понять ее слов, но когда он заговорил, она прикоснулась к нему, поэтому он сосредоточил всю свою энергию на том, чтобы отогнать темное облако похоти, которое затмевало его чувства, и определить предметы, на которые она указала. Рука. Дверь. Элис.

Теперь она касалась его плеч. Провела своими мягкими ладонями по его спине. Он пытался вспомнить, где он был, как сюда попал, но каждый раз, когда он это делал, его разум терялся, пока не оставалась единственная мысль. Возьми ее. Возьми свою пару.

Он сосредоточился на ее руках и ее нежных словах.

Сосредоточься на ней.

Она была его спасательным кругом. Единственное, что связывало его с его незамутненным разумом.

Он почувствовал, как холодный металл обхватывает его запястья. Хотя он не мог вспомнить, как они туда попали или почему он был связан, он был благодарен. Если бы его руки были свободны, он не был уверен, что смог бы контролировать себя.

Глава 5

Элис вела счет своим дням единственным доступным ей способом без часов, считая свои визиты к Луке. Предполагая, что ее приводили к нему каждый день, она насчитала две недели в этом месте.

Она ждала этих визитов с большим нетерпением, чем могла бы выразить словами. Лука не только утешал ее своим глубоким голосом и знакомыми льдисто-голубыми глазами, но и давал ей почувствовать, что она не одинока. Всякий раз, когда ее мучили кошмары или когда ее тревога возникала из ниоткуда, Элис знала, что на следующий день она может обвить руками его шею, и он успокоит ее. Она уже несколько раз плакала у него на плече, и чем чаще это происходило, тем меньше смущалась. Он утыкался носом в ее шею, когда она плакала, и слегка мурлыкал, каким-то образом зная, даже сквозь туман в голове, как заставить ее почувствовать себя лучше.

После ее визитов Сэл, Гишен или Хелас привожали ее обратно в камеру, где ее ждала еда. Если Хелас провожал ее, как это было сегодня, он рассказывал ей о ходе дня и иногда, в зависимости от своего настроения, отвечал на некоторые ее вопросы.

Сегодня Хелас тихо сидел в углу, скрестив руки на груди, наблюдая, как Элис ест. Его обычно непроницаемая маска невинного очарования исчезла. Вместо этого его губы были сжаты, а лоб задумчиво нахмурен. Что-то произошло, что вызвало эту перемену в его сдержанном поведении, но она понятия не имела, что.

Элис ела медленно, заставляя себя проглотить безвкусную кашицу, которую ей давали каждый день. Либо люди на этой планете ели только один раз в день, либо они кормили ее только один раз в день.

— У него еще нет меток, — сказал Хелас, обращаясь скорее к комнате в целом, чем к себе.

Не зная, что сказать, она моргнула.

— У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу? — спросил он, прищурившись.

Застигнутая врасплох, она села немного прямее. Он никогда раньше не спрашивал ее мнения ни о чем. Мудак, должно быть, действительно в растерянности.

Один и тот же вопрос крутился у нее в голове каждую ночь. Почему у Луки не появлялись метки? Самым логичным выводом было то, что она не была его парой.

Беспокойство охватывало ее каждый раз, когда она размышляла об этом. Возможность того, что она могла бы стать парой Луки, была единственной ценной вещью в ней и, следовательно, единственной вещью, защищающей ее прямо сейчас. Если бы Хелас тоже пришел к такому выводу, ее свидания с Лукой, вероятно, кардинально изменились бы.

Хотя она постоянно боролась с собой, чтобы не привязываться к Луке, не заботиться о нем, простая правда заключалась в том, что она это делала. Она просто была слишком слаба, чтобы держать свое сердце взаперти от того, кто не сделал ничего плохого. Он был ее опорой, и хотя они едва могли разговаривать друг с другом, она начала чувствовать связь с ним, которую никогда не чувствовала ни с кем другим.