Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Я осторожно коснулась её предплечья. Когда она не отстранилась, я придвинулась ближе и обняла её. Вел была выше меня даже сидя, и поза вышла неловкой.

Гвен продолжала гладить её по спине.

Мэддокс тяжело вздохнул.

— Сегодня ты была очень смелой, Вел. То, что ты сделала перед лицом всей Эйре…

— Предполагалось, что этого никогда не случится. Что мне никогда не придётся требовать имя Руад. Но после того, как план иле провалился, я поняла, что жизнь изменится. — Она уткнулась мне под подбородок, и я почувствовала дрожь, которую она тщетно пыталась скрыть. — Слухи о том, что Двор рушится и королевская семья в хаосе, становились всё громче. И мысль пустила во мне корни. Я уже не могла её вырвать. Неделю назад я сказала родителям, что не хочу больше прятаться. Мэддокс и Аланна исчезли, Сейдж оказалась предательницей, а я не могла сидеть, сложа руки, читая книги и сохраняя нейтралитет. Я больше не могла.

Я понимала её. Я заметила спящую воительницу в Вел ещё в самом начале. Такой человек не может оставаться сторонним наблюдателем, ему нужно действовать. В противном случае вина сожрёт его изнутри.

— Но кое-что ты сказала раньше, у Камня… — Она отстранилась, чтобы посмотреть на меня. — Что ты будешь носить корону лишь до тех пор, пока не найдётся кто-то более достойный.

Карие глаза Веледы потемнели, опустели.

— В этом мире, полном магии, гейсов, порталов в иные жизни, бессмертных существ… В моей крови нет ничего. Она ничего не значит, в отличие от того, что с такой самоуверенностью внушали себе Нессиа. — Она запнулась. — Руад всегда были лишь мужчинами и женщинами. А я ещё и несу в себе наследие ужаса и дискриминации.

Я обдумала её слова.

— То, что ты видишь как изъян, я считаю благословением, — прошептала я в конце концов.

Я заметила её удивление по тому, как её подбородок дрогнул. Веледа никогда не была из тех, кто выставляет чувства напоказ — она не смеялась во весь голос, как Гвен, не ворчала, как Сейдж, и уж точно не имела самодовольной поступи Мэддокса. Она привыкла быть кем-то другим: прикусывать язык, тщательно подбирать слова, наблюдать за жизнями близких, пока её собственная стояла на паузе.

— Возможно, у тебя нет магии и никакой гейс не следует за тобой по пятам. Но… помнишь, в замке Сутхарлан, когда я учила тебя метать ножи? Тогда мне показалось, что ты чувствуешь себя в ловушке, и теперь я понимаю почему. Но больше тебе не нужно прятаться, Вел, ни одну грань своего существа. Даже эти прекрасные волосы. И свобода какое-то время будет выбивать тебя из равновесия. Ты станешь испытывать вину без причины и иногда тосковать по прежней жизни. И это будет нормально.

Мы все сделали вид, что не замечаем, как она сглотнула, и её глаза заблестели влагой.

— Просто… Я не знаю, кто я. Не узнаю себя в зеркале.

Ах… богини. Я знала это чувство. Знала, насколько оно может быть мучительным. Как потерянно при этом себя ощущаешь.

Пвиль снял очки и достал носовой платок. Гвен взяла Веле́ду за руку.

— Ты узнаешь. Хочешь совет? — Вел моргнула и кивнула. — Смотри на тех, кто рядом. На тех, кто любит тебя. Твои родители, Мэддокс, Аланна, Хоп, Каэли, я сама, даже этот идиот Оберон… Мы-то знаем, кто ты, и обожаем каждую твою сторону — сильную и уязвимую. Мы расскажем тебе, кто такая Веле́да Руад, подменённая девочка. И если вдруг забудешь или засомневаешься, просто спроси. Мы напомним тебе с радостью.

Вел кивала на каждое слово Гвен, словно хотела поверить изо всех сил. Шмыгнула носом и переплела пальцы с моими. Невольно до меня донеслись волны гордости и любви. Сильные, прекрасные, глубокие чувства. Тьма протянулась и нежно коснулась её костяшек.

Когда она подняла взгляд, в нём больше не было пустоты.

— Я не собираюсь спрашивать у Оберона ни черта, — заявила она.

Я едва удержалась от смеха, но улыбка всё же прорвалась.

Гвен фыркнула.

— Ну, что-то мне подсказывает, он всё равно не удержится и скажет.

***

Той ночью Абердин вернулся вместе с Фионом и другими членами Братства. Они перенесли тело Брана во дворец, не устраивая лишнего шума; похоронили его — так было правильно, даже если речь шла о нём. Сейдж же заточили в королевские подземелья, где не требовалась магия: решётки там были из гематита.

Мэддокс отвёл меня в комнату, которая принадлежала ему с самого детства и юности. Я не стала любоваться эбеновой мебелью или занавесями. Мы скользнули в постель, и я обняла его, пока он плакал по Брану и Сейдж. Нити огня и тьмы переплелись вокруг нас. Я шептала ему сказки и истории до тех пор, пока он не заснул.

Потом я вышла на балкон. Он выходил на плац и благородные кварталы возле дворца. Виден был высокий забор из гематита, часть лабиринта, фонтаны и вдали — Калсада Луахра.

К моему изумлению, Эпона мирно жевала куст. Тот самый, что был подстрижен в форме мерроу-рыбы и когда-то напугал меня до смерти на Теу Биад.

Улицы, несмотря на поздний час, кишели людьми. Весть уже разлетелась по городу и, вероятно, достигла дворян, переселившихся в загородные имения. У ворот я различила Абердина, Пвиля и других мужчин и женщин. Там были хвосты, рога, заострённые уши, даже бабочкины крылья. Люди и сидхи из Братства подходили группами — недоверчивые, растерянные, но полные надежды. Смотрели на мраморные стены, словно не верили, что могут оказаться так близко.

Этой ночью Братство заняло дворец.

Глава 51

Аланна

Из дуба, света и вереска.

Из чистой славы и силы.

Из грёз и песнопений.

Из этого и многого большего сотворены рога короля фей.

Из запретной книги Двор Паралды

На следующий день десятки лебедей вылетели из дворца, неся послания всем членам Братства по всей Гибернии. Их настоятельно призывали собраться у нас до Самайна и прибыть готовыми к войне.

По совету родителей Веледа назначила командиром армии Ульстера — человека, который с юности состоял в Братстве. Когда-то он внедрялся среди солдат и прекрасно знал устройство академии. К тому же нужно было срочно поставить там надёжного человека, чтобы удерживать порядок.

Два дня подряд Вел писала письма с нашей помощи. Они должны были исходить именно от неё, с королевской печатью, подтверждая официально то, что она провозгласила у Камня Судьбы. Но главным было другое: она предупредила всю Эйру о надвигающейся битве и настойчиво просила держаться подальше от города или искать убежища во дворце тем, кому больше некуда идти. Благородные и простолюдины, сидхи и люди. А кто пожелает сражаться — того примут.

Журнал Эхо народа сильно помог распространить весть.

Неожиданная поддержка пришла на третий день нашего пребывания. Веледа устроилась в чайной комнате неподалёку от королевской библиотеки, превратив её в свой кабинет. По очевидным причинам она отказывалась пользоваться покоями королей и принцев и больше не надевала корону.

Гвен вошла осторожно. Последние дни она проводила в Академии вместе с Ульстером, исполняя роль связного: многие солдаты её помнили и признавали отличной охотницей. Она занялась розыском тех немногих, кто сопровождал Брана до конца, включая свидетелей того, что произошло у Камня Судьбы, — чтобы выяснить, где находится Нуккелави.

Никто не знал. По их словам, он исчез после того, как Бран потребовал у него корону. Морриган утверждала, что без ясной цели Всадник будет ждать скорого прибытия Теутуса, чтобы воссоединиться со своим господином.

Гвен выдохнула.

— Вел, у тебя… э-э… гостья.

Наша подруга застыла — растрёпанная, с тёмными кругами под глазами и в помятой одежде. На фоне изумрудных обоев, лакированного стола, золотых бра и гранитного камина она смотрелась как каштан в корзине с яйцами.

— Знать? — хрипло спросила она.

Гвен кивнула.

— Одна. Я пропустила её, потому что думаю… в общем, тебе стоит выслушать.

Я отложила сургуч и печать, в которых успела стать мастером, и поднялась. Гвен распахнула дверь, и фигура, ожидавшая в коридоре, скользнула по коврам, будто в собственном доме. На ней был изумительный ансамбль: жакет с длинными рукавами и юбка из роскошного синего бархата. Перчатки и зонтик подходили по цвету, а поверх золотистых локонов лежала белая муслиновая вуаль. По комнате поплыл запах роз.