Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Веледа взяла Мэддокса под руку и потянула. Он сопротивлялся, его лицо выражало чистое недоумение. Я пошла следом, сердце колотилось, словно в клетке.

Он опустился на колени рядом с Браном. Если тот ещё не умер, то оставалось ему недолго. Смотреть на это было невыносимо. Из горла Мэддокса вырвался странный звук, когда он склонил голову и взял иссохшую руку принца. Вся его скорбь и мука обрушились в наш союз.

Я обвила его сердце тьмой, любовью и поддержкой — и замерла, когда ощутила рывок в животе, а под ногами шевельнулась тень.

Мэддокс оцепенел и взглянул на меня через плечо, глаза его распахнулись шире обычного. Он тоже это почувствовал.

Принц Бран умер. И я вобрала его душу.

Всё это было… безумием.

А затем мы вернулись к Веледе. С каменным лицом Мэддокс подал ей руку, и она её приняла. Люди вновь расступились, образовав коридор.

Абердин подтолкнул меня в том же направлении.

— Иди с ними и с Пвилем. Мы разберёмся с ситуацией и позаботимся о Бране. — Тень скользнула по его лицу. — По крайней мере, о том, что от него осталось.

Я была настолько ошеломлена, что могла лишь повиноваться. Они двигались уверенно, словно давно имели план. Бараний рог Пвиля покачивался из стороны в сторону, контролируя, чтобы никто вдруг не выхватил оружие и не набросился на нас. Многие и рта раскрыть не могли от изумления, но это ничего не значило. Паника могла вспыхнуть в любой миг. На их глазах только что сгорел единственный оставшийся принц, а следом короновалась полная незнакомка.

Наша ходьба превратилась в шествие, когда Веледа повела нас по мощёным улочкам Эйре, оставляя позади квартал Академии. Я начала догадываться о цели, когда мы свернули на Кальсаду Луахры. В последний раз, когда я шла по ней, радикально настроенные сидхи напали на мою карету и едва не убили меня. А сразу после я узнала, что Мэддокс — наследный принц.

Теперь же Веледа была королевой.

В этой проклятой столице никогда ничего не бывало обычным.

Из переулка впереди появились Каэли, Гвен и Ронан, с ними была Эпона.

Челюсть Гвен, кажется, могла коснуться мостовой. Ронан щёлкнул пальцами, и двое из его девиц скользнули к нему.

— Отмените завтрашнюю публикацию. Вот настоящая новость.

— Заголовок?

— «Потерянная наследница шествует по столице под руку с лжепринцем».

Пвиль метнул в него взгляд, полный ярости, но Ронан лишь ухмыльнулся и исчез вместе со своими девицами. Каэли и Гвен присоединились к нам, и не существовало слов, чтобы объяснить им, какого демона тут происходило, потому что даже я сама ещё этого не осознала. Сотни горожан следовали за нами, их шаги и перешёптывания гулом висели в воздухе.

Были дети, у которых отвисали челюсти при виде сложенных крыльев Мэддокса и длинного белого рога Эпоны. Единорог фыркал, отпугивая слишком любопытных.

— Боже мой… — шептала Гвен снова и снова. — Боже мой.

Глаза Каэли едва умещались на её лице.

— Это только мне кажется, или она блондинкой стала ещё красивее?

В третий раз в своей жизни я вошла во дворцовый плац, с его прудами, фонтаном в центре и дорожкой, ведущей к живой изгороди-лабиринту. Несколько потерянных солдат схватились за мечи, но корона на голове Веледы вогнала их в замешательство.

— Возвращайтесь в Академию, — велела Веледа, и голос её не дрогнул. — Оставайтесь там до новых распоряжений.

Не скажу, что они побежали выполнять приказ, но сопротивления не оказали, и мы прошли через двор к просторному вестибюлю. Изогнутые лестницы и золотые перила пробудили во мне горько-сладкие воспоминания.

Но не такие горькие, как трое видеру, вынырнувшие из тени и преградившие путь Веледе. Я знала имя лишь одного — Зекрия.

Пвиль встал грудью перед дочерью.

— Ты… — прохрипел один, дыхание его было полным шорохов и шипения.

— Эта корона… — забормотал другой.

— Да. Эта корона. Я — королева, и потому теперь вы служите мне. Отойдите.

Они замялись, их чёрные одеяния колыхались. Говорили, что видеру некогда были могущественными друидами, предавшими Паральду и вставшими на сторону Теутуса в войне. Они лишились своих природных фейских даров и стали тёмными существами, демонами. Как и Всадников, король-демон оставил их присматривать и служить при человеческом Дворе. Никогда прежде я не слышала, чтобы они покидали пределы дворца.

Веледа выпрямилась во весь рост, её карие глаза сверкнули.

— Отойдите.

И, не издав ни звука, три тёмные фигуры исчезли.

Тишина обрушилась на дворец.

И сразу же Веледа рухнула без чувств.

Хладнокровие Вел оказалось лишь игрой — и, похоже, оно полностью её истощило. Пвиль подхватил её на руки, а Мэддокс, лучше всех знавший дворец, повёл нас в небольшой салончик на первом этаже. Он плотно закрыл дверь, убедившись, что поблизости никого нет: ни солдат, ни слуг. В воздухе витали пыль и петрикор, запах запустения.

— Большинство дезертировали и сбежали за последние недели, — рассказал Пвиль. — Пошли слухи, что безумие и болезнь одолели Брана, и он начал убивать без разбора, включая слуг и поваров. — Потом глубоко вдохнул и прижал к себе меня и Мэддокса, обняв нас обоих. — Ради богинь, никогда больше так не исчезайте.

— Это были не совсем мы, — проворчал мой спутник.

Пока Мэддокс пересказывал всё, что с нами произошло, я устроилась рядом с Веледой и Гвен; Каэли бросила в мою сторону взгляд и осталась на месте.

Под своей мантией Вел носила привычные ей штаны и рубаху и поспешила снять корону, едва появилась возможность. Теперь она лежала на чёрной шёлковой отоманке, совершенно безобидная после того, как только что свела в могилу принца.

Я невольно любовалась её платиновыми прядями, так контрастировавшими с золотыми локонами Гвен. Они оттеняли бледность кожи и делали её карие глаза почти ореховыми. Каэли была права. Веледа стала красивее, когда перестала прятаться… как и любой человек.

У неё был тот же тон кожи, что у её настоящей матери и брата.

Я нашла хрустальный столик с графинами.

— Немного придворного разбавленного виски? — предложила я.

Вел сжалась, словно уменьшилась.

— Пожалуйста.

Я разлила бокалы всем и потом молчала рядом с ней, ломая голову, что, к демонам, сказать. Гвен, похоже, тоже была потрясена — она только гладила Вел по спине, уставившись в ковёр.

Я отпила виски.

— Поздравляю с находкой кузницы Гоба.

Веледа наклонилась, ставя пустой бокал на стол.

— Надеюсь, Ойсин её отыщет. И что она принесёт пользу.

— Знаешь… — сказала я как бы между делом. — Я начала подозревать, что с тобой что-то не так, ещё после истории с деарг-ду. Всё не могла понять, зачем вампирам тащить тебя, если в твоих жилах течёт кровь сидхи. Пусть наполовину, но этого должно было хватить, чтобы сопротивляться их гипнозу. А потом была Орна, и она всегда чувствовала в тебе человеческое.

Вел посмотрела на меня краем глаза.

— Но ты поняла, что дело в моих волосах.

Значит, мне не показалось, и дело было не в вине и не в проклятой браслетной магии. Я действительно советовала Вел сменить состав её краски.

— Я была травницей. Варила краски для женщин в Галснене, и запах ореха и чёрной ягоды ни с чем не спутаешь. Но я думала, тебе просто не нравится твой природный цвет. Или ты стесняешься его по какой-то причине.

В сущности, желание Веледы быть брюнеткой вместо блондинки тогда ничуть не насторожило. Но теперь всё встало на свои места: почему она так спешила укрыться от дождя, почему не купалась с нами, почему солнечные лучи выхватывали в её волосах золотые искры.

И когда муйрдрис окатил её в подземелье… Она обратилась к Оберону — несмотря на его отвратительное прошлое, — и тот укрыл её, словно знал, что ей есть что скрывать.

— Оберон знает, да?

— Да. Он один из немногих, кроме Пвиля и Абердина. — Она подняла взгляд на своего приёмного отца. — После обмена с Мэддоксом и гибели друидов они не смогли избавиться от меня. Но и доверить меня случайной семье не могли. Тогда придумали историю о сидхи, погибших от лихорадки, и будто бы нашли меня и спасли. Что, в сущности, было правдой. Спасли.