Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Это никогда не были ни Оберон, ни Персиммон, ни Мидоу.

Поскольку Сейдж молчала, Мэддокс продолжил:

— Скажи одно: ты хоть когда-нибудь по-настоящему принадлежала к Братству?

Через несколько секунд она прошептала едва слышно:

— Нет.

«Те, кто сражается изо всех сил, всегда делают это потому, что есть нечто ценное, что нужно защитить».

— Теперь я задам тебе несколько вопросов, и ты ответишь правду. Иначе сама знаешь методы охотников, как они заставляют говорить упрямцев, — а с гематитом на запястьях ты этого не выдержишь. Если решишь усложнить, Аланна выпустит тьму, которую ты так презираешь.

Моя магия плавала вокруг свободно, и это был первый раз, когда она не проявила особого рвения к боли и крови. Сейдж ей нравилась.

— Волунд узнал, что я иле, благодаря тебе?

Лицо Сейдж омрачилось, и она покачала головой:

— Гейс запрещал мне говорить. Ему пришлось самому догадаться.

Мэддокс расспрашивал её о событиях, о которых я не знала, о нападениях в Гибернии ещё до того, как я встретила их в Гримфире, нападениях, в которых он подозревал Инис Файл и для которых так и не находилось объяснения.

Сейдж одно за другим подтверждала или опровергала.

— Когда твой отец предложил нам убежище в Анисе, а ты уверяла, что мы будем в безопасности, ты уже знала, что это ложь?

— Я получила от него письмо с приказом убедить вас отправиться туда. Его точных планов не знала, но… да. Я догадывалась, что он что-то задумал для Аланны. Остальное прояснилось позже.

— Чья была идея с зачарованными браслетами?

— Сивада. На пиру он понял, что выпитое зелье держится в вашей крови недолго, вы слишком быстро его выжигали, и мы не могли ничего сделать. Тогда он предложил привязать магию к предмету, который постоянно соприкасался бы с вашей кожей. — Она мотнула грязными тёмно-золотыми прядями. — Но браслеты тоже оказались несовершенными. Аланна сопротивлялась уже через несколько часов, пока мы плыли через Мьюрдрис к Эйре. И как только пересекли мост в бухте, она начала пробуждаться.

Я сжала руки в кулаки.

— Зачем весь этот спектакль? Зачем заставила меня думать, что Мэддокс смотрит в трещину?

— Это было единственное, что пришло в голову, чтобы заманить тебя туда, прежде чем ты догадалась, что происходит.

Мэддокс зарычал глухо и яростно. Над нами ставили опыты в Анисе. Теперь стало ясно, откуда тот ступор на пиру и удивлённое лицо Ран, когда тьма встряхнула меня.

В тот день, когда я столкнулась с ней в особняке, помогала ли она Сиваду в лавке? Придумывала ли, как отравить нас с Мэддоксом, чтобы ослабить и разделить?

После того как стало ясно, насколько глубока была измена Сейдж, Мэддокс поднялся. Его шипы угрожающе выступили над плечами.

— Я не могу и не хочу простить тебе то, что ты отправила мою спутницу на смерть. Но ты приговаривала не только её — и меня тоже. Я доверил тебе свою жизнь, свои страхи, свои сомнения, доверил всё. Я защищал тебя от тех, кто считал тебя слишком колючей и равнодушной, слишком жестокой в некоторых вылазках. Ты была для меня как сестра, а пока я отдавал тебе свою жизнь в руки, ты продавала свою честь ради бредней собственного отца. Пока смеялась и пила с Гвен, ты плела заговоры, чтобы убивать и пытать невинных. — Мой спутник провёл рукой по волосам, потерянный. — Я не знаю, кто ты. Я не знаю, с кем делил жизнь все эти годы.

Сейдж продолжала скрести и скрести камень, раздирая свои раны.

— Гвен неделями была уверена, что я заколдована. — Её улыбка вышла пустой и жуткой. — Всегда-всегда такая дура.

Это сломало Мэддокса — я ощутила его боль в связи. Он резко вышел к двери. Я скользнула к полу, рядом с Сейдж.

Я думала обо всех случаях, когда она могла бы остановиться и повернуть назад, но не сделала этого. О руке, которую могла протянуть мне, чтобы я не сорвалась в пропасть. О разговоре под дубом. О слепой вере Гвен.

— Я думаю, не всё было ложью. Думаю, за той девочкой, которую сломали в Анисе, всё же прячется женщина, которая была никудышной ученицей друи, до ужаса боялась лепреконов и чьи глаза сияли звёздами на Бельтайн. Я знаю, тебя мутило от распятия герцогов и их детей, и что ты избегала нас, потому что тебя разъедала вина. Мне жаль, что твои страхи и травмы оказались сильнее тебя, Сейдж, и я не держу зла за то, что ты столкнула меня в трещину. — Я наклонилась и понизила голос, затыкая уши Мэддоксу пригоршней тьмы. — Но ты разбила сердце моему спутнику, и этого я тебе никогда не забуду. Теперь ты и твой отец знаете, что меня не так-то просто убить, и, что бы ни случилось в Гибернии, я надеюсь, ты сгниёшь в какой-нибудь яме в одиночестве, помня, что у тебя когда-то были семья и друзья, готовые отдать за тебя всё, а ты всё это предала.

Потом я вышла в коридор, оставив позади маленький осколок сердца. Мэддокс смотрел на меня с подозрением и горечью.

— Что ты ей сказала?

— Что я не привезла ей яблочных сладостей, разумеется.

Он мне не поверил, но это уже было неважно. Я взяла его за руки и потащила вниз. На лестнице, пока мы оказались на одной высоте, я поцеловала его.

Наконец его напряжённые плечи опустились, крылья расслабились, и из груди вырвался застрявший вздох.

— Чёрт, — выдохнул он.

Я обняла его крепко, он уткнулся носом в мою шею, его рог задел мой висок.

Внизу входная дверь распахнулась настежь, и внутрь ворвались Гвен, Ронан и вихрь листьев из нового сада.

— Живо, к лошадям! — закричала Гвен. — Иначе мы не успеем! Они собираются…

Из кухни выскочили Каэли и Фионн, встревоженные. Гвен застыла с открытым ртом, увидев нас на лестнице, а позади неё Ронан потер глаза кулаками. Его усы выглядели чуть поникшими.

— Я мало спал в последние дни.

— В-вы живы, — пробормотала Гвен.

— Куда мы не успеем? — потребовала Каэли. Она схватила Гвен за руки и встряхнула. — Говори сейчас, а потом уже реагируй!

— Это принц, — сказал Ронан. — Он направляется к Камню Судьбы, чтобы доказать, что он законный наследник.

Глава 50

Аланна

Предлагаю перенести Камень Судьбы.

Молодые солдаты и новички, успешно выдержавшие экзамены,

пьют слишком много и склонны к безрассудным поступкам.

Из письма коменданта Академии во дворец

Мы с Мэддоксом без промедления направились в Эйре. Каэли, Гвен и Ронан собирались как можно быстрее добраться до столицы через реку, а Фионн решил остаться с Хопом и следить за Сейдж.

— Если этот проклятый идиот протянет ноги, я выпью за это прямо отсюда, — проворчал он.

Мы оставили позади дворец и полетели к зубчатым башням Академии. Она была построена после войны и, в отличие от прочих зданий, не блистала белым мрамором и изяществом. Это была крепость из тёмного камня, окружённая высокими стенами, внутри которых воспитывали и закаляли армию людей. Район вокруг полностью подстроился под нужды солдат: он был полон таверн и, хотя это было общественной тайной, кое-где в захолустных трущобах скрывались дома утех.

На площади, перед двойными воротами Академии из гематита, стоял Камень Судьбы. Я видела его. Многие жители Гибернии видели. Это была туристическая достопримечательность и великая гордость Двора. Место, куда ступали Теутус, Луахра и первый Нессия, где началась королевская династия.

Все прилегающие улицы и площадь были переполнены людьми. Кто-то заметил нас, указал пальцем, и нервозность, смешанная с ужасом, прокатилась по толпе. Хотя, если быть честной, это ощущение уже давно витало в воздухе. Жители Эйре — в целом обеспеченные и благодушно невежественные — больше не могли закрывать глаза на реальность своего королевства. Это было видно в их измождённых лицах, выпученных глазах и беспокойстве.

Люди расступались, когда мы направились к площади; и люди, и скрывающиеся среди них сидхи освобождали дорогу. Серые, как шифер, тучи укрывали небо, и в воздухе чувствовался запах той самой бури, сквозь которую мы с Мэддоксом только что пролетели. Осень безраздельно овладела Гибернией за время нашего отсутствия.