Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Я ахнула.

Рядом Мэддокс откинул голову назад, совершенно ошеломлённый.

Фионн изогнул губы в лёгкой усмешке под своей уже не такой густой бородой. Нельзя сказать, что он побрился, но хотя бы она больше не доставала ему до груди.

В конце концов Хоп щёлкнул зубами и выхватил у меня половник.

— Садись, пока не свалилась прямо в мою еду.

Я очень впечатлённо опустилась рядом с сестрой.

— Кузница Гоба.

Каэли энергично кивнула.

— Да. Ойсин собрал несколько сидхов из На Сиог и отправился туда на разведку. Уже больше трёх недель прошло.

Мэддокс рухнул рядом со мной. Стул жалобно заскрипел под его тяжестью.

— Твою ж…

— Они надеются найти оружие и… не знаю, какие-нибудь чудеса гобов, что могут нам помочь. До Самайна осталось так мало, мы должны быть готовы ко всему.

Я затаила дыхание.

«Я жду тебя в Самайн в бухте Эйре! Жалкий трусливый ублюдок!»

— По этому поводу… — начала я.

Я поведала им всё, что случилось, и оба они вздрогнули, когда осознали, что Орны больше нет. Что я её потеряла. Их лица, когда они услышали, что мы встретились с самим Теутусом, а потом оказались на Огненных островах, стоило бы увековечить.

Каэли сжала мои руки так сильно, что костяшки побелели.

— Ваши вулканы извергают драгоценные камни, как в легендах? Они спят на лавовых ложах? Летают стаями, как птицы?

Мэддокс фыркнул, развеселённый.

— Забудь всё, что слышала об островах. Но твоя сестра привезла тебе оттуда подарки.

— Разумеется, привезла. Она знает, что я бы ей этого никогда не простила.

Фионн хлопнул ладонью по столу.

— Можем мы сосредоточиться на том факте, что Теутус вот-вот прибудет в Гибернию? — Его мутноватые глаза сузились, и он уставился на меня. — Тебе обязательно было его провоцировать, помимо всего остального? Разве тебе мало было оставить его без руки и разгуливать по его королевству?

— Ты же меня знаешь. Мне нравится делать всё основательно.

Его грязные ногти заскребли по дереву.

— Это не смешно, девчонка.

Я вздохнула. Он был прав. Совсем не смешно.

— Была причина, по которой я заставила его прийти. В какой-то момент я смогла коснуться его, и он показал мне воспоминание. То был конец войны: он и Тараксис стояли на холме Тинтаджел. — Я пересказала всю сцену: кипящую ярость Теутуса, отчаяние богини, тела фианнов в низине. Когда я рассказывала это Мэддоксу, он согласился со мной. — Теперь я знаю, почему он ушёл вместо того, чтобы наслаждаться своей победой, и почему не возвращался в Гибернию пять столетий.

Бессмертный нахмурился.

— Ну, выкладывай уже.

Тут же начал ругаться, когда из его бороды пробились прекрасные ромашки.

— Будь вежлив, — пробормотала Каэли.

— Хватит, чтоб тебя! Я ж останусь без бороды!

— Не думаю, что это было бы так уж ужасно.

Я с улыбкой наблюдала за ними. Сестра явно воспользовалась временем, чтобы укрепить свою магию и довести Фионна.

Когда шум улёгся, я сказала:

— Это гейс. Поэтому моя магия смогла уловить то воспоминание, хотя у демонов нет оива, — потому что демон скован гейсом, а это уже магия Гибернии. — Я облизнула губы. — Теутус не может вернуться в Гибернию из-за клятвы, которую дал Тараксис: покинуть эти земли, если она отдаст себя. Я почувствовала, как бездонная магия захватила его в тот миг, как он согласился, и он это знает. Поэтому он поспешил уйти и оставил здесь Тёмных Всадников и множество демонов, ведь сам он не смог бы править.

— О, чешуя Никсы, — проворчал Фионн, выдирая ромашки из бороды.

Мэддокс усмехнулся:

— И когда он придёт, он нарушит этот гейс. Они бывают благословением или проклятием. Наид нак — это тоже гейс, но дар, который наложил Ширр. А в случае Теутуса — это проклятие. Его накажут за неповиновение. В худшем случае…

— Смерть, — закончил Фионн. — Я сам чуть не помер за то, что отведал собачатины из рук одной дурочки, слишком уж настойчивой.

Я уставилась на него во все глаза.

— Так это ты тот самый человек? С двумя противоречивыми гейсами?

— Быть фианном до войны было непросто. Один мой брат по клятве, Хавган, не мог идти на восток, скакать на рассвете и открывать глаза под водой. Никто не хотел брать его в задания, сущий кошмар.

Мы доедали рагу Хопа, обсуждая все новости, и рука Каэли ни на миг не отпускала мою. Я ощущала её магию — яркую, пульсирующую, словно она рвалась перелиться в меня, поделиться чем-то.

— Мне жаль Орну, — тихо прошептала она.

— Спасибо.

Ни от меня, ни от Мэддокса не ускользнул тот факт, что брауни вышел из кухни с дымящейся тарелкой, левитирующей на подносе, и вернулся уже без неё.

На десерт мы подали угощения с островов, и мне показалось, что Фионн даже прослезился, попробовав яблоки после стольких лет.

— Мой отец их обожал, — прошептал он.

Кумалл.

«Добро пожаловать, лаили! Парни, у нас новый брат в когорте!»

Моя сестра слишком уж выразительно наслаждалась яблочными тарталетками, и я в итоге разрыдалась от смеха, несмотря ни на что.

За последние месяцы я испытала больше сильных, противоречивых и сокрушительных эмоций, чем за все свои почти двадцать один год. Я решила, что это правильно. Что надо жить и чувствовать, даже если будущее туманно и лишено смысла.

В конце концов, ощущая в связи с Мэддоксом отголосок его печали, я сама спросила:

— Где Сейдж?

Каэли ответила мягко:

— Наверху, в одной из спален. С тех пор, как всё случилось, она оттуда не выходит.

Кулаки Мэддокса сжались.

— Я должен поговорить с ней.

— Я пойду с тобой.

— Нет…

— Ты не убьёшь её и не ударишь, мы оба это знаем. — Я поднялась, слизывая сахарную пудру с пальцев. — Ты просто хочешь ответов. И я тоже.

Сейдж находилась в спальне, выходящей окнами на запад, и это показалось мне ироничным по очевидным причинам. Дверь не была заперта, и, когда мы вошли, на плечи обрушился водопад магии. Пвил и Абердин наверняка запечатали комнату, чтобы Сейдж не смогла сбежать, если бы у неё возникло такое желание.

В чём я сомневалась. Она могла бы умчаться верхом в Вармаэт сразу после того, как столкнула меня в трещину, и к тому времени, когда остальные узнали бы, что случилось, была бы уже далеко. Но она этого не сделала.

Комната была обставлена мебелью, и пленнице не отказывали в удобствах. Сейдж сидела на полу, между кроватью и окном, и её вид вызывал во мне ненависть. Я ненавидела тени под её глазами. Ненавидела царапины на её руках. Ненавидела кандалы из гематита, скрывавшие её красивые черты. Ненавидела её окровавленные пальцы, которыми она неустанно скребла по дереву пола.

Она не повернула головы. Только ресницы дрогнули.

— Мне показалось, я услышала ваши голоса, но…

— Что? — резко бросил Мэддокс. — Ты думала, мы не вернёмся живыми?

Она не ответила.

Я опустилась на кровать. Если бы вытянула ногу, могла бы коснуться Сейдж.

— Не советую Иной Мир в качестве курорта, — заметила я. — Сплошной холод, скелеты повсюду и король-демон с отвратительным гостеприимством.

Единственной её реакцией было ещё сильнее сжать потрескавшиеся губы. Рагу, что приготовил Хоп, остывало на столе, нетронутое.

Мэддокс подтянул табурет, сел чуть в стороне от меня, развернувшись к Сейдж и расправив крылья. Связь передала мне его смятение и эмоции, тщательно скрытые за привычной маской. Со стороны он выглядел так, будто просто ждал своей очереди в парикмахерской.

Он опёрся локтями на колени, переплёл пальцы и произнёс:

— Ты — одна из шпионок Волунда.

Услышать это от него, даже несмотря на то, что я сама уже подозревала, было всё равно что получить пощёчину.

«Когда мои шпионы донесли новость о твоём появлении в Эйре в облике дракона, я не мог не удивиться», — сказал Волунд.

Даже Реан нас предупреждала:

«Не доверяйте им. Никому. Их кровь полна ненависти к людям и к демонам. Это всё, что для них имеет значение».