Эпоха героев (ЛП) - Нира Страусс

Мэддокс справлялся великолепно. Он сражался с ураганным ветром, умудряясь удерживать нас на плаву большую часть времени. Его крылья были крепки, а глаза защищали особые слизистые плёнки — вторые веки, оберегавшие зрение от стихии. А ещё он был таким тёплым, что помог мне не окоченеть совсем.

И всё же я радовалась, что нам не пришлось покидать острова по морю. Вах там был ужасен. Волны выше двадцати метров рождались, закручивались и рушились, подбрасывая брызги так высоко, что они задевали лапы Мэддокса. Немногие существа могли бы пережить подобные водяные пасти.

И вдруг мы вырвались из угольно-чёрных облаков, оставив позади молнии, ветер и бурю. Внезапное безмолвие звенело в ушах. Море всё ещё бушевало, но уже не было смертельной западнёй. А вдали показалась земля. Я различила гряду Хелглаз с громадным скоплением облаков над ней и торговые суда, что следовали по привычному пути между Гримфиром, Реймсом, Эйре и Илькой.

Когда подлетим ближе…

Да, — подтвердил Мэддокс. — Я обернусь. Лучше, чтобы никто на континенте пока не узнал, что по Гибернии летает настоящий дракон.

Именно.

Я погладила его, наслаждаясь его рыкотливым урчанием — мощной вибрацией, что трясла мои кости. К этому моменту холод заковал моё лицо, а коса превратилась в жёсткий ледяной жгут.

Я укрылась тьмой, когда он оставил драконью форму. Всего три секунды я падала в воздухе, прежде чем крепкие и знакомые руки подхватили меня. Когда я вцепилась в его шею, он зашипел:

— Ты ледяная!

— Не у всех внутри есть камин, знаешь ли.

Он не ответил, лишь сжал губы и прибавил скорость. С моря бухта Эйре представляла собой тёмный и опасный пляж, резко обрывающийся скалой. На тех чёрных камнях многие клялись видели селки. Наверху возвышался Толл Глойр, а за мостом — дворец. Я гадала, уцелела ли дыра в потолке бального зала.

Затем я взглянула на расселину, в которую меня швырнули, и не знала, как относиться к этому.

Рука Мэддокса сжала мой бедро. Я взглянула на него — в его глазах горела убийственная ярость. Я могла лишь догадываться, что он испытывал, когда узнал, что кто-то из близких, кто-то дорогой, попытался избавиться от его спутницы.

Мы свернули к Реймсу, и вскоре болотистые земли окрестностей предстали пред нами. Когда я различила хижину и дуб, сердце забилось быстрее. Сад изменился. Вернее, появился. Теперь густая зелёная трава покрывала двор, плющ вился по стенам дома и конюшни, а сотни азалий окружали дуб.

Когда мы приземлились, меня окутал терпкий аромат растений и щекочущее касание сладкой магии.

Мэддокс чихнул как раз в тот момент, когда из дома донёсся визг.

Каэли бросилась к нам, её алые пряди развевались за спиной. Она не переставала вопить что-то вроде:

— Да, чёрт возьми! Я, мать вашу, настоящая провидица! Да чтоб вы все провалились!

Она врезалась в меня с такой силой, что мы обе рухнули на землю среди папоротников и бегоний. Сестра не плакала, продолжала сыпать проклятиями, трясти меня и яростно мять мои озябшие щёки.

— Лаеки… не… ругайся… — выдавила я.

Она вскочила и дёрнула меня на ноги. От резкости у меня закружилась голова. Мэддокс вскинул брови, когда Каэли начала колотить его кулаками в грудь, приговаривая:

— Да, чёрт, чёрт, чёрт!

С её криками дуб задрожал, и на моих глазах на его стволе и ветвях проросли пласты мха. У основания расцвели новые азалии. Ещё больше плюща укрыло дом.

— Лаеки…

— А ты! — Моя сестра зашагала к двери. Там стоял Фионн, угрюмый и такой же неопрятный, как всегда. — Я же говорила!

И, к моему полному изумлению, со всего размаха наступила ему на ногу, заставив его взвыть.

— Да чтоб…! — Бессмертный захромал и прикусил язык, чтобы не договорить. — Прекрати, окаянная. Ты превратишь это место в чёртов райский сад. Какое ж это тогда логово?

Каэли одарила его взглядом, острым и смертельным, как клинок.

— Хотел вырыть вам могилы и проститься, — объяснила она, всё ещё взвинченная. — Я сама чуть не закопала его сотню раз.

Судя по улыбке Мэддокса, он находил всё это крайне забавным. Даже когда мелкие плети плюща попытались ухватить его сапоги, и ему пришлось вырваться.

— Ах, значит, вы поладили, — заметил он. — Все, кто знает этого обаятельного старца, рано или поздно хотят его прикончить.

Каэли буркнула что-то невнятное, но её взгляд вновь встретился с моим, и мы снова обнялись. На этот раз — сдержаннее.

— Я знала, что ты жива, — прошептала она с яростью. — Чувствовала.

— Прости, Лаеки. Случилось слишком многое.

Она вздохнула и отстранилась.

— Здесь тоже. Давайте, заходите. Хоп наверняка уже готовит что-нибудь, чтобы вы согрелись, и это будет его способом сказать вам, что он грыз ногти, как безумец, всё то время, пока вас не было.

— Враньё! — выкрикнул тоненький голосок изнутри.

Мы вошли в дом — и обнаружили его… пустым. Никто не выбежал нас встречать, кроме очень ворчливой Дедалеры, которая обнюхала нам ноги и, не найдя ничего интересного, снова удалилась на кухню.

Хоп не позволил мне его обнять — вместо этого хлопнул половником по пальцам и велел мешать рагу. Я послушно подчинилась с мягкой улыбкой. К тому же, жар от очага был именно тем, что мне сейчас требовалось.

— Где все? — спросил Мэддокс.

Моя сестра глубоко вдохнула, собирая свои волосы — чуть длиннее, чем я их помнила, — в высокий пучок при помощи шпилек.

— Ронан и Гвен должны явиться с минуты на минуту, сегодня утром он получил срочное послание от своих девчонок. От Морриган с тех пор, как она отправилась на поиски Никсы, ничего не слышно, а про Ойсина долго рассказывать. Что касается Пвила, Абердина и Веледы… — она подняла с обеденного стола клочок бумаги. — Они ушли неделю назад, ничего не объяснив, и оставили это.

Мы с Мэддоксом молча прочли короткую записку.

«Не волнуйтесь. Вернёмся до Самайна».

— Но случилось что-то? — спросил мой спутник. — Они отправились встретиться с другими членами Братства? Или получили какие-то вести?

Фионн проворчал и тяжело опустился на один из стульев.

— Не в курсе. Они были полностью поглощены изучением книги после того, что там нашли, и мы ждали Ойсина со дня на день.

Я едва не возразила, когда Хоп стукнул меня по коленям за то, что я мешала «неправильно».

— Что вы имеете в виду? Куда подался кузнец?

Каэли закрыла лицо руками.

— Ох, вы же ни за что, не поверите.

Мы с Мэддоксом обменялись саркастическим взглядом.

— А вы и нашу историю, не поверите.

— Ну, тогда начнём мы. После того как вы исчезли и наступил полный хаос, Веледа сосредоточилась на изучении Эпохи Богинь. Что нам ещё оставалось? Никто не верил, что вы сможете вернуться из Иного мира, кроме Гвен и меня, — она бросила полный яда взгляд на Фионна, который лишь равнодушно моргнул. — Эта книга — свод всех событий во времена Триады, и она довольно запутанна. Пвил уверен, что у неё не один автор, и в некоторых местах она напоминает личный дневник. Однажды они наткнулись на записи, принадлежащие Гобу, королю гномов, и его дочери Гейрдии. — Сестра крутила в пальцах стакан воды и пристально смотрела на меня. — Помнишь историю, что ты рассказывала мне про Рагман’дара?

Я удивилась, что она её помнила. Я ведь поведала её, когда она ещё была медвежонком.

— Конечно.

— Так вот, Рагман’дар действительно существует, только это вовсе не обиженное создание, брошенное матерью. Та легенда возникла, чтобы оправдать подземные шумы и толчки, потому что… — она облизнула губы, увлечённая, — потому что там, в глубинах Гибернии, великий Гоб построил свою кузницу. Там он выковал гибернийскую сталь и трудился без устали во время войны, снабжая армии Триады оружием. В книге был даже план кнока, что лежат под герцогством Двергар, и указано, как туда попасть. — Так как мы с Мэддоксом продолжали лишь ошарашенно на неё смотреть, она хлопнула в ладони. — Ну не понимаете? Дрожь земли и странные звуки — это дыхание гномьих машин!