Раненое сердце (СИ) - "полевка"

Со времени показательной дуэли с Инсаром поединки с наследниками как отрезало. Как выяснилось, Инсар был заядлым дуэлянтом, на его счету было множество побед, и поэтому к нему относились с опаской. Инсар просто не мог смириться с поражением, каждый раз списывая его на слепую случайность и везение соперника. Но после того, как Тигран так легко и показательно спокойно разобрался с «одним из лучших», к нему стали относиться с почтением. Ран теперь мог спокойно перемещаться по городу, не опасаясь задержек в пути. С ним только издали вежливо раскланивались. Это было очень кстати, поскольку теперь к работе с общиной добавилась работа на станции, и Рану приходилось достаточно много разъезжать по городу. На станции шла активная подготовка к операции. Мышцы, кровеносные сосуды, узлы нервных клеток вкупе с лимфоузлами и сосудами выращивались из стволовых клеток, и Ран заказал недостающее количество нанитов для операции. Дирбасу приходилось смириться с постоянными осмотрами целой руки, проекция которой должна была стать прообразом конечного результата. Длина и ширина костей стали заданными параметрами, и Ран составлял 3D программы для нанитов. А потом раз за разом мысленно пошагово проводил саму операцию. Альби напросился ассистировать ему во время подготовки. Теперь Альби получил бэйджик с доступом на станцию в расплывчатой должности ассистента. Кроме этого, у него появился шкафчик в раздевалке на станции и хлопковая униформа нежно-персикового цвета младшего медперсонала. В первый раз, когда он переодевался, то очень волновался. Оказывается, он уже привык к просторным платьям и длинным туникам, и теперь в униформе чувствовал себя почти как в пижаме. Заки, несмотря на все его бурчания и возмущенное фырканье, оставался в «центральном корпусе» и в стерильные коридоры не имел доступа. Хорошо, что Ран был рядом. Оказывается, там было много народу. Помимо врачей там были добровольцы для испытания экспериментальных вакцин. У этих людей не было доступа на планету, в отличие от врачей и медперсонала среднего звена. Младшего медперсонала на станции практически не было. Всю работу по уборке помещений делали роботы, а «грязную посуду» и испорченные образцы заботливо складировали в контейнеры и вместе с пояснениями отправляли «заказчикам». Тем самым фармацевтическим компаниям, которые оплачивали содержание станции и работу медперсонала. За всем этим как коршуны присматривали провизоры от Сабаха. После того, как одну из компаний уличили в разработке военных препаратов на основе шур-шура, провизоры имели право засовывать свои любопытные носы в каждую пробирку, сколько бы ни скрипели зубами зазнайки-ученые. И только команда Хатима чувствовала себя на станции привольно. Провизоры издали раскланивались с омегой и вежливо улыбались его работникам. У Рана были две комнаты, отведенные под его нужды. В одной обитал Дирбас. Там размещались койка, стол, стул и маленький коврик для намаза. Дирбас в самом начале отключил визор и закрыл непроницаемой шторой небольшой иллюминатор, через который можно было рассматривать звезды и изредка пролетающие корабли звездного флота Сабаха. В другой комнате было полно аппаратуры команды Хатима, которую сейчас по большей части стянули под одну из стен, освободив для Рана необходимое место. Для нанооперации даже хирургический стол не был нужен. Только мощный компьютер с выносной трехмерной панелью экрана, на котором можно было видеть работу нанитов как в самый мощный микроскоп. Там же стояли чаши, в которых росли недостающие органы для руки, и только саму кость предстояло полностью формировать из нанитов. Для этого была специальная программа, и хирург в данном случае как оператор присматривал за ее правильным исполнением. Ран пока работал с виртуальной моделью руки. Проговаривая вслух, какие именно и в какой последовательности он производит манипуляции. После «вскрытия» зарубцованных ран на руке наниты зажимали края сосудов, с перерубленной мышцы делался свежий срез с тканей, а потом наниты наращивали кость, вначале замыкался контур магистральных вен и только потом крепились мышцы. Причем выращенная мышца обрезалась и крепилась при помощи тех же нанитов к родной мышце пациента. При этом, поскольку мышца была из собственных стволовых клеток, организм должен был принять ее, как родную. А потом была монотонная работа по закреплению лимфосистемы, нервных узлов, протягивания и соединения с родительскими органами сосудов и оттяжка капилляров при помощи тех же нанитов. А потом все это накрывалось нанокожей с зачатками эпидермиса. Первая «пробная операция» на интерактивном тренажёре заняла почти двенадцать часов и проводилась под присмотром другого нанохирурга. Который, впрочем, не проводил операций по наращиванию потерянного, а работая на планете, самое большее, это сращивал при помощи нанитов переломы. Задела мощности нанитов хватало как раз на несколько минут работы, а потом магнитное поле планеты превращало их в неподвижный мусор. И все «несработавшие» наниты выводились той же лимфосистемой как сор из организма. Задача Альби была подавать необходимое во время операции, будь это инструменты, биоматериал или вода для самого хирурга. И Альби была привычна такая работа еще со времен назра на Земле. Если во время первой операции Ран указывал Альби, что надо подавать ему для работы, то во второй и все последующие разы Альби делал это без напоминаний. Вторая виртуальная операция продлилась девять часов, третья – восемь. В четвертый раз время показало семь с половиной часов, и Ран сказал, что это не спринтерский забег на время и главное, чтобы все получилось как надо, вне зависимости от потраченного времени. Во время четвертой репетиции в операционной присутствовал Дирбас, ведь подобная операция проводилась под местным обезболиванием, и альфа должен быть готов к тому, что будет происходить с его рукой, чтобы избежать возможных истерик или нервных срывов во время самой операции. Восстановление руки проводилось в два этапа, и после первой операции Дирбас получал стеклянную колбу, в которой в розоватом питательном растворе можно было наблюдать воочию, как кости обрастают тканью, как мышца наливается кровью и жизнью, а маленькие невидимые глазу умные машинки натягивают новую кожу, закрывая новые мышцы и делая все это просто рукой. Пусть пока и без кисти… На пятый день, когда была назначена операция, все волновались, и Дирбас, и Хатим, который хотел присутствовать как наблюдатель, и хирург-куратор интернатуры Рана, и только сам молодой хирург был совершенно спокоен. Альби чувствовал по связи то же ледяное спокойствие и сосредоточенность, как и во время боя с Инсаром. Ран, казалось, отсекал все лишние эмоции и переживания, становился как функциональный механизм, созданный для единственной задачи. К концу восьмичасовой операции устали все: и Ран с Альби, и Дирбас, и все врачи в лаборатории, но зато сквозь медицинское стекло было видно ажурный полупрозрачный каркас полых пока костей с закрепленными мышцами. Новые сухожилия надежно крепились, нервные окончания посылали сигналы и даже позволяли небольшое движение вновь воссозданных костей. Теперь оставалось только дождаться, чтобы все прижилось, как положено, обросло плотью, наполнилось кровью и жизнью, и новая кожа закрыла всю конструкцию. На следующее утро Ран впервые с тех пор, как оказался на Сабахе, проспал утренний намаз. Альби закрывал рукой его глаза, чтобы утреннее солнце из окна не разбудило мужа, и тот глубоко спал, подрагивая во сне ресницами. И только когда с минаретов закричали следующий азан, Ран наконец проснулся. Первое, что он увидел – это полупрозрачные от солнечных лучей пальцы. Они, как зонтик, создавали тень, уберегая его глаза. Ран мягко улыбнулся и притянул к губам любимые ручки обожаемого супруга.

- Я тоже тебя очень люблю, – прошептал альфа, – очень сильно, как воду…

- Позавтракаем в кровати? – обрадовался омега, – как будто мы лентяи и все время принадлежит только нам!

– Конечно, – улыбнулся альфа, – если хочешь, я сегодня буду только с тобой. Родители сообщили, что сегодня или в самом крайнем случае завтра уже возвращаются. Так что только на минуточку заскочим на станцию, посмотрим, как Дирбас переночевал, и все!