Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи

Кастилец исчез за дверью, а Габриэль поделился с присутствующими своими мыслями:

— Простите, господа, что напустил на себя таинственность. Мой план таков. Вы, ваше величество, встретитесь завтра со старейшинами цехов и попросите, чтобы горожане выступили в Монлери. Всем известна их медлительность, и потому схолары, с которыми сейчас побеседует Родриго, своими речами воспламенят патриотические настроения горожан. И тогда завтра за ужином дети и жены будут требовать от мужчин немедленно принять участие в освобождении юного короля. Многотысячная толпа парижан двинется к осажденному Луи и, окружив его живым щитом, доставит в столицу. Рыцари мятежных баронов побрезгуют воевать с простолюдинами, да и, думаю, многим из них благородство не позволит обнажить мечи против детей и женщин, которых в толпе будет множество.

— Вы действительно считаете, что моего мальчика удастся спасти? — Королева не отрывала глаз от шевалье.

— Я много лет водил караваны в Леванте. При хорошей организации все получится. Но невооруженная толпа — всего лишь толпа, — добавил Габриэль и, повернувшись к графу де Дрё, спросил: — Мессир, вы сможете выделить надежных воинов, которые не побрезгуют облачиться в одежду горожан и несколько дней провести среди ремесленников и вилланов?

— Если прикажу, они и коровами прикинутся, — уверенно ответил Робер. — Сколько людей надо?

— С полсотни. Король будет двигаться внутри своей охраны, а я с вашими переодетыми воинами, растворившись в толпе, создам второе вооруженное кольцо. Если что, Луи мы отобьем. Но я уверен, мятежники не рискнут воевать с невооруженной многотысячной массой.

— Я тоже дам людей, — подал голос Амори де Монфор.

— А остальным что делать? — Матье де Монморанси, которого отодвинули на задний план, не скрывал раздражения.

— В полной боевой готовности стоять в предместье Парижа!

— Считайте, что этот приказ исходил из моих уст! — быстро вставила королева, не позволив оскорбленному коннетаблю взорваться. Подойдя вплотную к Габриэлю, она по-матерински перекрестила его и, еле сдерживая слезы, прошептала: — Действуйте, и да поможет вам Господь!

К вечеру следующего дня Париж бурлил в неистовом воодушевлении. В своих зажигательных речах схолары уделили особое внимание юному возрасту короля, пробуждая в парижанах не только верноподданнические чувства, но и родительский инстинкт. А наутро огромная толпа, незаметно, но очень умело направляемая д’Эспри, возглавлявшим сотню переодетых воинов, двинулась в направлении Шатр-су-Монлери.

Лишь раз произошла неожиданная стычка. Небольшой наемный отряд мятежников принял разведывательную группу во главе с Габриэлем за отбившихся от основного потока горожан и решил обобрать их. Открывать врагам, что среди толпы парижан есть хорошо вооруженные люди, не входило в планы шевалье, но и погибнуть ему не хотелось.

— К бою! В живых никого не оставлять! — негромко скомандовал Габриэль.

Неожиданность была на их стороне: наемников вскоре перебили, трупы свалили в яму и прикрыли ветками.

В остальном план, тщательно контролируемый Габриэлем, сработал без сбоев. Герцог Бретонский скрежетал зубами, проклиная весь мир и обзывая своих воинов трусами. Но никто не рискнул напасть на тысячи невооруженных людей, среди которых шли веселые дети, гордые своей храбростью женщины и не пожелавшие отставать от молодежи старики. Простой люд использовал вместо оружия молитву; он громко просил Господа сохранить жизнь королю и уберечь его от врагов. Счастливый Луи ехал посреди этой живой реки и подобно римскому триумфатору приветствовал верноподданных, толпившихся по обочинам и славивших его.

Такого Франция еще не видела!

***

В тот день, когда горожане вышли из Парижа, Родриго рассказал своей госпоже о намерении графа Шампани собрать войско и выступить в направлении Корбейля. Так он, пожалуй, сорвет мирный план Габриэля.

— Этого нельзя допустить! — воскликнула Бланка, услышав от Сабины тревожное известие, и забегала по спальне. — Надо срочно предупредить Тибо!

— Гонца с письменным приказом не пошлешь — опасно, — произнесла баронесса. — Да и непонятно, как поведет себя заносчивый граф. А учитывая то, что каждый час обстановка может измениться…

— Все верно! Но Родриго руководит схоларами, а Робер де Дрё как сквозь землю провалился! Наверное, в одиночку отправился спасать мир, — горько пошутила Бланка, опустившись в кресло. — Амори и Матье руководят войсками. Придется поехать вам, моя дорогая.

— Немедленно отправляюсь в путь, — без малейших колебаний отозвалась Сабина.

— Я знаю, что вы сильно простужены. Днем вы сдерживаете кашель. — Королева улыбкой прервала возражения. — Ночью же я отчетливо его слышу. Но надежда только на вас. Вам в подробностях известен план шевалье, а главное, вы знаете характер Тибо и умеете его укрощать. Поезжайте, по моим сведениям, граф сейчас недалеко — в Куломье. Не дайте ему все испортить!

К великому изумлению Сабины, графа Шампани не пришлось уговаривать. Его, как и всех, потрясла идея Габриэля. Тибо пообещал стоять вместе с войском в стороне, но в полной боевой готовности.

— Разрешите, мадам, дать вам отряд воинов? — участливо предложил Тибо. — Времена сейчас неспокойные…

— Спасибо, мессир, не сто`ит. Я прибыла сюда в сопровождении трех охранников; надеюсь, что так же благополучно вернусь в Париж.

— Но вы больны! Может, отлежитесь в тепле? Пусть вас осмотрит мой лекарь…

— Еще раз благодарю за заботу, но боюсь, что от волнений я расхвораюсь еще сильнее. Мне надо срочно ехать в Париж.

— Тревожитесь за своего красавца-шевалье? — добродушно поддразнил ее граф.

— Очень! — улыбнулась Сабина.

Несмотря на иронию, взгляд Тибо выражал восхищение ее мужеством.

Поздно вечером баронесса двинулась в обратный путь. Но дожди вконец размыли дороги, еще не просохшие после зимы, и ее маленькая кавалькада заблудилась в лесу. Вскоре путники заметили костры и выехали на большую прогалину, где у огня грелись несколько дюжин крестьян. Увидев богато одетую даму и трех вооруженных всадников, подвыпившие вилланы окружили их и развязно потребовали спешиться. Один охранник потянулся за мечом, но его тут же сбили наземь огромной дубиной и связали. Двое других воинов, прикрывая сеньору, отступали к чаще леса. Нахальные мужицкие руки тянулись к красивой всаднице, и ее охранникам пришлось покалечить нескольких крестьян. Вилланы взвыли и, стянув воинов с коней, искрошили ножами. Сабину связали, заткнули ей кляпом рот и, бросив наземь у костра, принялись вершить суд.

— Наверняка это шпионы! Откуда они ехали? Со стороны Корбейля! Значит, герцог Бретонский задумал какую-то хитрость! — заявляли одни.

— Она благородная дама, пусть с ней господа разбираются! А то будем потом виноваты! — кричали другие.

— Что-то на этот раз сеньоры сами не справились, нас на помощь позвали! — не соглашались третьи.

— Говори, сучка, ты шпионка? — Мужик, заросший бородой по самые глаза, ткнул Сабину палкой в бок. В ответ она решительно замотала головой. — Нет? Ну конечно, обделалась от страха!

Поляна огласилась грубым хохотом.

— Ладно, утро вечера мудренее. Завтра до обеда решим: то ли потешимся да вздернем эту хитрую лису на дереве, то ли и впрямь передадим ее графьям!

Лишь один молоденький виллан пожалел красавицу. Он исчез под покровом ночи, намереваясь разыскать благородных господ, чтобы те спасли несчастную.

***

Бланка почти угадала причину, по которой исчез граф де Дрё, только он умчался не спасать мир, а утверждать в нем справедливость. Всего лишь с четырьмя всадниками Робер поскакал к брату, намереваясь высказать ему свое негодование. Он прекрасно понимал, что его проповедь вряд ли подействует на Пьера, однако вновь промолчать не смог.

Братья встретились в открытом поле недалеко от Корбейля. Три дюжины всадников Моклерка окружили графа де Дрё и его спутников. Пьер и Робер спешились и отошли в сторону. Широко расставив ноги, синеглазые атлеты одновременно заложили большие пальцы рук за пояс и уставились друг на друга в упор. Они решили не тратить время на ненужные приветствия.