Без ума от леди - Джеймс Элоиза

В ответ девушка принялась столь энергично обмахиваться веером, что прядь волос леди Генриетты взметнулась в воздух и упала ей на щеку. Какой восхитительный цвет. Словно прогретый на солнце мед.

– Да… да чем угодно, мистер Дарби! Я, к примеру, очень жизнерадостный человек – так утверждают все мои друзья. И абсолютно счастлива просто сидеть в оранжерее и обрывать увядшие лепестки роз.

– Весьма полезное занятие, – пробормотал Дарби.

– А как насчет вас, сэр? Я знаю, вы всю жизнь прожили в Лондоне и занимаетесь тем… – девушка нервно захихикала, – чем занимаются все лондонские джентльмены.

Неужели она намекает на его распутство? Нет, быть этого не может.

– Вы боксируете? – с придыханием спросила мисс Эйкен.

– Нет, не боксирую, – ответил Дарби. – Боюсь, меня никогда не привлекало искусство поколачивания своих приятелей.

– О… – Ответ явно ее разочаровал, но она быстро взяла себя в руки. – Я читала о джентльменах, встречающихся на ринге с самим Джоном Джексоном [4], и предположила, что вы проводите время столь же увлекательно.

– Вовсе нет, – поспешил возразить Дарби.

В этот момент собеседницы леди Генриетты поднялись со своих мест, и мисс Эйкен немедленно повернулась к ней. Эта девушка действительно обладала безупречными манерами. В частности, она не проявляла ни капли ревности и не пыталась вести себя собственнически, как поступило бы большинство молодых женщин в присутствии такой красавицы, как леди Генриетта Маклеллан.

– Должно быть, вы очень взволнованы предстоящим дебютом, Люси, – произнесла Генриетта. Приятно было отметить, что ее улыбка производила неизгладимое впечатление не только на него. Мисс Эйкен мгновенно оживилась и стала похожей на юную девочку на приеме по случаю ее дня рождения.

– Знаете, леди Генриетта, мое платье для дебюта полностью расшито драгоценными камнями. А мою прическу украсят три пера. Представляете: целых три!

Дарби угрюмо отхлебнул мадеры.

– Мы намерены перебраться в город первого февраля. Вы будете в Лондоне на открытии сезона? – спросила у него мисс Эйкен.

– Почти наверняка, – ответил Дарби, делая еще один глоток.

Взгляд девушки заострился. Черные глаза-бусинки, рыжеватые волосы. Ну вылитая лиса.

– Вы не испытываете волнения в преддверии сезона, сэр?

– Если честно, нет.

– Боже мой, почему? По-моему, чудеснее нет ничего на свете! – Мисс Эйкен всплеснула руками в экстазе предвкушения. – Танцы в «Олмаке», прогулки верхом в парке, чаепитие в гостиной ее королевского величества!

– Мне не нравится толкаться в переполненном зале под нестройные звуки оркестра, а единственные мужчины, катающиеся в парке верхом, – это продавцы галантерейных товаров, – протянул Дарби.

– В отличие от вас, дорогая Люси, мистеру Дарби сезон не в новинку, – произнесла Генриетта, прервав последовавшее за заявлением Дарби неловкое молчание.

Первоначальное желание Люси совершить выгодную сделку начало постепенно остывать.

– Боже мой, – воскликнула она. – Мне нужно разыскать мою дорогую тетушку. Она наверняка гадает, куда я запропастилась!

С этими словами она выпорхнула из-за стола и поспешила прочь. Однако напоследок обернулась через плечо, давая понять, что, если Дарби пожелает потрусить за ней, словно послушный пони на привязи, она не станет возражать. Судя по всему, она готова была закрыть глаза на его грубость и отсутствие энтузиазма относительно предстоящего сезона.

Дарби остался стоять на месте.

– А вот это глупо, – отчетливо произнесла Генриетта Маклеллан.

– Что именно?

– Отделаться от Люси Эйкен подобным образом, – пояснила Генриетта. – Люси удивительно милая девушка, которая станет замечательной матерью вашим сестрам. Она страстно желает переехать в Лондон, потому с радостью поселится там и будет кататься верхом в Гайд-парке несколько раз в неделю. Лучшей партии вам не найти.

Дарби ошеломленно заморгал. Неужели леди Генриетте неведомо, что в приличном обществе молодым леди не пристало обсуждать брачные перспективы других молодых леди? И уж тем более в присутствии мужчины?

Не успев хорошенько обдумать эту мысль, Дарби произнес:

– Знаете, я не привык оценивать женщин как пригодный для брака товар. – Почувствовав, что его заявление прозвучало слишком самодовольно, он поспешил добавить: – Конечно, подобная оценка должна быть обоюдной.

– Возможно, подобные мысли пугают вас из-за того, что вы мужчина. Мы же, женщины, по необходимости вынуждены разбираться, что собой представляет так называемый рынок невест. Полагаю, ваша проблема состоит в том, что до недавнего времени вы не представляли себя частью этого самого рынка. Вы привыкли считать себя довольно ценным экземпляром, но теперь интересное положение вашей тетушки сделало вас чуть более доступным.

Генриетта и не думала над ним насмехаться, а ее мысль о том, что ему необходимо жениться на наследнице, прозвучала вполне здраво.

– Полагаю, вы правы. – Дарби залпом осушил свой бокал. – Ваша откровенность весьма примечательна, леди Генриетта. – Дарби не мог припомнить, чтобы в прошлом кто-то называл его доступным.

– Боюсь, у меня действительно имеется такой недостаток, – согласилась леди Генриетта без тени раскаяния. – Полагаю, это особенность жизни в провинциальном городке. Здесь привыкли говорить начистоту.

– Я проводил в деревне не так много времени, – сказал Дарби, – так что мне остается просто с вами согласиться. Полагаю, до вас дошли слухи, что я приехал сюда с визитом, чтобы дождаться родов своей тетки и убедиться, что до сих пор являюсь наследником ее покойного супруга?

– А это так?

Дарби поболтал в руках бокал, наблюдая за тем, как перекатываются по донышку последние капли напитка рубинового цвета.

– Полагаю, вы сочтете мой ответ поистине шокирующим, леди Генриетта.

– Сомневаюсь, – спокойно ответила девушка. – В маленькой деревне алчности не меньше, чем в большом городе.

Дарби поднял голову, и кончики его губ изогнулись в еле заметной улыбке.

– Стало быть, я не только доступен, но и алчен?

– Я этого не говорила. И не подразумевала. – Что-то в выражении глаз Генриетты подсказывало, что она не кривит душой.

– Я действительно приехал сюда, чтобы убедиться, что тетка носит под сердцем ребенка моего дяди. – Дарби отвел глаза. – Отвратительно было так думать.

– Да уж, – кивнула Генриетта.

– Но я ошибался. Я полагал, что мои дядя с тетей отдалились, но, кажется, эта мысль оказалась неверной. – Дарби никогда не понимал брака дяди, но у него не осталось сомнений относительно того, что этот брак был настоящим.

Его собеседница ничего не ответила, очевидно, шокированная его признанием до самой глубины своей сельской души.

– Брак вообще штука странная, – пробормотал Дарби. – Вы пьете шампанское?

– Да.

Дарби знаком подозвал лакея.

– Хотите еще?

– Нет, благодарю. Я редко пью больше одного бокала. Мне нравятся пузырьки, но не оказываемый ими эффект.

Как человек, позволивший себе напиться до беспамятства (что было для него совсем не характерно) по меньшей мере четыре раза с того самого момента, как ему на голову свалились малолетние сестры, Дарби понимал Генриетту. Понимал, но не разделял ее мнения.

– Пожалуйста, принесите мне еще мадеры, – попросил он лакея. – А леди Генриетте еще один бокал шампанского. Лишний бокал не причинит вам никакого вреда, – обратился Дарби к девушке. – Я и сам выпью для храбрости и, возможно, даже воспользуюсь вашим советом и вновь отправлюсь на поиски мисс Эйкен. – Хотя он вовсе не собирался этого делать.

– Уверена, если вы снова подойдете к Люси, она будет очень рада с вами поговорить, – ответила Генриетта. – Не думаю, что она рассматривает вас как выгодное приобретение. Просто Люси слишком молода. Но, мне кажется, ее привлекла ваша симметрия.

Дарби вскинул голову и увидел, что в глазах Генриетты заиграли веселые огоньки.