Обесчещенная леди - Патни Мэри Джо

Он пожал плечами:

– Когда вы вошли, по залу поползли шепотки, но не могу сказать что-то определенное.

Ее порадовало, что он не пересказывает сплетни, хотя наверняка их слышал.

– Знаете, каково это – когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал, а ты не можешь выступить в свою защиту?

– Так сложилось, что знаю, – задумчиво ответил Лукас. – Наши с вами обстоятельства не одинаковы, но сходство определенно есть.

Но что могло сделать отверженным Лукаса Мандевиля? Он что, шулер? Нет, на это он не способен. Струсил в бою? Кенди допускала, что молодой неопытный воин на поле боя может поддаться страху, но все же трудно себе представить, чтобы такое случилось с Лукасом.

Впрочем, она почти не знала его в прошлом и уж тем более не знает сейчас, а значит, гадать нет смысла – лучше расслабиться и наслаждаться танцем в объятиях незнакомца, проявившего к ней участие.

Затихли последние аккорды, и Лукас с церемонным поклоном сделал шаг назад:

– Ну как, мы дали тему для новых сплетен? Потанцуем еще?

Она вздохнула. Гнев и желание отстоять себя испарились, оставив лишь пустоту.

– Достаточно. Здесь правда никому не нужна.

– О справедливости вообще не приходится говорить. Не только здесь, но и вообще в мире, – заметил невесело Лукас. – Если вы готовы уйти, могу проводить вас до дома.

– Хотите узнать, насколько я бесстыдна? – прищурилась Кенди.

– Ни в коем случае! Как-то кузен назвал меня странствующим рыцарем и добавил, что это навсегда. Сейчас вы, быть может, слишком злы на весь мир, чтобы стремиться заводить друзей, и все же, как мне кажется, вам не помешает союзник или хотя бы непредубежденный слушатель.

Кенди задумалась над его словами. Союзник и вправду был бы очень кстати, но пока непонятно, может ли она ему доверять, а вот непредубежденный слушатель… да, ей отчаянно хочется поведать кому-нибудь, кто готов выслушать, свою историю.

– Вы правы, хотя пока не готова решить, подходите ли вы на эту роль. Я остановилась здесь, неподалеку. В сопровождении не нуждаюсь, но буду рада, если вы составите мне компанию, если желаете, конечно.

– Именно этого я и желаю и стремлюсь доказать, что все еще джентльмен, а одинокой женщине ходить по ночным улицам опасно.

Опять зазвучал вальс, и пары начали выходить на середину зала, осторожно огибая Кенди и Лукаса. Он взял ее под руку и повел к выходу, где хозяйка прощалась с другими уходившими гостями.

Увидев их, леди Клентон поджала губы, потом процедила:

– Леди Деншир? Что-то я не увидела вас в списке гостей.

– Леди Клентон, прошу прощения за то, что принесла с собой душок скандала.

Хозяйка нервно усмехнулась:

– Возможно, мне следует вас поблагодарить – легкий сквознячок скандала идет только на пользу подобным мероприятиям.

Она бесцеремонно отвернулась и заговорила с другим гостем.

Фокстон вывел Кенди в вестибюль, где проворный лакей подал ей черную накидку, а ее спутнику – шляпу. Одевшись, она вновь приняла руку Фокстона, и они вместе вышли за ворота.

– Где вы живете? Вы сказали, где-то неподалеку.

– В Торсей-хаусе. Это возле церкви Сент-Джеймса, в трех кварталах отсюда, – ответила Кенди, удивляясь тому, как легко и свободно чувствует себя рядом с этим, в сущности, чужим мужчиной. Это из-за старого знакомства или потому, что он не осуждает ее, не насмехается, не презирает? Возможно, дело и в том и в другом.

Фокстон шагал с ней рядом как настоящий офицер – с военной выправкой, гордо, внимательно глядя по сторонам. Ясно было, что голыми руками его не возьмешь. Кенди не боялась ходить по ночам в этой части Лондона, но сейчас крепкий спутник не помешает.

– Торсей… – повторил он задумчиво. – Это, кажется, группа шотландских островов между Оркнейскими и Шетландскими?

– Да, все три архипелага скорее скандинавские, чем кельтские, но сейчас относятся к Шотландии. Торсей-хаус принадлежит лэрду этих островов, и он разрешает там останавливаться своим землякам, приезжающим в Лондон. Моя бабушка родом с Торсейских островов: кузина тогдашнего лэрда, и я приезжала туда на лето, так что тоже считаюсь тамошней уроженкой. Когда осталась без крыши над головой, в Торсей-хаусе меня приняли, не задавая вопросов, за что я очень им благодарна.

– Муж выгнал вас из дому? – тихо спросил Фокстон.

– Да, – твердым голосом ответила она.

Тот день – худший день ее жизни – в памяти превратился в какой-то бушующий пожар, детали которого стерлись из памяти. Ясно помнилось лишь потрясение, ярость и боль утраты.

По дороге оба молчали. Около дверей Торсей-хауса Кенди остановилась и полезла в ридикюль за ключами, потом хотела было вежливо поблагодарить Фокстона за то, что проводил, и распрощаться, но он взглянул ей в глаза и заговорил негромко и серьезно:

– Кенди Дуглас, ваша жизнь сейчас в руинах. Гнев и горе в таком положении неизбежны и, быть может, необходимы, но рано или поздно вам придется переступить через гнев и жить дальше. Подумайте как – что для вас сейчас важнее всего и каковы могут быть первые шаги к достижению этой цели?

Эти слова, словно сверкающий клинок, прорезали смуту и рассеяли туман, царивший в ее душе. Кенди глубоко вздохнула и задумалась. Он прав: хватит оплакивать себя и злиться попусту, пора двигаться дальше.

– Пожалуй, это самый полезный совет из всех, что я слышала. Вы обмолвились, что ваша репутация тоже разрушена. Скажите, эту мудрость вы обрели, успешно справляясь с собственными проблемами?

– Да нет, – усмехнулся Лукас, – скорее потому, что с ними-то как раз я и не справился. Если хотите, могу поведать сию скорбную повесть.

Кенди прищурилась, словно старалась, проникнув взглядом за красивые черты, рассмотреть душу этого человека. Когда-то она полагала, что неплохо разбирается в людях, но последние годы убедили ее в обратном.

И все же теперь она заставила себя поднять забрало и вглядеться в мужчину повнимательнее. Быть может, она ошибается, но, кажется, Лукас Мандевиль не похож на лгуна и заслуживает доверия… хотя бы в некоторой степени.

– Охотно выслушаю вашу скорбную повесть, причем за бокалом бренди. Если желаете, заходите в дом, и поговорим… Но не более!

– Согласен, – сказал с улыбкой Лукас.

Она отперла дверь, и они вошли внутрь. В этот час в Торсей-хаусе стояла тишина. Других гостей сейчас не было, а мистер и миссис Браун, супруги, следившие за порядком в доме, давно спали.

На узком столике в прихожей горела свеча в подсвечнике. Кенди взяла его и повела гостя в небольшую гостиную. Там она зажгла лампы, а Фокстон присел перед камином и принялся раздувать тлеющие угли. Словно настоящий шотландец, он не подчинялся условностям и не видел нужды ждать, чтобы это сделал кто-то другой.

Скоро огонь разгорелся, и Лукас, поднявшись, окинул взглядом гостиную. Стены здесь были увешаны разным шотландским оружием: целые ряды мечей, боевых топоров, кинжалов, щитов и других орудий смерти. Подойдя к кортикам, расположенным на стене полукругом, Лукас провел пальцами по лезвию одного из них.

– Шотландский, – пояснила Кенди. – Очень хорош для ближнего боя.

Он с легкой улыбкой повернулся к ней:

– Торсей-хаус готовится отражать нападение англичан?

– Ну, если они придут, мы будем готовы.

Бар с напитками был заперт, однако Кенди вложила в его содержимое немало собственных средств, так что у нее имелись ключи. Через несколько секунд на столе уже стояло два бокала хорошего французского бренди.

Кенди протянула один из них Лукасу и устроилась в мягком кресле слева от камина.

– Хотела бы я знать, как вы восстанавливали из руин собственную жизнь. Когда мы познакомились, вы были юным мичманом, рвались на войну с французами, мечтали стать адмиралом. Что же пошло не так? Почему ваше имя оказалось запятнано?

Он опустился в кресло справа от камина – высокая гибкая тень в мерцающем свете очага. Под отлично сшитым костюмом угадывалось жилистое и крепкое как сталь тело, быть может, немного исхудавшее.