Анчутка (СИ) - Малых Алексей

— А как по другому братья должны друг к другу относиться?! Когда мой батя в беду попал, именно твой отец, Олег, его выручил, а так в закупы пришлось бы наниматься.

— По отцу лишь…

— По отцу, и что дальше!? Твоя бабка робычицей (рабыня) была, а моя законной дедовой женой. А оно видишь как всё повернулось — твой отец теперь здесь наместник, а мы у вас в услужении.

— Дурень ты, Извор, — стукнул тот его кулаком в плечо и оглянулся назад и вниз на противный берег, заслышав частый перестук копыт. — Ты коней не затреножил, что ли?

Ошарашенный увиденным, он принялся тормошить своего кимаревшего брата за руку и сверкнув задом поднялся во весь рост, выходя из шатрика.

— Эй! Что ты удумал?! — воскликнул.

На осёдланном гнедке сидел тот самый бродник, которого встретили по пути сюда. Он был весь в оборванках, без обуви, но зато в высокой шапке, что торчал только нос и подбородок.

— Я порты туда бросил, там и возьмёте, — крикнул конокрад с одного из двоеконных, наклоном головы указуя навершием шапки в сторону дубравы.

— Стой, милок, погоди, — Мир медленно подошёл к кромке воды, порохово поросшей камышами.

Конокрад следил за малейшим движением обнажённого боярина и на каждый его шаг отводил коня назад. Мирослав, ступая по илистой жиже, зашёл в воду, уже затянувшейся зеленью ряски, и остановился, боясь спугнуть юнца.

— Оружие тоже не тронул — тут волки кругом, — как ни в чём не бывало продолжил лиходей.

— Выведи нас отсюда — я тебя золотом осыплю, — желал подкупом остановить сребролюбца, надеясь на его алчность и тугоумие.

— Много дашь? — не отводил от того взгляда скрытого под шапкой.

— Много. Я сын наместника курского, — замер на месте по бедро в воде. — Насыплю, сколько в шапку влезет.

Юнец призадумался и, поправив шапку на голове, пропустил два шага Мира своим ответным отступлением.

— Дружинники ваши там, по прямой, версты две отсюда, — указал перстом вдоль реки, не сворачивайте только никуда.

— Ах ты, гадёнышь! — вдруг подскочил с места Извор, что из под ветвей торчали только его оголённые ноги, похожие на две кряжистый оглобли. — Мир, что ты с ним лясы точишь, он нас сюда намеренно завёл!

От неожиданного гарканья, его конь, на котором сидел конокрад, узнав своего хозяина, резко встал свечой. Конокрад вытянулся в стременах, опуская гнедку.

— Стой, паршивец! — рявкнул Извор. — Я тебе ноги вырву.

— Ты?! — удивился юнец, взгляд строптивый не отводит, пальцем на того торкнул.

— Я! Забыл что ли? Недавно виделись! Верни коней, по-хорошему, иначе на площади тебя засеку розгами, — ругает, а сам не останавливается — своими мощными ногами воду кромсает, баламутя ими зелень спокойной глади.

Малец пальцы сложил будто примеряется к чему-то. Извор, долго не думая, занырнул и оторопел — вода показалась ему леденящей, не то что в первый раз.

— Попадись мне только, — уже кричал достигнув берега, и выйдя из воды, нагишом припустившись следом за трусящей двоеконью в наглом желание догнать их, на ходу понося́ отборной руганью.

Поняв всю тщетность своей горделивой попытки, Извор остановился переводя дыхание и лишь наблюдал, как гнедки с конокрадом пропали за краем балки. Он натянул порты, протянутые Миром, который его нагнал, отборным матюгом кроя беглеца.

Конокрад уже не нёсся, а мерно вышагивал с конями вдоль извилистой рва, подсчитывая свою прибыль. Остановился подтянуть наспех застёгнутые подпруги. Под ногами слегка поколебалось.

Прильнул ухом к земле, распластавшись на ней, пытаясь всем телом поймать перебор копыт за пригорком. Отряд около полдюжины, нет — пяти верховых. "Охрана наместника," — мелькнула мысль, — да не, те с бубенцами идут, а тут тихомолком, будто воровато крадутся. Может тоже хотели полиходейничать?"

Остановились, о чём-то перекликнулись и занырнули в балку, в которой притаился конокрад. Он испуганно сжался, видя по зубы вооружённых воинов, верно самонадеянно полагая, что этим действием неприметным станет. То были половцы.

Группа конных не останавливаясь пронеслась мимо, только один, с личиной на шлеме и конским хвостиком на шишаке, погарцевал перед юнцом. Пристально изучил и его, и коней в тёмные прорези, и приблизился к опешевшему конокраду, протягивая руку к бедру, где был меч. Передумав видно, отстегнул от седла булаву, размером наверное с шапку юнца, и дёрнул повод в сторону, поднимаясь по склону, оставив позади опешевшего конокрада. Тот сглотнул испуганно, прыгнул в седло, и двинулся дальше, изредка оборачиваясь назад.

— И мне что с того?! — фыркнул в губы, верно переживая за этих двух бояр. — Значит доля их такая, — размышлял вслух, пытаясь не оборачиваться больше от того, что чем больше оглядывался, тем крепче становилось совестнее. — Они верно за ними шли, и так бы их взяли, — остановился о чём-то размышляя и видно изъедаемый изнутри, в момент развернулся да за половцами в догонку коней пустил.

За пригорком его взору открылась картина — один боярин трусил от ражистых всадников, помахивающих саблями и мечами над головой. Тот, что под личиной скрывался, во весь опор гнал своего каурку навстречу другому, самому дерзкому из двух бояр.

Извор поспешно подвязав порты, принял стойку, готовясь отбить удар своим мечом, и краем глаза заметил конокрада, который раскручивал гасило с двумя гирьками по краям.

— Ах, гадёныш! Ты с ними заодно?! — рыкнул Извор, поудобнее перехватив меч, не зная чей удар первым отражать будет, ещё и беспокойно оглядываясь на носящегося по степи сына наместника, за которого головой отвечает. Хотя может статься, что отвечать самому скоро нечем будет.

Булава в руках половца очерчивала круги, набирая силу для смертельного удара. В момент её увело в сторону от настигнувшего её гасила, плотно обвившим своим кожаным ремнём руку всадника, что и его дёрнуло следом за металлической головой, испещренной мелкими шипами, вынудив половца вывалиться из седла.

Конокрад подстегнул отвязанного коня в сторону Извора, а сам во весь опор понесёсся к Миру.

Зацепив гнедку за повод, Извор, удерживая меч в руке, попытался взобраться в седло, только плохо получалось. То ли от того, что конь испуганно шарахнулся, то ли от того, что Извор торопился и, зацепившись за стремя одной ногой, прыгал рядом с конём отступающим боком. Но всё же с горем пополам взобрался на своего скакуна и в тот же миг успел пригнуться от скользящего удара меча. Отбил следующий, стремительно падающий на него сверх, рубанул половца по предплечью и, вытянувшись вперёд прободил бок того. Кони тоже кусались и брыкались. Лязг мечного боя достиг Мирослава.

Загнанный до одурения, он остановился и, тяжело дыша, пытался разглядеть нападавших. Меч, что он утерял, когда споткнулся о кротиную кочку и не удержавшись на ногах кувырком преодолел несколько саженей, так и стоял совсем неподалёку, воткнутый в землю, будто насмехаясь. Медленно подступая, и растерянно поглядывая в сторону двух сражающихся неподалёку, половцы вроде и не спешили нападать, ожидая пятого, который из-за ранения всё больше защищался. Двое беспокойно о чём-то говорили, немного сдвинувшись в сторону, видно решая, нужна ли тому помощь.

Сын наместника несказанно был рад их заминке, что не скоро голову свою сложит. Но он не хотел смириться со своей гибелью, более переживая, что в таком позорном виде его и найдут, а то может статься, то и вовсе следов не останется — волки растащат — не узнает отец, где кости его будут.

— Из-за откупа, что ли? — пыхал Мир, стоя в полуприсяде, уперевшись ладонями в свои колени.

— Нам твоя голова нужна, — ответил один из них и на ломаной славе кивнул на человека с личиной.

— Дам в два раза больше, чем он предложил.

Те переглянулись безмолвно вопрошая друг друга, но видно опасаясь расправы, нерешительно закрутили головами. Мирослав, всё ещё не восстановив дыхание, показал три пальца, поднимая закуп. Озадаченные таким лестным предложением, половцы замешкались, что-то обсуждая на своём. Мир же наоборот сгрупировался, увидев за их спинами юнца, который на полном ходу нёсся навстречу, в образовавшийся между теми промежуток. Отдёрнув повод в сторону от себя, конокрад правил конём, а сам свесился в седле выставив руку, протягивая её к загнанному боярину.