Конфидентка королевы. На службе Ее Величеству - Нордье Софи

Поддерживаемая крепкой рукой Герена, обессиленная вдова добрела до своего экипажа и попросила знатных воинов подойти ближе. Рыцари столпились возле открытой дверцы. Лишь Луи остался у гроба отца и, не скрывая слез, истово молился.

— Господа, времени у нас очень мало, поэтому двигаться будем быстро. Кому нужно время на отдых — пусть догоняет, ждать никого не будем! — Королева всегда говорила тихо, и сейчас ее голос звучал не громче шепота, но в звенящей тишине ее слышали даже охранники, стоявшие в круговом оцеплении. — Главное — срочно короновать Луи. Чем быстрее мы это сделаем, тем меньше смут и мятежей вызреет. Поэтому мы похороним короля и сразу же начнем готовиться к коронации. Пошлите самого быстрого гонца в аббатство Сен-Дени с приказом: пусть срочно готовятся к погребению его величества.

Бланка перевела дух. Сабина, скромно сидевшая за ее спиной, с интересом наблюдала за тем, как расширяются глаза у мужчин. Подданные постепенно осознавали свершившийся факт: ближайшие девять лет [56] ими будет править женщина!

— Матье, у меня к вам личная просьба, — уже мягче добавила Бланка. — Луи поскачет вместе с вами, но он еще ребенок и не сможет всю дорогу провести в седле. Присмотрите за ним.

— Ваше величество, прошу извинить, но мы с Аршамбо де Бурбоном срочно возвращаемся к войску. Нам хотелось лично выразить вам соболезнования, однако обязанности командующих призывают нас завершить победоносную военную кампанию нашего короля.

Бланка попыталась произнести несколько учтивых слов, но ее подбородок дернулся и лицо скривилось в горькую гримасу. Боясь расплакаться, она лишь кивнула, одновременно принимая соболезнования и отпуская рыцарей.

— Моя королева, не волнуйтесь, я прослежу за принцем Луи. — Из-за спин вельмож выступил высокий плечистый воин и склонил голову.

— Граф?! — Сквозь пелену горя Бланка не сразу узнала в этом бородаче Робера де Дрё. — Буду очень вам признательна. Разворачивайте повозки, расставляйте охрану… в общем, руководите траурным кортежем.

Помедлив, Робер снова поклонился и ушел исполнять приказание, но, бросив ястребиный взгляд вглубь экипажа, успел заметить зеленоглазую незнакомку.

— Что это за дама рядом с королевой? — еле слышно поинтересовался де Дрё у проходившего мимо камердинера принца, ухватив его за плечо.

— Баронесса д’Альбре. — Слуга завертелся на месте, пытаясь вывернуться из мертвой хватки графа. — Новая фаворитка, прозванная во дворце «Красивая Дама в Голубом».

***

Погребение состоялось на седьмой день после смерти короля. Его тело упокоилось рядом с отцом в королевской усыпальнице Сен-Дени, а внутренности отправили на захоронение в Клермон, в аббатство Сен-Андре.

На церемонии Бланка чувствовала себя уверенно — рядом с ней безотлучно находилась Сабина, готовая в любой момент ее поддержать. Королеве хватило сил не зарыдать и предстать перед народом с подлинным величием. И не реагировать на злословие придворных, сравнивавших нынешние похороны с пышными проводами Филиппа, состоявшимися всего три года назад. Она спешила! И только после погребения, в собственной спальне Бланка ощутила потребность оправдаться перед собой.

— Сейчас нельзя тратить драгоценное время на торжественные похороны. К смерти Филиппа все готовились, он был уже немолод и долго болел. К Луи же смерть пришла неожиданно… Нам необходимо сосредоточиться на главном — на коронации принца. Мой муж, глядя с небес, понимает это лучше остальных, поэтому, я уверена, не осуждает меня за спешку.

Королева сидела на кушетке, положив отекшие ноги на низенькую табуретку, обитую овчиной. Сабина, несколько дней назад обосновавшаяся в покоях ее величества, устроилась в небольшом кресле напротив. Особых распоряжений насчет ее переезда в королевский дворец Бланка не давала, но верная конфидентка, очевидно, почувствовала ее страх и неподдельную тоску, которые королева испытывала, когда закрывались двери после официальных церемоний и отчаяние подбиралось вплотную. Их беседы согревали Бланку в холодном настоящем, а пугающее своей неопределенностью будущее казалось не таким уж страшным. Ее величество помнила, что Сабина не любит дворцовой суеты, и потому еще больше ценила ее участие.

Вошла служанка, чтобы постелить постель, но королева выпроводила ее взмахом руки. Бланке необходимо было выговориться. Ее глаза полыхнули бойцовским огнем: не время себя жалеть, а на то, чтобы оплакать мужа, у нее вся жизнь впереди.

— Моего супруга называли Львом, а я стану Львицей! Я же вижу, как в ожидании дальнейших событий многие сеньоры покидают двор и разъезжаются по своим вотчинам. Как же, впервые в истории Франции женщина-регент, да еще и иностранка! С кучей маленьких детей, самому старшему из которых всего двенадцать лет! Поводов для открытого неповиновения более чем достаточно. Но я всех опережу, не будь я талантливой ученицей Филиппа Августа!

Монолог королевы прервал секретарь, явившийся к ней со срочным известием: прибыл гонец от графа Шампани. Следом за ним ввалился осоловевший от бессонницы курьер и передал письмо Бланке из рук в руки, как ему приказали.

— Граф просит разрешения присутствовать на коронации Людовика, — быстро пробежав глазами послание, сообщила Бланка.

— После своего возмутительного поведения под Авиньоном?! — Сабина задохнулась от удивления.

— Да, этот демарш был слишком откровенен, и назвать его по-другому, кроме как дезертирством, я не могу. Однако если бы все можно было разделить на белое и черное, политика была бы слишком проста. Тибо можно понять: не сегодня завтра, после смерти бездетного дяди, он станет королем Наварры, а значит, ему выгоднее, чтобы его соседом оставался слабый граф Тулузский, а не сильный французский король.

— Но говорят, что граф Шампани покинул своего короля не только по этой причине, — краснея, произнесла баронесса. — Ему приписывают…

— Ну же, не робейте, договаривайте! — Бланка в упор посмотрела на окончательно растерявшуюся наперсницу и, ухмыльнувшись, сжалилась над ней. — Не мучьте себя, я вам помогу. Тибо покинул короля, потому что влюблен в меня и желал его погибели. А многие злые языки даже обвиняют графа в том, что он отравил государя. Чушь!

— Вы не верите в любовь графа Шампани? Или в то, что он способен на преступление?

— В то, что Тибо способен отравить короля, — не верю! Что же касается любви… Я знаю, граф хорошо ко мне относится. Когда Тибо был маленьким, по приказу Филиппа он воспитывался в этом дворце, точнее был заложником, пока его воинственная мать, тоже, кстати, Бланка, после смерти мужа усмиряла непокорных вассалов. Именно тогда мы с Тибо подружились и до сих пор находимся в прекрасных отношениях. Бог щедро одарил его: красивый мужчина, великолепный воин и хороший военачальник с сильным, волевым характером, — так отзываются о нем даже недоброжелатели. При этом граф богатейший землевладелец, утонченный аристократ, талантливый поэт, да и просто галантный кавалер! О многих ли вы можете сказать то же самое, причем в превосходной степени?

— Пожалуй, нет, — призналась Сабина. — А как же любовные стихи, написанные в вашу честь?

— Тибо романтик и к тому же получил куртуазное воспитание. Ему нужно посвящать кому-то свои стихи, так почему бы не мне?

Бланка легко прочитала в глазах собеседницы недоумение: как можно защищать человека, которого подозревают в убийстве короля? Но ее величество подобные обвинения лишь смешили. Тибо — человек чести до кончиков волос своей великолепной шевелюры. Она ему верила.

— Однако отбросим лирику. Надо ответить графу. На коронацию его допускать нельзя, иначе сплетни окутают меня, будто кокон, из которого я уже не выберусь. Если Тибо появится в Реймсе, молва сразу же сделает нас любовниками и отравителями мужа-рогоносца. И тогда у французских пэров появится великолепный предлог отстранить меня от регентства, а там и низложить Луи им будет несложно. Поэтому сейчас я буду отчаянно заигрывать с вассалами и стараться выглядеть в их глазах непогрешимой. Но и грубо отталкивать графа Шампани я не хочу, он слишком могущественный союзник — или враг, если не повезет. Писать ему нельзя, письмо могут перехватить. Как же быть?