Война сердец. Магия Тьмы (СИ) - "Darina Naar"

Пшшшш! Глиняное тело загорелось. Пламя росло и росло. Казалось, оно перекинется и на траву, и на Салазара, и на людей, стоящих рядом. Никто не шевелился. Кассия, Эу и Леопольдо смотрели на происходящее, открыв рты. Но, когда огонь погас, Кассия вскрикнула — теперь на траве лежал не один, а два абсолютно идентичных мёртвых Салазара. Глиняное тело превратилось в его копию.

— Это голем, — пояснил Тибурон шокированным зрителям. — Правда, недоделанный. Оживлять его не стоит, это коварная Магия Тьмы, а вам не нужен ещё один монстр в доме. Но можно предъявить жандармам этот труп, — он ткнул в голема загнутым носом туфли. — Какую легенду вы сочините о его смерти — это ваши проблемы. Но ни слова о магии! — он приложил указательный палец к губам.

Пыххх! Взмахнул рукой, и тело настоящего Салазара покрылось слоем льда.

— Эй, ты, раз напросилась, иди сюда! — велел он Эу, и та шагнула к нему.

Ещё взмах, щелчок, и Тибурона, Салазара и Эу охватило серебристое пламя — они медленно, будто дразня, начали растворяться в его языках.

— Эй, стой! — выкрикнула Кассия. — А как же фамильное проклятие? Кто-то обещал снять его!

В ответ раздался хохот — дьявольски-страшный, от него кровь стыла в жилах. И огонь погас, заглотив колдуна и его свиту.

Кассия и Леопольдо остались у ненастоящего тела Салазара, из груди которого торчала шпага. А к фехтовальному полю уже неслась Октавия.

— Что случилось?! Что вы натворили? Вы убили родного брата?! — накинулась она на мужа.

Тот беспомощно развёл руками.

— Леопольдо не виноват, — мрачно ответила Кассия. — Ландольфо ранил сам себя. Помните, что говорил доктор Медина? У него опасное заболевание головы, он считает себя другим человеком. Это же произошло и сегодня. Одна из личностей, живущих в нём, поссорилась со второй прямо на дуэли с Леопольдо. Бедняга Ландольфо не совладал с болезнью и заколол себя шпагой. Ах, какое несчастье! — Кассия промокнула уголок глаза шёлковым платочком.

Она рассказала эту историю так складно, будто накануне свою речь отрепетировала. Но Октавия скривилась, как микстуру выпила, — явно не поверила.

— Велите слугам отнести тело в дом. И отправьте посыльного за доктором Ариббо и жандармами, — распорядилась Кассия сурово. — По-моему он мёртв.

Подобрав юбки, она ушла прочь. Камушки гравия, которыми была усыпана тропинка, захрустели под её каблуками.

— Скажите мне правду! — Октавия по-бульдожьи вцепилась Леопольдо в воротник. — Это ведь вы сделали? Вы! Я не верю истории, рассказанной вашей матерью! Это сущая небылица!

Под таким напором Леопольдо опустил голову.

— Да, это я, — сознался он. — Но это вышло случайно, и я не хочу огласки. Конечно, дуэли разрешены, и такой исход не редкость. Но наша дуэль неофициальна. У нас и секундантов не было, скорее это был дружеский бой. Но он мой брат, а потому пересудов не избежать. Так что вы, Октавия, как и все мы, унесёте эту тайну в могилу. История об одержимости иными личностями весьма эффектна, если её приукрасить. А уж в этом мама мастерица. Пойду позову слуг, — и он ушёл.

Закрыв лицо руками, Октавия упала на колени у фальшивого трупа Салазара. Она долго плакала и ругалась на мужа и свекровь, пока её внимание не привлёк Данте-Гуэну. Сев на куст мимозы, где была спрятана трость, он заставил Октавию подойти и артефакт обнаружить. А после — активировал кольцо, и — хлоп — исчез.

========== Глава 21. Кровь в хрустале ==========

Но когда Данте увидел в воздухе дату: 10 октября 1743 года, что-то дёрнуло его за руку. Рука? У него же были крылья! От неожиданности он вскрикнул, осознав, что больше не является птицей. Он стал собой, только призрачным, и упал в подземелье — вокруг лишь мрак и сырость, как в пещере. А напротив стояла Октавия. Но иная — полупрозрачная и несколько старше — та, с которой он общался в зеркале. И она выглядела рассерженной.

— Что происходит?! — выпалил Данте.

Хорошо сложённая, одетая в чёрное платье с жилетом и эполетами, с талией подростка и сверкающим в карих глазах упрёком, она напоминала Эстеллу. У Данте в груди защемило. Как же долго он был в теле Гуэну и не видел Эстеллу! Она поди вся извелась, бедная девочка. Хотя… время идёт лишь для него; для неё минуло несколько дней. И это единственное, что удержало Данте от идеи немедленно вернуться домой.

— Ты дурак! — прервала Октавия эти размышления. — Ты едва всё не испортил!

— Не понимаю, что я сделал не так? — повёл бровью Данте. — Я хотел переместиться дальше, но вылетел из тела Гуэну.

— Это я тебя вытащила, пока не случилось непоправимого. Не стоило показывать трость Октавии. Той, из другой реальности, — уточнила она и сама рассмеялась — вот же абсурд. — Непривычно говорить о себе, как о постороннем человеке. Так вот, если бы та Октавия схватилась за трость, у нас возникли бы проблемы. Трость содержит смертельный яд и чары, которые направляют её к цели. А ещё Салазар заколдовал её как портал. Эу оставила трость Гуэну. Именно тебе следовало взять её. Портал утянул бы тебя за Тибуроном. В прошлой реальности так и было. Птица села на трость, переместилась, а через пару дней умерла от яда, что проник в её тело. Но благодаря этому трость вернулась к Эу. Правда, затем Эу сотворила глупость. Но это другая история. А пока ты чуть не нарушил события прошлого. Октавия умрёт в 1754 году, а мы были в 1743. Убей ты её на одиннадцать лет раньше, и меня нынешней тоже бы не стало.

— Но я не знал, — вздохнул Данте сердито. — Мне никто ничего не рассказывал! Я был птицей, чёрт возьми! Я чувствовал себя идиотом, подглядывающим за чужими жизнями! — он моментально ощутил, как ярость и обида рвутся наружу. Одно дело — забавное путешествие в прошлое, а другое — убить столько времени, будучи способным лишь хлопать глазами и махать крыльями. — Эу мне никак не объяснила, что трость взять должен я. Мне показалось логичным отдать её Октавии, ведь и другие артефакты у неё.

— Ты прав, — тактика Данте «лучшая защита — это нападение» быстро дала всходы, Октавия не нашла аргументов, чтобы его доводы оспорить. — Это ошибка Эу, и моя тоже. Мы должны были тебе что-то объяснить. Настоящий Гуэну не мог мыслить по-человечески, он только выполнял поручения. И тогда он инстинктивно сел на трость, на которую указала Эу. Мы не подумали, что сейчас птица разумна, а разум мешает инстинктам.

— И что теперь делать?

— Нам придётся найти способ забрать артефакты. Чары, благодаря которым ты находился в теле Гуэну, рассеялись из-за столкновения двух времён. В ту секунду, когда ты переместился, я использовала часы Риллеу и отмотала время на пару минут назад — до мгновения, как Октавия увидела трость. Теперь она не найдёт её сама, ибо не подумает лезть в кусты, пока перед ней лежит мёртвый мужчина, которого она любит, — и Октавия потупилась, разглядывая носы своих туфелек.

— Вы правда его любили? — брякнул Данте в лоб.

— А ты на редкость бестактен, — пристыдила Октавия беззлобно. — Сейчас не время говорить о сентиментальных глупостях. Та девчонка была наивной и осталась в прошлом. Она искала в людях лучшее. Сейчас я другая. Когда узнаёшь на что способны те, кого ты уважала, ценила, любила, грёзы и мечты рассеиваются как дым. Но вернёмся к нашим делам, — прервала она саму себя, но Данте заметил — в глазах её мелькнула тоска. — Сейчас мы с тобой выпьем одну штуку, — Октавия вынула из кармана юбки два фиала с ярко-алой жидкостью. — Это Зелье Невидимости.

— А мы разве видимы?

— Мы — Сущности. Для обычных людей мы невидимы, но для магов — да. Поэтому надо выпить зелье. Тогда мы сможем переместиться в логово Тибурона и с помощью часов Риллеу, которые у меня с собой, вернёмся за тростью и кольцом, что осталось на лапе Гуэну.

— Но нам же нельзя менять прошлое! — Данте понимал всё меньше и меньше.

— А мы ничего менять не будем. Просто найдём иную возможность достать артефакты, чем была тогда. Гуэну нам теперь не помощник, но у Салазара есть ещё один ангел-хранитель, только в нынешней реальности она пока не родилась… Пей! — Октавия протянула Данте один фиал, а второй откупорила и приложила к губам.