Анчутка (СИ) - Малых Алексей

На подворье как и обычно суетился люд. Не было охоты Сороке нос выказывать из своего жилища — хоть всю жизнь тут просиди, никого не видя. Крадучая поступь заставила и Сороку схорониться, подобно незваному пришлому. Думает, Храбр идёт прощения просить али отчитывать. Брыкнулась, вроде как и спит, даже похрапывает и слюну пустила. Сама думает, а если не Храбр, то тиун — сейчас меня, наверное, пороть поведёт или того хуже хлев заставит чистить.

А тот так тихонько прошелестел ногами, рядом с Сорокой что-то положил и драпать. Сорока еле смех держит, верно Храбр опять яблочко принёс, одним глазом посмотреть хотела, а это Федька. Он свёрточек какой-то положил, а вроде что забыл и вернулся, а тут Сорока нежданно проснулась. Она на него с кулаками драться, что опять за той подсматривает. Тот лицо вытянул, зеньками хлопает и давай оправдываться-виниться перед ней, что сон драгоценный не желал нарушил. Сорока того слушает, да свёрток осматривает.

— Храбра видел? — она его испрашивает, пока переодевалась, а Федька ту снаружи стережёт, двери собой подпёр, яблоко в руках крутит.

— Не вернулся он ещё, верно на заставе заночевал или ищет тебя до сих пор.

— А наместник что, лютует?

— Угомонился уже. Мирослав Ольгович сказал, что охоту на его именины затеяли, ишо тебя сам попросил Лютого подготовить, ну Олег Любомирович и поутих — сам, говорит, давно думал, говорит, не гоже коня такого без дела держать. С утра уже сам с ним возится — может и упиваться перестанет.

— А сын его шо? — последним словом того передразнивая, щитки толкнула, что Федька отлетел от них да пару шагов пробежал, согнувшись в три погибели, чуть не растянулся.

— Шо, шо?! Наместник ему указ дал, все грамоты перечесть, концы с концами сверить — князю нужно обозы собрать, — вспыхнул ревностью и негодованим, — как могла ты вообще помыслить сотворить с ним такое?! Он тебе доверился, а ты такое учудила! Он, добрейшей души человек, как узнал, что ты с Лютым погонять хочешь, так сразу и указал мне его седлать, — осёкся, понимая, что проговорился.

От Сороки задом пятится, а она наступает, ледышками зыркает, руки в боки вставила — припомнила она соломенный прутик… — а тот ей яблочко в самое лицо пихнул.

— Ну, сказывай дальше, коли начал, — яблочко приняла да злобно как-то.

— Всё уже сказал, — несмело на ту смотрит, голову в плечи втянул. — Тебя ждёт, чтоб должок отрабатывать — ты ему зарок дала. Забыла?

У Сороки ум за разум зашёл: "Так это он всё заранее затеял! А потом ещё буковки соломинкой поправлял!!! Верно вместе с Федькой возле конюшни и прятался!!!"

Идёт по двору, челядинки в стороны от той разбегаются. У Сороки щёки от гнева горят, ноздри раздуваются. Не по нраву ей, что Мирослав так крутит, не поймёт с каким умыслом только. Стоит под окном поглядывает, как тот с умным видом свиток развернул, двумя руками держит, со вниманием читает, аж морщина на лбу легла — думу думает. Весь такой статный… Сорока головой покрутила, яблоком в того хотела запустить — передумала, к крыльцу пошла.

А Мирослав ту уже давно поджидал. Только сейчас заметил, что свиток вверх тормашками держит, перевернул торопливо и дальше читает. Развернул его пошире, плечи расправил, голову задрал, прям как глашатай на зрелище при зачитывание княжьего указа, воздухом со двора рубаху колеблет. Оторвал свой ясный взор от деяний и на вход из сеней так зыркнул, словно наместник грозный. Смотрит пронзительным взглядом.

Нет! Ежели так посмотрит на неё, она сразу, голову повесит, за вчерашнее винясь. Нет, не то. Ногу ещё нужно на край лавки поставить, а одну руку в бок упереть. Но тогда свиток читать не удобно. Нужно берестяную книгу — её держать сподручнее. Быстро сменил позу, суматошно пройдясь к столу и назад вернулся. Опять весь во внимании. Нет, опять не то. Слишком высперно.

Локоть с книгой на колено поставил, сызнова за чтение принялся. И так не то — так она его ещё со двора приметит. Так был делом занят, что шагов на лестнице не слышит.

Лучше ждать её на лавке возле входа — заглянет, увидит, что нет никого и опять будет рассматривать книги…

С лавки свитки сгрёб в охапку, а один выпал. Мир за ним потянулся, да другие выронил. Пока собирал, понял что за ним кто-то наблюдает — Сорока давно пришла, пока он тут порядок наводил. Смотрит в глаза её голубые, почти прозрачные, пристально так смотрит, будто пытает о чём. А у самого вчерашнее на памяти, как он паволокой плечи девичьи покрыл, что уши загорелись. И у Сороки горят, от злобы, что ею крутит тот в свою выгоду. Только Сорока жар боярский за гневный приняла, вся спесь от того её и пропала — кто она против бранного мужа — мошка.

Сорока глаза долу опустила, к Миру шаг сделала, а у того у самых корней волос всё похолодело, как у кота на загривке задыбилось. Подошла к нему, а у того в гортани мигом пересохло. Ещё шаг — сглотнул громко, перекатив по горлу яблоком адамовым. Сорока вниз к полу клонится. Неужто поклоном земным прощения просить станет? Сам сверху вниз за свитки на неё заглядывается. А она низко так наклонилась, что коса пола коснулась и выпрямилась. Мир глаза опять надмением наполнил, а лицо невозмутимой суровостью. Девица упавшие свитки да сверху других, что Мир держал, положила и глянула так пронзительно, что того аж дрожью передёрнуло.

Только Сорока ту дрожь томную, за гневную приняла. Головой долу поникши стоит, поясок пальцами теребит, а свиток тот же вниз скользнул — вновь упал. Шлёпнулся, всех в чувства приводя.

— Ну, и что это вчера было? — Мир оторопь свою скинул.

— А что было-то?! — моментом вспыхнула и тут же стухла. Щёки раскраснелись, не знает как оправдаться. Он её сюда значит позвал не чтоб учиться, а чтоб отчитывать? Хотела по своему обыкновению наступом пойти, но сдержалась вину за собой чувствуя. — Помилуй меня — виновата. Ты мне доверился, а я коня наместника увела, дружинников заставила ночью по полю гонять, весь детинец переполошила.

— И всё?

Стоит Сорока, сама вспоминает, как Мирослав паволокой по воздуху хлопнул, расправляя её по воздушному потоку, показывая всем его многоцветную узорчатость.

— Ну горшки побила, — ещё ниже голову склонила, совсем скрывшись от взора Мирослава за свитками. А тот поверх них да за них поглядывает пытаясь увидеть покаянную маковку.

— И?…

Не только Лютого она увела, не только детинец переполошила, что вои сегодня отсыпаются. Ещё вчера одно случилось. И вот что..

***

Прошлый день.

… Мир отступился от Любавы. В висках кровью стучит. Паволоку сжал пальцами покрепче, комкая драгоценную ткань. А взоры смотрящих на него аж жгут. Шаг первый нерешительно сделал, понимая, что не будет пути назад, что сейчас его дальнейшая судьба решается. Близко к ней встал, что тепло друг друга ощущали. В глаза голубые, почти прозрачные, смотрит, красу девичью разглядывает, а у той аж мурашками всё забегало, в животе всё разом дрогнуло.

— По нраву ли тебе подарок сей?..

23. Салки-прятанки

Покрыв девичьи плечи шёлковым платком, Мирослав посмотрел в глаза голубые. А та взор свой опустила, губки бархатные закусила, краской залилась от того, что близко Мирослав встал, да ещё и при сторонних, что у той аж мурашками везде забегало.

— По нраву ли тебе гостинец сей, Любава Позвиздовна, — а у девицы от голоса мужеского в животе всё разом сжалось, а потом и разом дрогнуло, что дыхание спёрло.

— По нраву, — пролепетала она, украдкой осматривая плат, кончиками пальцев, ни разу работы сложной не видевших, поглаживая ткань узорчатую.

— Так по нраву, что забыла о приличиях, — хмыкнул Извор, обращаясь к сестре, да подсказывает ей. — И благодарить как тоже разучилась.

— Благодарю, Мирослав Ольгович, — приторно лепечет дочь Нежданы, что у Сороки аж скулы свело — стоит позади Храбра гримасничает, сама не понимает от чего её так коробит. — Умельцы иноземные похитрее наших-то будут, — искусную работу нахваливает. — Они и горшки глазурью кроют, и вино из фруктов делают, а какие килимы ткут, а ковры! нашим недотёпистым сенным на зависть.