Прелюдия любви - Ренье Элизабет

— Но он обещал, — в отчаянии возразила она. — Энтони клялся, что со всем этим кончено, что он не хочет никого, кроме меня.

— Фу! В том, что касается мужчин, вы невинны, словно грудной младенец. Я говорила Бретертону, что ему следует найти какую-нибудь богатую вдову, желающую обменять свои деньги на его титул, а не втягивать в это дело неопытную девушку, которая потеряет голову от его улыбки и наскучит ему через неделю.

— Я ему не наскучила. Энтони выбрал меня за те самые качества, которые вы высмеиваете.

Голос старой женщины был хриплым, словно голос попугая.

— Он выбрал вас, потому что ваш отец имеет отношение к вест-индской торговле, с каждым годом приносящей все большую прибыль.

Сара поднялась и отошла к окну, теребя юбку.

— И все же я этому не верю. Энтони любит меня, я знаю, что любит.

— И что еще важнее, — продолжала леди Бретертон так, словно бы Сара ничего не говорила, — ваш отец охотно потворствовал вашему желанию выйти замуж за моего сына, поскольку это добавляет к вашему фамильному древу титул пэра.

— Нет… нет. Вы все это выдумали.

Фантастическая внешность старой леди, спаниель с огромными бантами, ухмыляющийся чернокожий мальчик в цветистых одеждах — все это показалось Саре таким нереальным, словно было частью сна. Но голос — голос оставался достаточно реальным.

— Все выдумала, не так ли? Вы готовы испытать меня на правдивость? В таком случае спросите Бретертона. Спросите любого из его дружков и посмотрите, как покраснеют их лица, как забегают глаза и как они станут лгать вам. Что ж, должно быть, над вами уже вовсю потешаются в кофейнях и клубах.

Сара быстро пересекла комнату, схватив перчатки и сумочку.

— Прошу меня простить, сударыня. Моя мачеха ожидает экипаж.

— Неважный предлог. Держу пари, что у вас в конюшнях полдюжины экипажей. Очень хорошо, идите. Я исполнила свой долг, и это меня утомило. Думаю, я сегодня вовсе не буду вставать. — Она повернулась к мальчику-рабу. — Ты ведь развлечешь меня, Бижу, правда? Мы будем играть в пикет. Принеси карты, будь хорошим мальчиком.

Сара спустилась вниз, опасаясь, что Энтони может вернуться до того, как она успеет прийти в себя. Но он не появился. Приказав кучеру везти ее домой длинной дорогой, Сара откинулась на подушки, желая спрятаться и таким образом избежать возможности встретить кого-нибудь из знакомых. Если бы только она могла ехать час за часом, затаившись в темноте безопасной кареты, подальше от Энтони и ее подруг, которые будут прятать свои ухмылки по поводу ее наивности. Она вспомнила, как дразнили ее те самые юные леди, о которых леди Бретертон говорила столь презрительно.

— Как ты собираешься приручить его, Сара? Привяжешь к ножке кровати? Думаю, если ты намерена выйти за Энтони Бретертона, тебе стоит научиться делиться.

Она не обращала внимания на эти насмешки — так же, как пропускала мимо ушей предостережения мачехи: «Не ожидай слишком многого, Сара. Ты получила его, теперь тебе нужно суметь его удержать».

Она думала, это так просто. Он клялся ей в совершеннейшей преданности, и она ему поверила. Как она могла не верить, когда Энтони смотрел на нее с такой трогательной улыбкой, с такой нежностью в орехового цвета глазах? Но именно так он, должно быть, смотрел на великое множество женщин, и нет сомнения, что не все они были столь наивны и глупы, как она. Но теперь, когда ей пришлось взглянуть правде в глаза, что же ей делать?

Ее учили вести вежливую беседу, играть на клавесине и при случае спеть несколько сентиментальных песенок, правильно поднимать чашку с чаем, эффектно пользоваться веером — атрибуты хорошего воспитания, которые придавали абсолютную уверенность в себе и открывали доступ в высшее общество. Но никто не научил ее, как справляться с подобными ситуациями. Как принять неверность мужчины, которого она любила, — так скоро после их помолвки?

И что еще ужаснее, ложь и уловки, цинизм, с которым этот человек взял у нее деньги, чтобы купить своей любовнице дорогой подарок.

После того как экипаж углубился в бедную часть города, почти неизвестную ей, Сара наклонилась вперед, подперев рукою подбородок, и невидящим взглядом уставилась в окно. А потом, неожиданно охваченная желанием действовать, приказала остановить карету и опустила окно.

— Джереми! Отправляйся на помощь этому джентльмену. Быстро!

В переулке три оборванца окружили мужчину в темно-зеленом камзоле. Его единственной защитой против их палок были собственные кулаки. Юный лакей схватил кнут, который протянул ему кучер, и закричал. Трое нападавших, оглянувшись, поспешили покинуть поле боя, в спешке опрокинув свою жертву наземь. С помощью лакея Сары мужчина с трудом поднялся на ноги. Джереми протянул ему шляпу и показал в сторону экипажа. Незнакомец, пригладив темные волосы, попытался стряхнуть пыль с одежды. Приблизившись к карете, он отвесил Саре элегантный поклон.

И тут ее глаза расширились от изумления.

— Мистер Данси… это вы!

Он ответил ей кривой улыбкой, которую Сара против своей воли нашла привлекательной.

— Я глубоко вам обязан, сударыня. Вам и вашим слугам. Вы поспели вовремя, и ваше вмешательство было очень кстати.

Он выудил из кошелька несколько монет и, вручив их Джереми и кучеру, бросил еще одну монетку мальчишке, державшему коней за повод. Поднеся руку ко лбу, он обнаружил на нем кровь и приложил к ране носовой платок.

— Покорнейше прошу вас, сэр, — встревоженно сказала Сара, — отправиться со мной домой. Необходимо обработать вашу рану.

— Я тоже так считаю. Мой друг доктор проживает в паре минут ходьбы отсюда, я как раз шел к нему. — И когда Сара с сомнением огляделась вокруг, Криспин рассмеялся. — Он вовсе не из этих ваших модных хирургов, в завитом парике и с тростью, украшенной кольцом. И тем не менее, он исключительно искусен. В любом случае, это просто легкая царапина, и она скоро заживет.

— Если вы уверены… мистер Данси, но с вашей стороны было бы предусмотрительно надевать шпагу, если вы часто бываете в этих кварталах.

— О, разумеется, это так. Но я не слишком мудр, кузина Сара. При нашей последней встрече, боюсь, я позволил себе произнести слова, которым лучше было бы оставаться несказанными. Ну а вы в ответ спасли меня от избиения, а может быть, даже от смерти. С вашей стороны это было благородно, Сара. Но голову даю на отсечение, вы меня не узнали.

— А вы полагаете, что если бы я вас узнала, то непременно проехала мимо и бросила здесь? — возмутилась Сара. — В самом деле, сэр, похоже, у вас обо мне сложилось плохое мнение. — И тут она поняла, что он ее просто дразнит. — Мистер Данси, если вы уверены, что я больше ничего не могу для вас сделать…

— То вы отправитесь дальше? Правду сказать, весьма странно повстречать вас здесь. Могу я поинтересоваться, что привело вас в эти места?

— Я… Я хотела подольше не возвращаться домой, чтобы собраться с мыслями. Я была у леди Бретертон.

Глаза Криспина широко раскрылись, а потом он расхохотался.

— Бедная малышка Сара. Эта старая ведьма расстроила вас? Не обращайте внимания. Ваш отец купит вам новое ожерелье, а галантный Энтони нашепчет в ушко комплименты, и у вас снова все будет в порядке.

Щеки Сары вспыхнули, и она изо всех сил вцепилась в край окна кареты.

— Похоже, вы никогда не упустите случая унизить меня, вольно же вам быть таким… таким недобрым. Не могу понять, когда и каким образом я успела вас обидеть.

— Вы обижаете меня своим образом жизни, — сказал Криспин, и его голос неожиданно стал хриплым. — Тем, что вы можете быть такой безразличной, такой беззаботной, что вы принимаете то, что вам дается, без всяких угрызений совести, без тени стыда или вины… — Он приложил платок к кровоточащей ране. — Ну хорошо, похоже, мы больше не встретимся с вами, Сара. Я сегодня уезжаю в Бристоль, а через неделю-другую возвращаюсь в Сассекс. Ссора между мной и вашим отцом слишком серьезна, чтобы ее замять. — Тон Криспина стал мягче, и он печально улыбнулся, слегка скривив губы. — Но невзирая ни на что, я желаю вам счастья, кузина. Думаю, вряд ли буду танцевать на вашей свадьбе, но непременно пришлю вашему первенцу серебряную ложку, чтобы он мог стучать ею по столу.