Пробуждение (СИ) - Митанни Нефер

Автор коллажа - Elenawatson.

Беседы с Чедвиком отвлекали, однако, Анна ни на мгновение не забывала о муже и сыне. Как-то они там, без неё? И если в отношении мужа она могла успокоить себя надеждой на скорое воссоединение, то в отношении сына надежды не было. Анна всё чаще спрашивала себя, правильно ли она поступила, оставив малыша на попечении опекуна, престарелой тётки и нянек. Она знала, что несколько женщин, подобно ей отправились за мужьями в Сибирь, но также знала и о тех, кто не поехал, выбрав детей.«Как несправедливо устроено в жизни, - размышляла она, - мужчины что-то делают, великое и значительное, а мы должны расплачиваться, беря ответственность на себя». И даже если они идут на войну, рискуя жизнью, томительное ожидание, сопряжённое с невыносимыми душевными терзаниями, выпадает на долю женщин. Она помнит, как Марья Фёдоровна переживала, когда Сергей был на войне. Эта строгая и жёсткая женщина всякий раз не могла скрыть радости, едва приходила письмо от племянника. Анна ещё совсем девочкой перечитывала эти письма вслух своей покровительнице. И уже тогда в её сердце рождалось нежное и светлое чувство к молодому герою. Позднее то робкое чувство, в котором даже сама себе ещё боялась признаться, переросло в настоящую любовь. Страстную и самоотверженную! Ради которой она готова была отправиться хоть на край света и сносить лишения и невзгоды, только бы иметь возможность быть рядом с мужем, стать его опорой и поддержать в этих испытаниях, выпавших на его долю.Сергей запретил мне ехать… А если он прав? Если своим отъездом я убила моё единственное дитя?! Господи! Сохрани моего малыша! Убереги его от бед! Если нужно, лучше накажи меня!Потом вдруг мысль устремлялась в новое русло. Как Сергей встретит её? Будет ли он рад встрече с ней? Или рассердится, что она осмелилась ослушаться его и приняла решение приехать к нему, оставив сына? А вдруг тяготы и лишения изменили его? Что если теперь она не нужна ему, и он не захочет даже знать её? Эта мысль убивала, заставляла замирать сердце. Анна в отчаянии сжимала крестик, надетый под шубу поверх платья, и молилась истово, вкладывая всю свою боль в эти искренние слова, обращённые к Всевышнему. Одна лишь Вера заставляла её идти дальше и надеяться на лучшее.

__________________________________________________

* Гродена́пль (фр. gros de Naples — «шёлк из Неаполя») — плотная гладкокрашеная шёлковая ткань.«Гро» (фр. gros) в составных названиях тканей означал наличие в них шёлка. В XIX веке существовало много сортов шёлка, названия которых начинались с «гро»: гродафрик, гродетур, грогрон. Для прочности гроденапля брали основу и уток в несколько нитей. Изначально такой шёлк производился на юге Италии.В России гроденапль обрёл особую популярность в первой трети XIX века, из него кроили отделку на дамские платья и зимние капоты для прогулок в экипажах и даже лёгкую изящную женскую обувь.** Вид английского сыра. Традиционно ячменное вино или же портвейн сочетается с Blue Stilton.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Часть II. Глава 19

А. Саврасов "Зимний пейзаж". Холст, масло.

Степные метели показались Анне чудовищными по своей силе, ничего похожего она раньше не видела: за час, другой между возком и кучером вырастал сугроб из наметённого снега. Впрочем, только сейчас молодая женщина поняла, что в сущности очень мало видела в своей жизни. Неспешное деревенское детство и беспечная юность сменились комфортной жизнью в столице, наполненной развлечениями, приятными мелочами семейной жизни, под нежной заботой горячо любимого и пылко влюблённого в неё мужа, когда она знала, что любое её желание и даже малейший каприз удовлетворялись сразу.

До недавнего времени рядом был верный друг, она благодарила Бога, что Синяев оказался в её жизни в это страшное время без Сергея. Но сейчас, в дороге, она осталась один на один со своим малым жизненным опытом, тревогой за мужа и сына, сомнениями в правильности своего решения пуститься в этот путь. Отправляясь в дорогу, она не представляла себе и сотой доли всех тех трудностей и опасностей, которые поджидали её едва ли не на каждой версте. Анна и представить не могла, что отправившись к мужу, она столкнётся с препонами как жена ссыльного каторжника, осуждённого по делу декабрьского бунта. Особенно ужасным обращение к ней чиновников стало за Уралом, служившим естественной границей между Европой и Азией. При первой же остановке обыскали её вещи.

- Не обессудьте, сударыня, но таков порядок. Вдруг вы везёте что-то запрещённое, - замечал неопрятного вида чиновник в поношенном сюртуке.

Анна почти равнодушно смотрела, как заглядывают в её сундуки, в которых лежали платья и бельё, книги. Чужие руки касались нежной ткани ночной сорочки, отделанной кружевом, и Анне казалось, что это уже никогда не кончится. Закрыв глаза, она мысленно говорила себе: «Пусть… в конце концов это всё не имеет значения… Только бы ехать дальше!». И да, ей разрешали проследовать дальше, подписав какие-то бумаги.

- Нет, лошадей ждите в общем порядке, сударыня, - однажды очередной станционный смотритель взглянул на неё холодно, не скрывая своего раздражения.

- Прошу вас! Мне необходимо как можно быстрее ехать дальше! - умоляла она.

- Всем надо, сударыня! А вам бы лучше вообще вернуться, - усмешка трогала тонкие губы на красно-синем лице явно пьющего смотрителя. – Никто вас там не ждёт! И потом у меня приказ – жён отправлять в последнюю очередь, после всех.

- Но как же так? – Анна, едва сдерживая слёзы, растерянно смотрела на равнодушного смотрителя.

- А вот так!

- Послушайте, милейший! – вступил в разговор Чедвик, до этого не показывающий, что едет с Анной. – Я, американский подданный, имею честь посетить вашу страну по делам коммерции… Княжна поедет со мной. Плачу вдвое за лошадей и тёплую кибитку.

Он показал документы с гербовой печатью и выложил крупную сумму, чем сразу поменял поведение смотрителя. Тот быстро отдал распоряжение о новой тройке, и услужливо предложил:

- Чаю не изволите-с?

Да, ей несказанно повезло, что Чедвик поехал с ней. Дальше он взял на себя обязанность договариваться о лошадях и прочих дорожных надобностях.

За Уралом дорога стала в несколько раз тяжелее. Народ именовал этот путь трактом, который представлял собой бесконечную вереницу столбов, иногда заменённых обычными берёзами, которые обозначали эту дорогу сквозь степь. Ширина тракта была около четырёх саженей *Двум встречным тарантасам или кибиткам здесь было сложно разъехаться без риска столкнуться. Однако, несмотря на это и то, что по ночам морозы крепчали, сибирские ямщики не боялись ехать даже в ночь. Это радовало Анну: она надеялась поскорее добраться до места и увидеть мужа. Любая поломка в дороге грозила превратиться в задержку на несколько суток, так как на многие вёрсты вокруг не было никакого жилья или станции. По весне и осени дорога превращалась в топкое, почти болотистое месиво, а зимой - в снежное море. И молодая женщина была несказанно рада, что отправилась в своё путешествие именно зимой: рискни она поехать раньше, в распутицу непременно бы застряла на месяц, другой. Сани скользили по снежному морю подобно кораблю, но случись у обочины большой каменный выступ, надёжно спрятанный под белыми волнами, корабль тайги оставался без полозьев, и путники оказывались вынужденными ночевать в мороз прямо у дороги, спасаясь только меховым пологом своей кибитки. Но к счастью, такая участь Анну миновала – они с Чедвиком ехали без задержек.

С удивлением Анна обнаружила, что за Уралом почтовые станции оказались крайне редкими. Теперь она многое бы отдала за ночь в обычной станционной гостинице, пусть и с докучливыми клопами! Здесь гостиниц не было в принципе, станция представляла собой помещение из двух комнат: в меньшей жил смотритель с семьёй, а в большей размещались путники. Перегородкой между этими комнатами служила кирпичная печь. Здесь имелись столы и несколько скамеек вдоль них, но не было кроватей или чего-то похожего на них, поэтому все, кто решил заночевать на станции, спали прямо на полу, устроившись на своих вещах, кто как мог.