Он разжал объятия. Каролина опустила голову на его руку.
– Вы устали? – язвительно спросила она. – Отдохните несколько минут, и почувствуете себя лучше.
– Колдунья! – смеясь, воскликнул он. – Ненасытная колдунья!
Она присела и раздвинула занавески.
– Здесь слишком жарко. Я хочу подышать свежим воздухом.
Нагая, она направилась к кормовым окнам, откуда веяло ласковым азорским ветерком.
Удовлетворенный и возбужденный капитан лежал на боку и, глядя на Каролину, восхищался красотой ее тела, чистотой линий, необычайной грацией движений.
– Какая восхитительная женщина! – пробормотал он, не сознавая, что говорит вслух.
Она повернулась, в лунном свете ее распущенные волосы казались сияющим облачком.
Он знал, что никогда не забудет этого, в его памяти навсегда запечатлеются и это улыбающееся лицо, обрамленное развевающимися серебристыми волосами, и это совершенное тело, сияющее в лунном свете.
Каролина радовалась, что он не видит ее глаз, ибо в них не было и тени счастья. Это были печальные глаза женщины, которая ищет, но не находит. Да, он великолепный любовник, хотя и не так хорош, как тот, кто ее покинул Каролину охватило беспокойство и чувство обманутости.
«Наверное, так будет всегда», – подумала Каролина.
Может, ее успокоит близость с ним? Уж не в этом ли дело?
– Идите сюда, – глухо позвал он. И она скользнула к нему – искусительница в лунном сиянии, бесконечно соблазнительная и желанная.
На этот раз она не задернула занавески, позволив его алчущим глазам блуждать по ее телу. И только чуть пожала плечом, когда он восхищенно пробормотал:
– Господи, до чего же вы красивы! В жизни не видел ничего подобного.
– Вы просто питаете слабость к женщинам, которые вам принадлежали, – спокойно возразила Каролина, и оба рассмеялись.
Этот смех растопил лед между ними, и на этот раз в их близости была не только страсть, но и взаимное расположение.
– О миледи! – воскликнул капитан, чувствуя, что она трепещет от желания. – Я непременно добьюсь, чтобы вы попросили о пощаде.
– Не надейтесь, мой капитан, – она одарила его дразнящей улыбкой, – но попытайтесь.
Он принял вызов. Только изнеможение заставило их разжать объятия и улечься бок о бок на влажных простынях. Их тела все еще источали неостывший жар страсти.
– Миледи, – устало шепнул он, отодвигаясь. – Другой такой женщины просто нет на свете.
Каролина молча смотрела в темноту.
Кто-то уже говорил ей эти слова, а затем предал ее.
Каролина проснулась обнаженная и залитая солнечным светом. Растерянная, она сначала не поняла, где находится. Раздвинув занавески алькова, девушка присела и осмотрелась. Она была одна. Лже-Келлз куда-то исчез и перед уходом закрыл занавески.
Откинувшись на подушки, Каролина начала вспоминать события прошлой ночи.
Она совершила то, что прежде считала для себя немыслимым. Нарушила обеты, данные ею на палубе пиратского корабля, а потом на Флит-стрит, и принадлежала этой ночью другому человеку.
«То, что Рэй нарушил свои обеты, отнюдь не оправдывает меня, – сказала она себе, презрительно скривив губы. – Ведь я сама всем сердцем поклялась в верности и собиралась сдержать свою клятву. Во что бы то ни стало».
Ее охватила дрожь. Она чувствовала себя опозоренной, падшей женщиной.
Перевернувшись, Каролина зарылась лицом в подушку. Сейчас она испытывала одно желание – покончить все счеты с жизнью.
И все же… не в ее характере было отчаиваться. Она не должна, не имеет права проявлять трусость. Придется расплачиваться за свои поступки. Ответственность за них лежит на ней и больше ни на ком.
Каролина долго лежала в этой позе.
Такой и застал ее высокий англичанин. Войдя, он остановился, упиваясь красотой нагой девушки, серебристые волосы которой разметались по подушке. Его холодные глаза постепенно смягчились. Прошлой ночью она была удивительно хороша и вдохновила его на настоящие любовные подвиги.
В лучах утреннего света девушка казалась совсем юной и походила на бутон, покрытый росой. Детски невинный вид возбуждал желание защитить ее от всех жизненных невзгод. Подобные ощущения были для него внове.
Подойдя к койке, он нагнулся, погладил ее по спине и почувствовал, как она затрепетала при его прикосновении. Затем небрежно потрепал Каролину по ягодицам.
Она вдруг повернулась и села. Ее глаза ярко сверкали, но капитан не догадывался, что это блестят непролитые слезы.
– Доброе утро. – Она увернулась от его раскрытых объятий.
– Доброе утро. Вы не хотели бы подремать перед завтраком? Вы проснулись довольно рано.
Каролина еще не оправилась от пережитого ночью и не желала, чтобы он прикасался к ней, ибо это напоминало о том, как низко она пала.
– Нет, я оденусь, меня терзает голод. Нельзя ли попросить юнгу, так мило краснеющего при взгляде на меня, принести что-нибудь сюда, капитан?
– Сейчас вам подадут завтрак, миледи. – Лже-Келлз быстро поднялся и вышел. Каролина выжила на себя губку, стоя в тазике с теплой водой. Этот тазик она нашла в буфете. Затем поискала какую-нибудь одежду, не желая выходить на палубу в своем изысканном платье.
И только тут заметила в углу сундучки Ребы и миссис Уэдлоу. Очевидно, кто-то решил, что они принадлежат ей. «Этот лицедей слишком уверен во мне, – мрачно подумала она. – Или, может быть, сегодня утром, пока я спала, принесли весь багаж, находившийся на «Верной Мэри».
Каролина аккуратно сложила свое зеленое атласное платье и надела желтое муслиновое, принадлежащее Ребе. В этом платье она выглядела веселой, хотя ничего подобного на самом деле не испытывала. Когда же «ее капитан» и юнга вернулись с едой и питьем, Каролина изобразила беззаботность.
Заметив ее оживление, он обрадовался.
– Вы стали бы украшением любого корабля, – восторженно воскликнул он, приглашая ее к столу.
– Благодарю за любезность, – сухо отозвалась она.
– Не сомневаюсь, что вы привыкли к комплиментам.
Видимо, он так и не поверил ее рассказу и его мучит неудовлетворенное любопытство… Своей подозрительностью этот человек, вероятно, обязан таким женщинам, как герцогиня Лорка.
