«Со всей любовью, на которую способен»
Амабиле Джусти
Конану,
кто был, когда всё произошло,
а сейчас его уже нет.
Я не знаю, часть меня умерла навсегда вместе с тобой
или часть тебя навсегда останется жить внутри меня.
Может быть, и то, и то.
В любом случае, моя большая любовь, я скучаю по тебе.
Я спустился, дав тебе руку, по крайней мере по миллиону лестниц,
и сейчас, когда тебя здесь нет, на каждой ступеньке — пустота.
И все-таки наше долгое странствие было слишком коротким.
Мое все еще длится, хотя мне уже не нужны
пересадки, брони, ловушки,
раскаяние тех, кто верит,
что реально лишь видимое нами.
Я спустился по миллиону лестниц, дав тебе руку,
не потому, что четыре глаза, может, видят лучше.
Я спустился по ним с тобой, потому что знал, что из нас двоих
единственные верные зрачки, хотя и затуманенные,
были у тебя.
Эудженио Монтале (в переводе Бродского)
К разбитому сердцу
Пусть никто не приблизиться
Без высокой привелегии
Такого же сильного страдания.
Эмили Дикинсон
Глава 1
«Кто когда-либо любил, кто не любил с первого взгляда?»
КРИСТОФЕР МАРЛОУ
Соле посмотрела время на мобильном телефоне и слегка поморщилась. Она давно должна быть дома. Девушка вздохнула, представив себе, как мать будет отчитывать её за эту задержку. Не то чтобы это стало большой новостью, в конце концов, мать всегда была на тропе войны, готовая отругать за любую мелочь. Даже невинная забывчивость превращалась в тяжкую провинность.
Однако сегодня Соле ничего не забыла. Она прекрасно помнила, что ей пора домой, уроки закончились, но она решила ещё немного задержаться в школе.
На самом деле решение принимала не сама она. По крайней мере, это был не её разум, не её интеллект и не её логика. Решение приняло её сердце. Оно вырубило разум, интеллект и логику и твёрдо сказало: «Окей, я понимаю, ты чувствуешь себя дурой, ожидая здесь на скамейке, твои ноги дрожат от беспокойства, а в животе порхают бабочки. Ладно, обычно ты не такая, ты не таишься и не ждёшь парней. Но если ты ничего не сделаешь, я взорвусь».
«Что же мне делать?
Остановлю его и скажу: привет, меня зовут Соле, не хочешь обратить внимание на моё существование?»
Соле фыркнула при мысли о том, как бормочет, произнося сбивчивые слова, с таким же красным лицом, как и её волосы, перед парнем, который был точной копией актёра Николаса Галицина, только моложе и более мрачным.
Его звали Даниэль, и с тех пор как впервые увидела его два месяца назад, Соле перестала вести себя нормально. Она стала нервной, взвинченной, неадекватной, и ей совсем не нравилось чувствовать себя так.
Девушка знала, — влюблённость приводит к страданиям. Видела, что случилось с её родителями, которые разошлись четыре года назад после бесконечных изнурительных ссор, хотя когда-то любили друг друга. И Соле видела, как долго длились увлечения Лауры, её единственной подруги. Однажды та была без ума от мальчика из пятого С-класса, а на следующий день втюрилась в молодого и симпатичного парня, который заменял учителя физкультуры и позволял ученикам обращаться к себе на «ты». Соле часто говорила Лауре, что она ведёт себя, как героиня любовного романа.
С тех пор как Даниэль переехал в Роветто, у Соле появилось ощущение, что она тоже попала в роман. В один из тех, где познала любовь с первого взгляда, о которой лишь слышала от других, но сама никогда не верила, что та существует на самом деле, и теперь вынуждена блуждать на ощупь во тьме неукротимой муки. Поэтому Соле решила поговорить с Даниэлем, хотя и не знала, о чём.
«Мы ходим в одну школу, ты меня заметил?
Ты на год старше меня, и говорят, что ты остался на второй год, но мне всё равно.
Я всегда вижу, как ты что-то рисуешь в своём дневнике, который закрываешь ремешком с заклёпками: все остальные школьники возятся со своими телефонами, а ты рисуешь. И не с помощью графического планшета, нет, ты используешь бумагу и карандаш».
И тогда кто знает, возможно, она придумает что-нибудь более умное, а он ей улыбнётся, хотя улыбался он нечасто, и тогда...
В этот момент со стороны дверного проёма она услышала шум. Соле встала со скамейки и перегнулась через невысокую каменную ограду. Из школы вышел Даниэль, но не один. Рядом с ним шёл мужчина средних лет, возможно, его отец, хотя они были совсем не похожи. Вероятно, мужчину вызвали из-за граффити, что обнаружили на заднем дворе школы. Кто-то исписал стену возмутительными рисунками. По крайней мере, именно эти слова директор выкрикивал в коридорах. Скандальную фреску тут же замазал белой краской смотритель, так что её никто не увидел, и все остались со жгучим любопытством, что же там было такого ужасного, что довело директора школы до истерики. Нельзя сказать, что обычно директор выглядел спокойно. Малейшее противоречие доводило его до нервного срыва, а любое отклонение от строгих правил вызывало у него гнев и порицание. Например, он отстранил от занятий ученицу за то, что она пришла в школу с розовыми волосами, и ожесточённо спорил с учителем, который считал, что средний балл 5,9 достоин того, чтобы стать 6. В другой раз он заставил девочку прикрыть футболку, на которой было написано: «Насилие незаконно? И я использую сарказм», и не потому, что он был против насилия, а потому, что был против сарказма. Однако эта фреска разгневала его до крайности, значит, в ней должно было быть что-то более серьёзное.
«По всей вероятности, — подумала Соле, — что-то, касающееся его лично».
Высокого и подтянутого мужчину рядом с Даниэлем можно было принять за военного, но он был новым управляющим единственного действующего банка в Роветто.
— Это был ты? — спросил он Даниэля.
И получил в ответ:
— Если скажу «нет», ты не поверишь, а если отвечу «да», ты устроишь скандал.
— Я не могу быть более злым, чем сейчас, — сухо ответил мужчина.
— Тогда, возможно, это был я, — согласился паренёк с дразнящей улыбкой.
Но похоже, этот комментарий не удовлетворил мужчину.
— Ты понимаешь, что тебя не отстранили только из уважения ко мне? — прогрохотал он.
— Или потому что у них нет доказательств, что это был я, — поправил его Даниэль.
Мужчина бросил на него недобрый взгляд. Затем он тщательно застегнул дорогое пальто, которое было на нём. Наконец, он заявил:
— Я возвращаюсь на работу. А ты немедленно отправляйся домой. И прекращай с этими выходками, они не приведут тебя ни к чему хорошему.
С этими словами он быстро зашагал к открытым воротам, а оттуда — к припаркованному на дороге элегантному седану.
В этот момент Даниэль обернулся. Он мог смотреть куда угодно — пространство вокруг было широким и полным возможных направлений, — но он уставился на Соле, словно всегда знал, что она стоит там, полускрытая, и шпионит за ним.
Соле покраснела до ушей, когда Даниэль поднял руку в знак приветствия, и улыбнулся.
«Он улыбается?
И улыбается мне?»
Соле могла бы воспользоваться возможностью и наконец приблизиться, как и планировала сделать, но вместо этого она бросилась бежать. Она внезапно побежала, рюкзак болтался на одной руке, а сердце замирало в горле, словно за ней гналась стая волков. Девочка обежала вокруг здания, рискуя натолкнуться на дерево и получить вывих из-за выбоины, и наконец добралась до запасного выхода, где и остановилась.
«Ты понимаешь, как смешно выглядишь?
Такая нелепая, что способна перелезть через эти запертые ворота, лишь бы не возвращаться и не встречаться с Даниэлем, хотя задержалась в школе только для того, чтобы встретиться с ним».
В этот момент она почувствовала, как кто-то коснулся её руки. Соле подпрыгнула, испугавшись и, возможно, даже немного понадеявшись, что это он.
Но это был не Даниэль. Это была Лаура.
