Я не хочу принимать тот факт, что Марина была с кем-то близка настолько, что родила сына. Она. Согласилась. Родить. Ребенка.
У нее даже от Игоря детей не было. От законного мужа.
Что уж про меня говорить – какой-то залетный на пути попался, от которого она быстро дернула подальше.
Убито поворачиваю голову и смотрю на нее сквозь стекло. Точнее, на ее напряженную спину. Хочется орать и крушить все вокруг, когда я думаю о том, что она любила кого-то после меня.
Поэтому мне так и противится.
Но и со мной же была! Я чувствовал ее отзывчивость! Она ведь не из тех, кто с любым мужиком раскрывается, ну другая она!
Какое-то время я просто сижу, не сводя с нее глаз. А потом, отбрасывая в сторону все сомнения, выпрыгиваю наружу и обхожу машину.
Ладони упираются в стекла – и плевать, что отпечатки останутся. Марина в кольце моих рук, не противится, не вырывается. Ее ресницы поспешно опускаются на щеки. Взглядом она буравит мою грудь, на меня смотреть не хочет. И пусть. Пусть лучше не поднимает на меня равнодушный взор. Сейчас мне так морально легче: зверею, когда представляю, что ее так сокровенно касался кто-то другой. Не я.
– Любила его отца? – сам загоняю себе кол в сердце.
– Любила, – тихо подтверждает она.
Это разрыв аорты. Это будто неуправляемая волна вероломно накрывает с головой и утаскивает в море, отнимая последние крупицы кислорода.
– Ясно, – выдыхаю без чувств. – Ну садись.
Киваю на машину.
– Куда? – вздрагивая, она наконец-то твердо смотрит на меня, взглядом требует ответа.
– Ну ты ж сказала, сына забрать надо. Поехали забирать.
Кусает губы, забывая, какой эффект это на меня оказывает. Но я и вида не подаю, как сильно она меня ударила. Наотмашь.
Эта женщина для меня была чем-то нереальным. Я думал, таких не существует. Я не знал, что можно настолько привязаться к кому-то.
Я ее из рук выпускать не хочу до сих пор: мне Марину трогать необходимо каждую секунду! Чувствовать! Смотреть! Знать, что рядом.
А ей с другим хорошо было. Головой понимаю, что иное невозможно. Что она была с кем-то, но сердце слепо верит, что его все еще трепетно сжимают заботливыми ладонями.
Ей что-то хочется еще добавить, но она не решается. Я цепляю гребаную ручку и распахиваю дверь. На этот раз Марина садится безропотно. Молчит. На меня больше не смотрит.
Называет адрес детского центра неподалеку от ее дома.
Киваю молча, что принял.
Едем не так быстро, уже и пробки собрали. Марина нервничает.
– Их скоро отпустят.
– Я лично ускориться не могу никак.
Хоть и пытаюсь!
Ответ она проглатывает, с беспокойством косится на часы.
Звонит администратору, предупреждает, что задерживается.
Наверное, проклинает, что вообще связалась со мной: вечно от меня одни проблемы.
На метро она бы уже приехала.
Звонит ее телефон, она принимает вызов.
– Сынок, я не успеваю, прости, пожалуйста! – слушает ответ, расстраивается еще больше. – Да, бабушка предупредила меня, мы договорились, но здесь пробки неожиданные, я еду. Мне еще… – вопросительно смотрит на меня, я проговариваю ориентировочные пятнадцать минут, – минут пятнадцать. Подождешь? Спасибо. Ты, если хочешь, можешь пока в буфет зайти, что-нибудь взять. Телефон передашь продавцу, я с ним поговорю и заплачу, как приеду.
Ребенок так и делает, вот только когда Марина общается с продавцом, тот, кажись, встает в позу.
– Дай-ка мне.
Прикладываю ее смартфон к уху.
– Алло. Вечер добрый.
– Здравствуйте, – отвечает мне мужской голос. – Я все понимаю, но это запрещено. Меня оштрафуют.
– Я возмещу, не проблема. Встали в пробку, кто ж мог угадать, что так задержимся.
Прошу войти в положение, получаю встречный вопрос, нет ли у малого аллергии на какие-то продукты. А я-то откуда знаю! Марину спрашиваю, она активно машет головой. И продавец, наконец, соглашается.
– Спасибо, – Марина сдержанно меня благодарит.
На место прибываем, как я и сказал, через пятнадцать минут ровно.
Когда проходим в буфет, к Марине с улыбкой бросается уже подросший мальчуган.
Офигеть. Мне даже и в голову не пришло, что он уже такой большой. Я, конечно, по детям вообще не спец, но ему уже лет семь, наверное.
Пацан одет в простую полосатую футболку и модные цвета хаки шорты по колено, сбоку карманы – у меня примерно такие же есть.
Малой настороженно косится на меня, и в этот момент улыбка с его губ сходит, он хватает Марину за руку и даже как-то немного отступает назад. Глядит на меня с неприязнью, настороженно. И я понимаю, что смотрю на него слишком пристально.
Глава 13
Я почему-то думал, что он маленький еще. Ну то есть как маленький… настолько, насколько это возможно.
А он уже вон какой!
– Привет, – давлю из себя улыбку, но малец отчего-то еще шаг назад делает. Боится, что ли? Я решаю присесть на корточки. Завороженно разглядываю ребенка.
Шапка густых отросших волос. Недовольно поджатые губы, прямой нос. И внимательные глаза, а брови ну очень светлые. У парнишки такой осознанный взгляд… смотрит он жуть как осмысленно. Как взрослый.
– Привет, – отзывается нехотя.
– Меня Тео зовут, – представляюсь настороженно. Он только на меня реагирует затравленно или на всех остальных тоже?
– Ясно, – рубит малой на корню наш разговор и смотрит на Марину.
– Это Тим, мой сыночек, – Марина гладит его по голове.
– Нам надо за пирожки заплатить, – напоминает Тим.
Марина сначала дергается, но под моим не терпящим возражения взглядом останавливается.
Я шагаю к продавцу, прошу рассчитать. Прикладываю карту к терминалу.
– Спасибо, что помогли.
На стол кладу тысячу, накрываю ладонью, двигаю к парнишке. У того благодарно загораются глаза. Он с кивком принимает купюру.
Опытным взглядом я подмечаю чистоту полок и витрин, толстый блокнот для записей, объемный журнал, на виду упаковка черных перчаток, а за спиной парня на полу корзина для мусора. Наполненная использованными перчатками. Значит, действительно пользуется ими. Сам парнишка-продавец выглядит опрятно и располагающе.
Я, не прислушиваясь к тому, как Марина щебечет с сыном за моей спиной, сую продавцу свою визитку со словами: «Если работа потребуется, – обращайся».
– Все. Теперь никто никому ничего не должен. Можем ехать, – заявляю нетерпеливо и вновь торможу от невысказанного протеста на лице ребенка.
– Куда?! – он начинает переживать.
Что опять не так? Весь в маму: что бы я ни сделал – все не то.
Марина спешит на помощь:
– Домой, Тим. Тео мой друг, и он очень меня выручил, привез к тебе.
Тим только недоуменно хлопает ресницами, но следует за матерью.
К тачке он подходит медленно, выглядит загруженным и удрученным. Совсем сникает. А я не выдерживаю:
– Ты что грустный такой? – спрашиваю. Может, и вышло немного резко, но я плохого ничего не имею в виду. Пацан молчит. – Мороженое хочешь?
– Я не люблю мороженое, – наконец откликается он, пусть и нехотя. А я реально офигеваю. А что, есть дети, которые не любят мороженое?!
– Тео, спасибо тебе большое за помощь. Мы дальше сами… ладно? – последнее слово она произносит с сомнением и так, словно надеется на мое благоразумие, брови же мои лезут на лоб. Она меня вновь прогоняет?!
– В смысле? – пытаясь сдержаться, уточняю я.
– До дома недалеко, мы прогуляемся.
– Серьезно?!
– Тео… – осторожно проговаривает одними губами.
Она пытается вразумить меня говорящим взглядом, но хрен там!
Если бы малого тут не было, Марина б меня уже заклевала, чтоб я не лез к ней, но сейчас она в невыгодном положении. Я упрямо склоняю голову набок, упорствуя взглядом. Хочет устроить сцену – пожалуйста. Я не съеду с темы.
Одному богу известно, почему именно она иглой вошла в сердце, ведь было много других. Разных. Но таких, как она, – никогда больше.
