До сих пор помню те мерзкие чувства, что испытал в тот момент к себе. Было стыдно, а ещё страшно, что спалит. Метался, думал, как бы подстраховаться. Вылил себе на грудь половину чашки кофе, чтобы был повод рубашку сменить и заодно перебить чужой запах, вдруг тот остался.
Жена не заметила. Учитывая её состояние в тот момент, это не удивительно. К тому же она мне всегда доверяла. Раньше.
После того случая я год испытывал чувство вины. Реально было паршиво. Думал, что никогда больше не стану так рисковать.
Чертова Алла!
На кой хрен я только с ней связался?!
Бухим, как и в первый раз, повелся на охуенные сиськи.
Если в жене что и подкачало – это грудь. До третьего она дотягивала только, пока Вика кормила малых. После снова приняла свою небольшую, пусть и аккуратную форму.
«Лучше бы уговорил её пластику сделать, чем эту муть сейчас расхлебывать», – умные мысли приходят слишком поздно.
Что сделано, то сделано. Вике все равно придется смириться и простить. Никуда не денется. Не она первая.
– Ты пришел о делах поговорить или постебаться не к месту? – злюсь.
И на него, и на себя.
Я был уверен, что Вика никогда не узнает. Никогда.
Перло от Алки. Баба – огонь. Тормозов вообще нет, с ней можно делать всё, что взбредет в голову. Всегда и на всё согласна.
Думал, ещё немного понаслаждаюсь и оборву связь. Какая разница, сколько раз мы трахнулись? Меня волновало одно: Вика не знает, значит, все хорошо.
Ещё после первой телки понял, что связь на стороне никак не сказывается на чувствах к жене. Просто секс. Крутая разрядка. Адреналин, способный на время похоть унять.
Безнаказанность рождает вседозволенность. Мне ли не знать?! Каждый шаг в сторону расширяет границы возможностей. Хочется снова и снова проверить их незыблемость и прочность. Внутри азарт просыпается и потребность доказать окружающим: для тебя невозможного нет.
Вовремя не остановился, зачем-то поперся за Аллой в аэропорт. Сам не пойму. Рассчитывал, что она отсосет в тачке, и рвану на работу. Но эта сучка решила сценарий сменить.
– Не заводись. Сильно острые коготки у твоей кошечки оказались? – поддевает с усмешкой.
– С такими разговорами лучше к черту иди. Давай ближе к делу.
Поняв, что шутить я не настроен, Игорь подбирается. Улыбка сходит с холеного лица.
– Мне из ФНС звонили. Москву интересует, какое решение мы примем по «Горизонту», – ожидая от меня ответа, нервно постукивает пальцами по столешнице.
– Их люди приходили уже договариваться. Я отказал.
Самое большое налоговое доначисление в регионе с момента основания службы. Бабки большие, но риск несоизмерим.
Ситуация с Викой меня подтолкнула к мысли, что иногда нужно подумать дважды.
– Уверен? – друг подается вперед. – Сколько там предлагали?
– Слушай, сколько бы ни было, мне судейское кресло дороже.
***
В конце рабочего дня открываю социальные сети.
У Вики реальных страниц нет нигде. Только анонимные, необходимые для работы.
Зато сын начал массированную атаку сестры. Выложил фотку: клубничные вафли со сливками.
Подпись гласит:
«Любимый завтрак».
Все бы ничего, но он такие не ест. Зато Ева постоянно просила Вику испечь их гору. Трясется дочка за ними.
Я был уверен: жена без дочки и дня не протянет, но прошло несколько дней, а Ева так и живет у моих родителей.
«Нужно заехать её навестить, – напоминаю себе. – И не забыть поговорить с матерью»
Слова Вики о Дагестане натолкнули на мысль: родительница решила воспользоваться случаем и воплотить в жизнь свои планы относительно моей личной жизни.
Совершенно некстати.
У нас с ней они не совпадают. Мне сейчас менять жену – смерти подобно. Слишком многое поставлено на кон.
Который раз за последнее время ловлю себя на мысли, что без Вики жизнь потускнела. Сам не ожидал, что размолвка так затянется и оставит паршивый осадок.
Вечера свелись к одному сценарию: приезжаю в холодную, пустую квартиру и, залив в себя побольше вискаря, заваливаюсь спать. Даже трахаться перехотелось.
Глава 14
– О, у вас тут чаепитие.
Вернувшись домой, застаю Женю в компании дяди – моего старшего брата – на кухне. Сидя за небольшим островком, они уминают сладости.
– Мы не стали без тебя ужинать, – Стас оборачивается в мою сторону и каменеет. – Вот вам и добрый вечер, – выдает пораженно.
Женя, как и все дети, легче подстраивается к изменениям.
– Тебе идет, – говорит воодушевленно. – Давно ты не была рыженькой.
Смеюсь с непосредственности сына. Подойдя ближе, чмокаю его в щеку. Следом с братом проделываю то же самое.
– Стас, ты выглядишь так, будто я налысо подстрижена.
– Нет, просто… – разглядывает меня оценивающе. – Тебе хорошо. Всегда с родным цветом хорошо было, не знаю, зачем ты раньше перекрашивалась. Я просто не ожидал.
– Всё ты знаешь, – усмехнувшись, касаюсь его плеча.
Когда я только начинала свой путь на госслужбе, моя свекровь, а после и мама, вселили в мою голову мысль, дескать, быть огненно-рыжей – это несерьезно. Должного доверия ко мне точно не будет, так, принеси – подай, не мешай.
И вроде бы я не особо ведомая, но когда тебе изо дня в день вкладывают в голову какую-то мысль, то ты невольно начинаешь её крутить в своей голове, анализировать. Высока вероятность – рано или поздно сам поверишь в её правдивость.
Присмотревшись к коллегам и не встретив никого с похожим цветом волос, я перекрасилась в шатенку, оставив только отлив небольшой.
Сегодня в обед меня накрыло, и я решила, что хочу изменений, хочу вернуться к прежней себе. От того, что я была неплохой невесткой, легче никому не стало.
Едва появилась возможность меня слить, она не преминула ею воспользоваться.
Я много думала на этот счет. Пачкаться моим физическим устранением не обязательно, достаточно детей отобрать, и я самоликвидируюсь, потому что не представляю своей жизни без них.
– Женек, оставишь нас на пару минут? – обращается брат к моему сыну.
Кивнув и подхватив тарелку с эклерами, ребятенок выходит из кухни.
– Ты из кофейни привез или домашние?
У сына есть небольшие проблемы с кожей, ничего серьезного – сказывается переходный возраст, и из-за них он старается сладким не злоупотреблять.
– Мама передала, – поясняет Стас. – Мы и тебе оставили. В холодильнике.
Киваю.
У нашей родительницы ручки совершенно точно золотые, хоть и раскрыла в себе кулинарные способности только на пенсии. До этого ей было некогда.
Понятно, почему Женя не удержался.
– Отлично, ты ведь с нами поужинаешь? Домашние тебя отпустили?
Стас охотно соглашается остаться. Его родные, оказывается, уехали к теще на несколько дней.
– Ты так и будешь молчать? – интересуется, когда я стол сервирую.
Он мной недоволен. Эту сдержанно-холодную интонацию, эту позу, со скрещенными руками и вытянутыми перед собой ногами, даже поджатые в тонкую линию губы я помню с ранних лет.
Когда я косячила, брат выглядел именно так.
– Я жду, – поторапливает. – Учти, Женя мне всё рассказал. И замечу, правильно сделал. Удивительно, что ты всё это время как рыба молчишь! Тебе не стыдно?
– Я не хочу, чтобы ты вмешивался, – оборачиваюсь и прямо смотрю в глаза. – Даже не думай. Я запрещаю.
– Без тебя как-нибудь разберусь, – привычно пылить начинает.
– Вот поэтому и не рассказала, Стас! Именно поэтому. Я что, тебя не знаю?! Сначала нужно остыть, а потом решения принимать и начинать действовать, а у тебя так не бывает. Это не те люди, с которыми стоит связываться обладателю малого бизнеса.
– Зачем ты сейчас о деньгах говоришь? Ты моя родная младшая сестра! Я о тебе должен заботиться!
Меньше всего мне хочется, чтобы он, вспылив, дров наломал и пустил свою жизнь под откос. Моей достаточно.
– Я и не о деньгах, – подойдя к нему, примирительно касаюсь его плеча. Глажу легонько. – Мы с тобой знаем, как это бывает. Помнишь Геннадия Михайловича?
