Бабник - Фад Диана

– Умрет, что буду делать? Путешествовать скорее всего. На год на Бали уеду, на нашу виллу. Горе свое в одиночестве пересижу, – жена так вошла в роль, что Валерьян Тимофеевич гневно свел мохнатые брови.

– Ой, кажется папа сердится, – опомнилась она, оглядывая хмурого мужа, – Нет, Егор, приезжать не нужно и врачей привозить тоже, мы сами справимся. Ты лучше Машеньке позвони, пусть не затягивает с приездом. Не дождется ее папа, ох, боюсь, не дождется, – снова всхлипывает жена и отключается.

Слезы тут же высыхают, когда поворачивается к мужу, уперев руки в бока.

– Совещание, значит было, да?

– Ну, посидели с Дмитричем немного, что начинать – то, – пятится от жены Завьялов старший, – И вообще, почему это ты без меня на Бали уедешь, а?

– А куда мне еще ехать, когда тебя не станет? – огрызается жена и разворачивается, начиная подниматься по широкой мраморной лестнице в свою комнату.

– Почему это меня не станет? – шлепает за ней Завьялов, – Я тоже на Бали хочу. Вот передам все дела Егору с Машуней и поедем.

– Вот когда передашь, тогда и поедем, – отвечает жена, а Завьялов догоняет ее уже в дверях их комнаты.

– Я тут подумал, раз болен, то в постели должен быть, а? – подхватывает жену на руки под ее тихий смех, – Вместе нам там веселее будет.

– Что это с тобой, никак и правда болен? – уже смеется она.

– Делать нечего, на работу нельзя, времени свободного полно. Придется развлекать себя самому, – забирается, вместе с женой на руках, Завьялов старший на кровать, – Ох, тряхнем стариной!

– Завьялов, ты даже внешне не похож на больного, – хохочет супруга, пока Валерьян Тимофеевич, сдергивает с себя халат и ползет на карачках к ней по кровати.

– РРР, моя тигрица, сейчас я покажу тебе, где у меня болит.

– Ой, ой, напугал, – шутливо отбивается жена.

– Иди сюда, моя козочка, – подхватывает жену старший Завьялов, заваливая ту на кровать.

А в это время Егор, старший сын Завьялова, звонил своей сестре в Лондон:

– Машка, привет, – улыбается брат, прижимая трубку плечом к уху, а в руках держит дочку, укачивая ее, – Билет еще не брала?

– Да сама только узнала, – отвечает сестра.

– Бери на ближайшие дни, свяжусь с вашим отделением и решу насчет твоего перевода к нам.

– Так все серьезно? – пугается сестра.

– Да, черт его знает. Вчера видел отца, все нормально было. Но сама понимаешь, года идут, родители не молодеют. Пора тебе домой.

– Да я не против, только слишком уж быстро все, кажется подозрительным, – отвечает Маша.

– В этом что-то есть, согласен, – кивает Егор, подносит бутылочку с водичкой к маленьким губкам Катеньки, – Короче, оформлю тебя к нам на год, а там видно будет. Мне как раз нужен толковый архитектор, в декрет ушла одна. Побудешь вместо нее. Еще одного кандидата просили взять, я принял, но он совсем сырой.

– Согласна, а там посмотрим, если с папой все будет хорошо, вернусь, – соглашается сестра, – Как там мои племянники?

– Растут, – тихо смеется Егор, – Ладно, мне на работу пора ехать. Ждем тебя, очень. Если отец что-то задумал, скоро узнаем. Мама сказала ему две недели осталось, хотя диагноза даже пока нет. Что-то затевает наш олигарх.

– Я тоже так думаю, – посмеивается сестра, – Как билет возьму, напишу.

Глава 3. Матвей, за неделю до…

– Все, – откидываюсь на спинку кровати оббитую белой кожей, – Кофе приготовь, – шлепаю рукой по голой заднице девицу, что лежит, приходя в себя после бурного секса.

На тумбочке веселой трелью заливается телефон, вижу на аватарке лицо отца.

– Вот черт, – беру трубку, отвечаю на звонок, – Да, пап.

– Матвей, твою мать! – орет отец, отчего я глохну на одно ухо, морщусь, чуть отвожу телефон в сторону, – Ты где сейчас должен быть?

– И тебе доброе утро, – ехидно отвечаю ему, перебирая в уме все свои грехи, что сделал за ночь. Нашел только один, который сейчас натягивает на свои силиконовые шары простыню, обиженно дуя губы.

– Какое на хрен утро! Время почти обед! – продолжает отец, – Ты никуда не торопишься, как я понимаю?

– А куда? – удивляюсь в свою очередь.

– На бляд**, мать твою! – снова орет отец,

– Только что оттуда, – смеюсь я.

– Я зачем тебя устроил к Завьялову?

– Зачем? – спрашиваю, со своей стороны.

– Чтобы ты работал!

– Ааа, это, – закидываю одну руку за голову, открывая идеальный накачанный пресс.

Девица, которую подцепил вчера в клубе, принимает это за приглашение и изображая из себя мурлыкающую кошечку, ползет по кровати ко мне. Накачанные губы свернуты трубочкой, платиновые волосы разбросаны по спине, грудь колыхается из стороны в сторону. Руки с длинными кровавыми когтями ныряют под простыни, сжимая уже подрагивающий член.

– Полегче, детка, – выдыхаю в трубку и закатываю глаза от обновленного крика отца.

– Матвей! – орет он, а я чувствую, что пальчики уже заменили горячие губы. Черт, не могу думать вот так, когда там внизу ураган поднимается.

– Я тебе перезвоню, – говорю в трубку и уже почти отключаю телефон, когда слышу грозное:

– Карты все твои я блокирую, давай, спи дальше, – и батя отключается.

– Пап! – теперь уже я ору, в замолчавший телефон и откидываю от себя за волосы детку, чуть не отрывая себе детородный орган.

– Мотя! – возмущается она, а мне не до этого.

Вскакиваю с кровати и в припрыжку бегу в ванную.

– Вещи собрала, такси вызвала и телефон оставь, все, мне нужно на работу, – успеваю сказать детке, скрываясь за дверью.

За рекордное время успеваю собраться, нацепить серый костюм в черную полоску, черную рубашку, часы на руку по дороже и новые итальянские ботинки ручной работы. Детка, слава Богу, уже свалила, так что выезжаю из своего арендованного таунхауса почти за двадцать минут, как вскочил. Для меня это достижение, я так быстро никогда не собирался. Как правило, долго вожусь, выбирая рубашку, обувь, приглаживаю прическу, чтобы не торчало все во все стороны. Сегодня марафет отменяется.

Пока еду на свою новую работу в другом городе, пытаюсь дозвониться отцу, но он не берет трубку. Захожу с другой стороны, включая тяжелую артиллерию.

– Мам, – начинаю ласково, как нашкодивший ребенок.

– Нет и нет, – тут же выдает мама.

– Как нет? – обалдеваю я. Чтобы мама меня не поддержала? Да такого быть не может!

Бью в раздражении по рулю своего спортивного черно-матового Порше и тут же любовно поглаживаю, моя машинка, еще неделю как не обкатанная.

– Матвей, папа сильно рассердился. Я к нему даже подходить боюсь, – начинает мама, – Ты понимаешь, сколько стоило нервов устроить тебя к Завьяловым? Ммм?

– Мам, ну нисколько не стоило, – пытаюсь подластиться к родительнице, – Посидели в своем дедовском клубе, выпили, решили. Че начинаешь, все же хорошо было! Папа улетел в свой Санкт-Петербург, я перебрался в этим богом забытую Москву. Сделал все, как вы хотели, все хорошо.

– Матвей, нет, не хорошо! Ты два года как закончил свой архитектурный и даже не собирался никуда устраиваться. И вообще, я считаю папа правильно поступил!

– Мам, ну ты чего? – возмущаюсь я, – Я работал.

– Где, ну где ты работал? В клубе у своего друга? Барменом? И сколько? Два дня? Пока вы не перепились там все и не устроили погром? Нет, Матвей и не проси. Папа так решил.

– Я не хочу сидеть в офисе и протирать штаны, это не мое, ну мам! Я вообще хочу домой в Санкт – Петербург, мне здесь не нравится.

– Так, пора взрослеть сын, я и так из-за тебя маникюр сегодня пропустила. Папа с утра так возмущался, так кричал, что пришлось его валерьянкой отпаивать. А еще…, впрочем, не важно.

– Он тебе лимит по карте грозил урезать? – догадываюсь я.

– Ой, все, – бросает мама трубку.

– Черт! – кричу на весь салон во всю глотку, а машина внезапно дергается и глохнет, – Вот только этого мне сейчас не хватало!

Накатом съезжаю на обочину, сижу, смотрю, как мимо меня проносятся тачки. Так, что делать? Эвакуатор не вызвать – нет денег, до заправки мне не доехать, да и на нее нет денег. Беру в руки телефон и листаю длинный список друзей. Значит, что мы имеем. Леха с отцом в командировке на Урале, Олег в Америку умотал на месяц, Женек, ага, Женек. Единственный друг, что сейчас должен быть в Москве. Набираю друга, слушая, что абонент не абонент.