Ты не узнаешь меня, но… - Лисовская Ирина

Телефон вдруг завибрировал, сразу прочла сообщение от подруги:

«Спасибо еще раз за документы, очень выручила. Кстати, забыла тебе сказать. У нас в студии есть вакан…»

Я не успела дочитать.

Все случилось в одно мгновение…

Глава 5

Визг шин, свет фар и противный скрип металла… Он нещадно ударил по ушам: страшно, гулко и до мурашек противно. Воздух в салоне практически сразу наполнился запахом гари, бензина и… адской боли.

Я почувствовала резкий удар в бок авто, словно гигантская рука снаружи швырнула нашу машину. Меня прижало к двери, ремень впился в тело, и все вокруг закружилось… Мир стал черно-красным калейдоскопом.

Мысли не успевали за телом. Я хотела крикнуть, но из горла вырвался только сдавленный хрип.

Полетели осколки, а в ушах не прекращался гул… Машина завалилась набок и, наконец, прекратила движение. Я пыталась шевелиться: руки не слушались, а ноги не чувствовались вовсе. Лишь боль в боку отрезвляла разум – горячая, жгущая, живая. Я живая… кажется…

Что происходит? Где я? Это сон?

Я ощутила, как что-то горячее стекает по лбу, но глаза застилала мутная пелена. Снова с отчаянным рвением попыталась пошевелиться – не смогла. Тело будто и не мое было вовсе – болело, жгло, пекло, словно меня поместили в раскаленную духовку…

Где-то вдали слышались крики людей, но казалось, будто сквозь очень плотную вату в ушах. С губ, хотя я очень старалась, срывались только всхлипы. Даже не плачь, просто… тихие и жалкие стоны…

Машина все это время скрипела, как будто ее сжимали в кулак, а я не знала, не понимала, кричу ли, хриплю ли, или только думаю, что кричу. Все смешалось в одно неразборчивое пятно…

Я не хочу умирать. Я… я только начала жить!

И тогда словно выключатель щелкнул. Боль заполнила собой абсолютно все, каждую клеточку, косточку и захлестнула с головой, как океан. Последним, что я почувствовала, – было отчаяние. Леденящее и липкое. Как будто все внутри оборвалось.

***

Я лежала на кровати, укутанная в белоснежные простыни, которые почему-то казались тяжелее свинца. Воздух в палате чувствовался непривычным – стерильным, холодным и чужим.

Боль отступала, но оставляла после себя странное послевкусие. Не как после простуды или перелома. Глубже, будто я могла почувствовать себя изнутри…

Рядом кто-то зашумел и скрипнул стул по полу. Я повернула голову насколько позволяла тугая повязка на шее и увидела подругу. Аню. Ту единственную, которая всегда вытаскивала меня на кофе, в кино или ночные прогулки по городу. Смешная, взбалмошная, вечная оптимистка.

И сейчас она сидела, натянуто улыбаясь, с таким видом, словно сражалась с собственными слезами.

– Ну что, спящая красавица, – нарочито бодро прощебетала она, шевеля пакетом с фруктами на коленях. – Проснулась наконец-то. Я уже думала, ты закосплеишь Спящую красавицу и будешь спать, аж пока тебя не поцелует принц!

Это было… почти мило. Почти до невесомой улыбки на моем травмированном лице. Я чувствовала, что мышцы, кажется, двигались, но через мучительную боль. Сегодня был первый день, как меня перевели из реанимации в палату. И первый нормальный раз, когда могла поговорить напрямую с подругой, даже пощупать ее. Но, сколько реально времени прошло? Какое сегодня число? Казалось, я тупо выпала из реальности и жила в вымышленном мире.

Я снова попыталась улыбнуться. Честно. Но мышцы на лице, все же, не слушались. Или… их больше не было там, где я привыкла их ощущать.

Где-то в глубине груди что-то болезненно скрутилось от мысли, что как раньше больше не будет…

– Как ты себя чувствуешь? – Аня наклонилась ко мне ближе, будто хотела мысли прочесть.

Я пожала плечом. Аккуратно, но робко.

– Нормально, – прохрипела в ответ.

Голос звучал так, будто его прогнали через программу искажения и на мгновение в глазах Ани что-то дрогнуло. Секунда и подруга снова натянула маску веселья.

– Вот и чудненько! – Она потрясла в воздухе пакетом с фруктами. – Смотри, что я тебе принесла.

Я слабо усмехнулась. Или мне показалось? Все казалось сейчас слегка размытым. Как будто между мной и реальностью стояло мутное стекло.

– Сколько я… – сглотнула, – была в отключке?

Аня замялась, улыбка мигом сползла с лица.

– Пару недель. Были сложные операции, Леюш. Много всего. Но ты молодец. Ты сильная. Ты справилась. Ты выжила!

В ее глазах заблестели слезы, а я… отвела взгляд к потолку. К этим стерильным лампам, безжалостно бьющим ярким светом по глазам.

Справилась? С чем? И какой ценой? Мое лицо… На нем, вообще, хоть сантиметр живой кожи остался?!

– Все будет хорошо, – выдохнула Аня и взялась за мою ладонь.

Осторожно. Почти невесомо, потому что и на ней, черт возьми, были ожоги…

– Я с тобой. Мы справимся.

Конечно, я знала, что подруга не бросит меня. В отличие от семьи… Где мама, отчим? Они, вообще, приехали ко мне? Навестили хоть раз? Потому что от медсестер в реанимации я слышала лишь, что ко мне приходила только Анюта. Как и заплатила за лекарства, операции. Я была перед ней теперь в неоплатном долгу.

– Спасибо, – прошептала, пытаясь прятать глубоко внутри себя боль.

Не физическую. Ее заглушали сильные обезболы. Моральную. Она разъедала меня кислотой изнутри…

Больше я ничего не хотела говорить. Да и сил не было.

Аня рассказывала что-то еще о своей работе, о смешном враче с зализанной прической, что подкатывал к ней в отделении реанимации. О моей соседке по палате, с энтузиазмом верящую в гороскопы и прочую ерунду.

А я слушала вполуха. Словно где-то под водой. Ведь единственное, что крутилось в голове и мыслях, было страшное, безжалостное отчаяние. Да, я выжила. Я жива, но… Лицо изуродовано из-за ожогов. Парадокс, оно пострадало сильнее, чем тело. Все это я услышала от врача еще в реанимации.

Да, было множество и других травм: перелом нескольких ребер, разрыв селезенки, ушибы, осколочные ранения. Перелом руки и ноги, сотрясение, но…

Это все со временем заживет, а вот мое лицо…

Аня болтала без умолку, словно старалась закрыть своим голосом зияющую дыру в моей душе. И, странным образом, в какой-то момент это работало.

– Леееюш, – протянула она, хитро прищурившись. – Ты в курсе, что повязки на лице – это будущий новый тренд? Я серьезно! Так что ты у нас теперь не просто девушка, а стильная штучка! Тебе скоро тиктокеры коллабы будут предлагать. Вот увидишь, еще в очередь вставать им придется!

Я слабо фыркнула. Наверное, именно этого она и добивалась, хоть крошечной искорки в моих глазах. Как бы бредово ни звучали ее слова, но я усмехнулась. Про себя и мысленно, но и это было маленькой победой над собой.

– Правда-правда! – продолжала Аня, заговорщически кивая. – Смотри, повязка – это тайна, загадка. Никто не знает, какая ты под ней. А потом бац и все в обморок попадают от твоей красоты!

А ведь, действительно, может, не все так плохо будет, когда снимут бинты? Я изо всех сил желала ухватиться за любую соломинку. За любую надежду…

– Ты, кажется, пересмотрела сериалов, – прохрипела я, на этот раз чуть более живо.

Аня кивнула так серьезно, что я чуть не рассмеялась.

– Угу, – и стала загибать пальцы: – «Клиника», «Доктор Хаус», «Анатомия страсти» и парочку марвеловских фильмов. Теперь я сертифицированный специалист по срочной реанимации настроения.

На секунду мне действительно захотелось поверить. Может, я просто выгляжу немного… странно? Ну, пару шрамов точно останется, зато буду как героиня боевика.

Я даже позволила себе маленькую мечту: вскоре выйти на улицу, смело вдохнуть холодный воздух и почувствовать себя живой.

Надежда крошечным огоньком замерцала где-то внутри, но…

Два дня спустя, когда Аня снова пришла ко мне с охапкой каких-то журналов и йогуртами, потому что мне практически ничего нельзя было кушать, в палату зашли врач с медсестрой.