– Мне не хрен делать больше? – отвечает нахальным, своим фирменным, наглым тоном.
Раздражает меня, жуть как.
Разодрать бы его чеширскую физиономию в клочья, да так, чтобы девочки не заметили.
Вот что он тут посреди ночи делает, а?
Барби его, утомила, и он после очередного секс-марафона, водички выпить решил?
Вон какой, взлохмаченный, уставший, сонный, будто ни на секунду глаз не сомкнул..
Небось как кролики…
С такой моделькой уснешь, будто я не знаю, чем они там, за соседней стенкой, занимаются…
– Воды вышел попить, – подтверждает мою догадку.
Хорошо, хоть нагишом в коридор не вышел, прибила бы…
Ставлю графин перед его физиономией.
– И?
– Что “и”?
– Не нальешь? – берет прозрачный стакан со столешницы и вертит его в руках.
Не царское это дело, да?
Самому себя обслуживать.
– А руки тебе на что? – осторожно помешиваю сахар в чашке, – Не видишь, я занята?
Пусть кукла его обхаживает!
– Доктору своему, несешь?
Брезгливо так, скотина.
Нас кухонный остров разделяет, и, слава богу, потому что находиться с ним, здесь, посреди ночи, просто невыносимо.
Все-таки, он мой бывший муж, моя первая, настоящая любовь и такое же сильное разочарование…
Не люби я его так сильно в прошлом, может быть, мы могли бы остаться друзьями, а сейчас…
Не враги, но если бы не неожиданный приезд Володи, ноги моей завтра утром здесь не было.
Ляпнула не подумав, что Володя остается, вот и придется тянуть легенду ради приличия.
Не прогонять же.
Леон смотрит на меня как-то пристально, аж ком в горле скапливается.
Мощь от него, предателя циничного, невероятная, исходит, и как бы я не пыталась его в голове опустить ниже плинтуса, оскорбить за растоптанную честь женскую…
– Спать не идешь? – шепчу.
– Нет, а ты?
Подмигивает, сволочь.
– Уже ухожу.
Мне уже давно пора в спальню, я ведь ждала, когда мед растворится в чашке, иначе моя малышка…
Леон
Вот как незаметно проскочить к ней в спальню, и при этом, остаться в живых?
Как проверить, есть ли там ее доктор?
Нервничаю, капец.
Убьет ведь.
Она мне голову этим графином чуть не размозжила за то, что воды попросил, а если за ней внаглую пойду…
– Я пошла, – забирает свой стакан и направляется к себе.
Нельзя ее одну к нему отпускать.
Ни в коем случае.
– Стой, – слезаю со стула, – Давай, посидим чуть-чуть. Поболтаем, как раньше, – бросаю первое, что приходит на ум.
Что я только что сказал, вот осел…
Надя тоже вопросительно вздергивает бровь.
– Как раньше? – хмыкает, – Ветров, шел бы ты…
“…на хрен”, – мысленно продолжаю за нее, как вдруг:
– Мамочка, – щебечет моя дочь.
Катя стоит в дверном проеме, глазки сонные потирает, лапочка.
Моя доченька.
Моя спасительница.
Мы с Надей одновременно оборачиваемся на ласковый голосок дочери.
– Папочка, – из приоткрытой двери нашей спальни голосит Анюта.
Подбегаю к Кате, подхватываю ее на руки.
– Что с ней?
– Горлышко разболелось, – цедит Надя, – Говорила же, чтобы утром кофту теплую надела, вот и последствия…
– Малыш, ну чего ты маму не слушаешься? – обнимаю грустную девочку, прижимаю сокровище к груди.
Надя, вынув ложку из своей чашки, подносит напиток к губам девочки.
Ааа, так это молоко с медом…
Принцесса готовила целебный напиток для малышки.
– Мы же утром пойдем на озеро? – кашлянув, нежно шепчет дочурка.
– Если молоко допьешь, – выхватываю стакан из рук Нади и сам продолжаю “лечение”.
Интересно, где шастает ее Айболит, а?
Ладно, это мелочь, для этого не нужен врач и слава богу…
Допив чудо-настойку, Катя, прижавшись ко мне, тихонечко начинает сопеть…
– Отдай мне дочь, – шепчет гневно, – И иди уже спать. Достал.
– Не отдам, – и сильнее обнимаю ребенка.
Внаглую иду к хозяйскую спальню с дочкой.
Так значит, чертовка.
Я всю ночь голову себе ломал, что она тут с любовником кувыркается, а она…
Умница.
Захожу в комнату, вижу, как Анютка, бодрствуя, широко улыбается.
– Папуля! – взвизгнув, подпрыгивает на кровати.
Надя спит здесь с нашими дочками, отлично.
Хотя…
Вдруг, они здесь сами по себе, а она потом к доктору упорхнет…
А приходила, потому что у Катьки горло разболелось…
Да блин, накрутил себя до чертиков!
– А Василий твой где? – шепчу.
– Владимир! – поправляет злобно.
Ну, и где?
Не отвечает, негодяйка.
Укладываю Катю, Анюта сразу лезет обниматься, и крепко так, что едва не падаю на кровать.
Надя, заметив наши телячьи нежности, недобро так глазами зыркает, мол, пошел вон отсюда.
А ни хрена теперь.
– Нацеловался, – ставит руки в бока, – Теперь иди к своей невесте.
Не нацеловался еще.
Вообще ни разу.
– Снежа тебя твоя заждалась.
Подождет.
Надя что, собачника своего ждет?
– Папочка, останься, – почти молит Аня, и уже проснувшаяся, Катя, – Поспи с нами.
– Девчонки, не злите меня, – повышает голос Надя.
– Я остаюсь, – почти залезаю под одеяло к дочкам.
Надя неожиданно впивается ногтями мне в плечо, вытаскивает меня из кровати за шкирку.
– Охренел, – ругается шепотом, – Я тебя в свою постель, к дочкам, после куклы твоей, не пущу!
Она что, на секс со Снежаной намекает?
Да нет, не намекает. Прямо говорит.
– Да чист я, – оправдываюсь, – Душ принял, вещи чистые. Не было у меня с ней… То есть… Надя, блин!
Глава 8
Леон
– Точно… чист?
Сначала подумал, что она так неудачно пошутила, но нет.
– Я кота блохастого в постель не пущу.
Ультимативно, аж скулы сводит.
– Тебе прививку показать, да? Ну, Надя. Не было у нас…
Умоляю ее пустить себя в постель к собственным детям.
Не удивлюсь, если доказательство того, чего не было, тоже попросит.
Дожили.
– Без подробностей, – цокает, выставляя ладонь перед собой, – Ложись с того краю. Утром белье продезинфирирую, – и фыркнув, девчонка в противоположную сторону удаляется.
– И ты, мамуль, – молит простуженная Катя и дергает ее за руку, – С нами, ну, пожаааалуйста.
Бывшая женушка гневно вздыхает.
– Разбаловала на свою голову, – бурчит, – Спи, моя красавица, – шепчет Ане, – Сладких снов, моя хорошая, – Кате, и накрывает обеих одеялом.
Целует девчонок по очереди в лобик.
Прикрыв глаза, инстинктивно привстаю, тоже свое лицо подставляю и лишь потом, до меня доходит…
– Ты-то чего? – Надя осаждает с полуоборота, отстраняясь от меня, – Убаюкать надо?
– Я думал…
– Думать, Ветров, это не твое…
Анюта начинает хихикать, проказница.
Надя ложится на другую сторону кровати.
Выдыхаю.
Девочки между нами.
Вот теперь я спокоен.
Даже не замечаю, как расслабившись, наконец-то, крепко засыпаю.
А просыпаюсь, когда в ноздри ударяет приятный, цветочный аромат, а лоб щекочет прядью волос.
Надя рядом.
Девушка по-новой накрывает малышек, которые успели раскрыться во время сна.
А сама, похоже, собирается уходить!
– Ты не остаешься? – хватаю ее за руку.
Надя вздрагивает, хмурится.
– Девочки уснули, – резонно подмечает шепотом, – Все, Леон. Я ухожу.
Как это уходит?!
– А если они проснутся?
Начинаю не хило так паниковать.
Куда это она собралась?!
– Не грудные, – вырывает свою ладонь из моего захвата, – Ты же рядом.
Ну все, капец.
Дверь захлопывается, а мы с девчонками остаемся одни.
Плюс моя паника.
И что я так нервничаю–то?
Анюта сплела из своего тела что-то наподобие паутины, закинула на меня ножку, вцепившись крепко ладошками в мою шею.
Встать мне не удастся, не разбудив малышек.
Вот попал, так попал.
