Крепко.
Снова лежу и думаю, только теперь в спальне Нади.
Охренеть.
Чертовка, псом или котом меня, блохастым обозвала, оправдываться за близость с невестой заставила…
Принцессой тихой была столько лет, а теперь вон, ухажер объявился и характер, истинный, пробудился…
Наверное, в глубине души, я считал, что она никуда не денется.
Мотаю головой.
Просыпаюсь рано, когда лучи солнца заливают спальню.
Не выспался не то слово, башка трещит…
Малышки спят рядом, а вот Нади нигде нет.
Так и не вернулась, бессовестная.
Слышу звуки воды из ванной комнаты, дергается ручка…
Надя выходит оттуда с полотенцем на голове.
Чистая, только из душа.
В пижамных брюках и майке, бодрая, свежая, садится на стул напротив зеркала.
Закипаю от злости. Стоит представить, что она всю ночь с этим Айболитом зависала, а потом сразу в душ…
А теперь сюда, к девочкам.
Боялась, что я, блохастый и грязный своим присутствием оскверню ее постель, а сама…
Аккуратно убираю ладошку доченьки на подушку, осторожно встаю…
– Иди уже к себе, – грубит вместо доброго утра, потирая шею.
И злит меня еще сильнее.
Теперь я знаю, как сбить с нее спесь.
– А где доброе утро?
Изгибает бровь в недоумении, но, все-же, здоровается.
– Доволен? Теперь уходи.
Волосы свои влажные, расчесывает, будто меня здесь больше не существует.
Смотрю на нее в зеркало как завороженный, понимаю, что бесит меня неимоверно, но даже шагу отсюда сделать не могу.
И перестать смотреть, тоже. Аж кровь закипает.
– Что ты пялишься?
Ты сама напросилась, принцесса.
Ставлю ладони на столешницу, по обе стороны от девушки, да так, чтобы Надя в моем капкане оказалась.
Напугать чуть-чуть хочу.
– Руки убрал, – шипит.
Кричать не будет – девочки еще спят.
Чувствую, как она напрягается.
Я ее, такую чистую, сейчас…
– Если я тебя поцелую, – шепчу ей на ухо, – Орать будешь?
– У меня маникюрные ножницы, – выпаливает гневно, – Будет больно.
Перехватываю ее руку, ставлю свою ладонь поверх ее, нежной.
Да не трону я ее, дурак что ли?
У меня вон, через стену невеста, а про поцелуй так, чтобы ее чувства ко мне проверить, спросил…
Да и обидеть я ее не смогу.
Не посмею обидеть ту, что родила мне двух детей…
Но видеть, как губы ее подрагивают, а глаза сверкают от злости, настоящий кайф!
За скверный характер немного проучу.
Наклоняюсь, в нос ударяет ее запах, и как же, капец, меня от него сейчас кроет…
Прикрываю глаза.
– Ну и, – хрипло шепчет она, – Что не целуешь?
– Чего?
И в следующую секунду происходит то, чего я совсем не ожидаю: Надя со всей дури наступает мне на ногу, отдавливает большой палец.
Затыкает мне рот рукой, да так, что мои вопли растворяются в ее ладони.
Свободная рука чертовки перемещается мне на вчерашнее, покалеченное ухо.
– Надеюсь, мой поцелуй тебе понравился, – шепчет она, и скрутив мочку уха, вышвыривает меня из комнаты, хлопнув дверью перед моим носом.
Что это, только что, было?
Теперь ты меня реально разозлила, девочка.
За мной реванш…
Глава 9
Надежда
Идиот.
Наверное, решил себе курортное приключение устроить.
Весело ему, это так в его духе.
Надеюсь, ухо у него сильно болит.
И нога.
Потираю затекшую шею: спала я очень плохо.
– Что у тебя там? – интересуется Володя, придвигаясь ближе, – Дай посмотрю.
– Болит.
– Надеюсь, мышцы не застудила, – Володя опускает ладони мне на плечи.
Деликатно.
Слава богу насчет него могу быть спокойна – он умеет разделять рабочее и личное.
Если у меня болит шея – значит мне нужна помощь, а не пошлое поползновение.
– У вас тут кондеры на всю мощность, – цокает, – Это вредно, особенно для детей.
– Уже выключила. Не буду больше идти у них на поводу, – говорю скорее себе, чем Володе.
Не нужно было идти на поводу хитрюг и впускать их блохастого отца в постель прошлой ночью.
Понимаю, когда малышки гостят у него, наверняка частенько спят вместе, но…
В эту постель я не хочу пускать предателя.
Раздается какой-то грохот: о, легок на помине!
Вижу воркующую по ту сторону, парочку.
Снежана бессовестно к нему льнет, а он, непонятно, отстраняется или наоборот…
– Ну, пожалуйста, родной, – о чем-то его просит и целует прямо в губы.
А он со всей охотностью и страстью отвечает, будто вокруг них вообще никого нет.
Закипаю от злости.
Говорила же – вести себя приличнее!
– Ай! – вздрагиваю, когда пальцы Володи касаются больных точек на шее.
– У тебя мышцы забиты, – отвечает он и продолжает растирать кожу, – Главное, что не застудила.
От врачебного массажа мне мигом легчает, даже отключаюсь ненадолго, прикрыв глаза.
Ммм, очень хорошо.
Золотые у него руки.
Секунда и что-то тяжелое падает на пол…
Надеюсь, это не статуэтка с Буддой.
Открываю глаза и сталкиваюсь с разъяренным взглядом Леона.
Сидит прямо напротив, смотрит так пристально, будто прибить меня на месте хочет.
За побитые палец и ухо?
И статуэтка у него в руках…
А чего ты хотел, Мась?
Чтобы я как девочка маленькая струсила и на твою провокацию повелась?
Ныкалась по углам?
Или же…
Рыдала в три ручья, как тогда, когда ты меня жестоко предал?
Ни за что!
– Твой бывший – осел, – ухмыляется Володя, вторгаясь в мои мысли.
Руки с шеи убирает.
– М?
– Да это так, – выдыхает, – Мысли вслух. Я рад, что смог выбраться к тебе и девочкам.
– Спасибо тебе, – роняю, – И Лерке.
Наверное, именно Лера – моя подруга, сообщила Володе о том, что я оказалась здесь с бывшим мужем и его невестой.
Я на эмоциях была, лучше бы держала рот на замке…
Она обещала молчать, но…
– Вообще-то не только ей, – загадочно проговаривает Володя и в ту же секунду к нам навстречу бегут девчонки.
Кого это он имеет в виду?
– Доброе утро! – малышки разрывают пространство гостиной на кусочки своим заливистым смехом.
– Мамочка, – Анюта целует меня в щеку, – Я хочу есть.
– И я тоже! – просит Катя.
Выздоровела, красавица.
Вьется вокруг своего отца.
Интересно, что этот гад Снежане своей набрынчал?
Сказал, где его величество прошлой ночью свою тушу приземлило…
Подхожу к плите, мысленно прошу себя успокоиться…
Вряд ли эта наманикюренная барби станет готовить, а мне, похоже, придется накрывать стол на всю толпу, включая и этих двоих…
– Девчонки, идемте помогать! – обращаюсь к дочерям.
Они у меня умницы и помощницы, хоть и озорные непоседы.
Мигом подлетев к плите, Анюта наполняет чайник из графина, пока Катя вытаскивает ингредиенты для завтрака из холодильника.
Чувствую жжение спиной: наверняка этот неугомонный за нами наблюдает, так же, как наблюдал, когда мне делали лечебный массаж.
Даже и секунды не проходит, как его физиономия оказывается рядом…
– Я готовлю, – бормочу, – Уберись отсюда, если не хочешь, чтобы твои пальцы в салате оказались. Или уши, – хихикает.
– Что у тебя с шеей?
Нависает так, энергетикой своей давит.
– О чем ты?
– При детях ни-ни, забыла? – смотрит исподлобья, – Или это только мне со Снежаной запрещено?
Так и знала, что он за нами так пристально наблюдал.
– Вообще то… – замахиваюсь на него ножом, – Ладно, ты прав. Больше при вас обниматься не будем, – широко улыбаюсь, убирая "орудие убийства" за спину.
Не буду ему говорить, что у меня просто шея болела.
– Отойди отсюда, ты мне мешаешь.
Злющий такой, кошмар.
Что-то еще сказать мне хочет, но тут его невеста оказывается рядом.
– Снежана, иди сюда, – зовет свою зазнобу, а сам, отстраняется, – Помоги Наде с готовкой.
