Оу… Я его раздражаю?
Это успех!
– Раздевайся, – произношу с беспечной уверенностью.
Потянув за кончик среднего пальца, стаскиваю перчатку сначала с правой руки, затем с левой. Откидываю их на свободный стол. Как ни в чем не бывало расстегиваю и скидываю на пол защитный костюм. Смахнув туда же блокнот и несколько ручек, усаживаюсь на письменный стол.
– Ну ты скоро? – интересуюсь у застывшей «птицы большого полета». – У меня сегодня ещё столько бумажной работы. Нам нужно поторапливаться.
Ошеломлённое выражение лица Ястребова стоит того, чтобы, не побрезговав, строить из себя шлюху.
Мне кажется, или у него вот-вот случится инсульт? Вот уже и асимметрия лица появилась…
Ежедневный контакт с горем, болью и смертью невольно заставляет учиться ценить жизнь, видеть в ней лучшее. Вот сейчас, например, я думаю о том, что плюсы есть даже в сложившейся ситуации. Не придется эту двухметровую гору мышц тащить далеко. Всё близенько: и стол секционный, и морозильные камеры.
– Ты серьезно сейчас? – ведется как пацан. – Прямо здесь?
Он осматривается по сторонам. Нисколько не скрывает своего отношения к моему маленькому царству мертвых.
Кстати, зря. Все мы здесь будем.
А такие, как он – в два раза чаще заглядывают.
– Я же тебе говорю – работы у меня много. В гостиницу поедешь с какой-нибудь другой особой.
Играя челюстями, Ястребов давит на меня взглядом. Я тоже смотрю на него и в какой-то момент с удивлением вижу, как он размашисто шагает в мою сторону.
«Пора заканчивать!» – до меня доходит, что маленький спектакль свернул не туда. Физического контакта с ним в моем сценарии не было.
– Ты куда? – он ловит меня за руку, когда я спрыгиваю со стола. – Струсила?
Я пытаюсь вырвать руку из его лапы и не могу.
Мгновенно почувствовав мою уязвимость, он пользуется ситуацией. Начинает наступать, оттесняя меня к злосчастному письменному столу, с которого я только что спрыгнула.
«Лена, ну ты и дура! Будь неладно твое чувство юмора! Никто его не понимает».
Когда в бедра упираются края столешницы, я немного прихожу в чувства. Что есть сил отталкиваю от себя придурка. Только, вопреки моим ожиданиям, он даже на сантиметр не двигается. Напротив, крепко прижимает меня к себе свободной рукой. После чего отпускает запястье и подцепляет жесткими пальцами мой подбородок. Заставляет вскинуть голову и смотреть ему в лицо.
Хочется зажмуриться, но вместо этого я нахожу в себе силы и смотрю на него с вызовом.
– Руки свои убери, – требую.
До чего бесячий мужик! Понять не могу почему, но раздражает меня своим присутствием. Такое редко бывает со мной. Почти никогда.
– Ты же сама предложила, – усмехается.
– Ирония, юмор, сарказм… Слышал о таких вещах? Хотя о чем это я… Ты же у нас мужчина серьезный… Договариваться пришел, – бросаю на него насмешливый взгляд. Инстинкт самосохранения у меня никудышный, знаю. – Так вот, я тебе ещё при прошлой встрече сказала – иди на хрен. Ещё не родился тот человек, ради которого я буду готова пойти на должностное преступление.
Что он мне предложить собирался? Деньги? У меня их достаточно. Протекцию? Я свою карьеру начинала в том месте, которое мои коллеги венцом успеха считают.
Даже себе мне сложно признаться, чего именно я в жизни хочу. Разве что мир во всем мире и вкусной колбаски. Но первое – не осуществимо, а второе – слишком мелкая плата за то, что он хочет от меня получить.
– Почему ты такая бесячая, а? – наклонившись, рычит мне в губы. – Неужели не понимаешь: я не стану долго возиться с тобой. Ты никто. Просто возьму и…
Договорить он не успевает.
Ему становится больно.
Я, возможно, и небольшого роста, и слабее его в десятки раз, но болевые точки мужчин знаю отлично.
Пока он увлечен запугиванием меня, резко опускаю руку и с силой обхватываю его пах. Крепко впиваюсь пальцами в его внушительную эрекцию.
«С ума сойти! Даже здесь возбудился?» – мелькает в голове неуместная мысль, но тут же меркнет.
Бедняжка даже бледнеет и вытягивается по струнке.
Сдавливаю несколько секунд и отпускаю.
– Если ещё раз решишь меня запугать, приведу твою ценность в нерабочее состояние, – произношу с показным равнодушием. – Ты даже пикнуть не успеешь.
– Мелкая дрянь, – цедит, отшатываясь от меня. Согнувшись, проверяет целостность своего хозяйства. – Ты пожалеешь....
– Мне плевать. Жена твоя жалеть будет. Или не будет, если у вас соседи симпатичные есть.
Незаметно переведя дух, отталкиваюсь от стола. Поднимаю с пола рабочий халат. Только сейчас понимаю, насколько учащенно ухает сердце.
Ладно этому козлу больно, а я то чего?
– Я тебя трахну. И очень скоро, – выдает холодно.
Подняв голову, напарываюсь на его недобрый сощуренный взгляд.
Честно? Немного не по себе становится.
Но отреагировать я не успеваю, потому что в следующее мгновение в секционный зал входит Никита.
– Что здесь происходит?
Глава 8
– Только тебя здесь не хватало. Загляни попозже. Мы сейчас заняты, -Ястребов находится быстрее, чем я.
Смерив Никиту презрительным взглядом, как ни в чем не бывало принимается приводить в порядок свой внешний вид: вправляет выбившиеся после нашего маленького спектакля края рубашки в брюки, одергивает манжеты и стряхивает с них невидимые пылинки. Каждое движение нарочито медленное и вальяжное. Он ведет себя так, чтобы у Кузнецова не осталось никаких вопросов относительно нашего времяпрепровождения.
– Что ты сказал? – Ник хмурится, будто не расслышал сказанного. – В край, урод, обнаглел.
Детский сад. Разве не так?
Я не знаю, что произошло в прошлом, но нужно быть совсем деревянной, чтобы не почувствовать их взаимную неприязнь.
Чувствую себя девицей, которую старшеклассники не поделили. Признаться, так себе ощущения.
Раньше я злилась на деда, дескать, он не позволял мне жить обычной подростковой жизнью. Была вынуждена повсюду таскаться в сопровождении охраны, пусть и незаметной для глаза простых обывателей, но способной убрать нежелательный объект даже без физического контакта.
А вот сейчас я понимаю – это было к лучшему. Нестабильная подростковая психика не пережила бы подобного накала страстей.
– Сейчас мы на моей территории! Пошел вон! – поняв, что Ястребов не проникся, Ник теряет контроль. – Выметайся!
В порыве злости пинает мусорное ведро, отчего его содержимое рассыпается по полу, приводя меня в ужас. Волна колючих мурашек пробегает по спине, устремляясь к загривку. Я невольно ощетиниваюсь.
Ничего особенного, просто я испытываю физический дискомфорт, если на моей территории начинает твориться хаос. Идеальный порядок помогает мне сосредоточиться, в противном случае я постоянно отвлекаюсь на раздражающий фактор.
– Так, успокоились, – проговариваю с обманчивым спокойствием, когда эти двое чуть ли не набрасываются друг на друга. – Либо проваливайте отсюда. Оба. И где-то там устраивайте птичьи бои, – указываю рукой на выход.
Клянусь, осознание сказанного приходит только после того, как слова вылетают у меня изо рта.
Впрочем, стыда не испытываю.
Взгляд Ястребова врезается в мой лоб со скоростью крупнокалиберной пули. Сложно не заметить, как желваки напрягаются под его смуглой кожей.
Почему он так реагирует? Детские травмы? Навряд ли я первая, кто уделяет внимание его перышкам.
Стараясь игнорировать его присутствие, смотрю на Никиту. Мысленно прошу не устраивать спектаклей ревности. Не время сейчас и не место.
– Вы по делу?
Его тяжелый вздох служит ответом.
Честно, в последнее время он ведет себя странно. Очень странно.
– Поговорить хотел.
Поджав губы, награждает Ястребова хмурым взглядом, но последний, нисколько не смутившись, продолжает стоять, переводя взгляд с меня на Кузнецова. Со скрипом, но до господина старшего следователя, кажется, доходит вся абсурдность происходящего.
