Поговаривают: он пойдет далеко. А точнее: в пешее увлекательное, если сейчас же не слезет с меня!
– Ты тяжелый, – простонав, извиваюсь под ним и вжимаюсь лицом в подушку.
Если бы он не распускал свои руки, я бы ещё поспала лишних полчасика!
В очередной раз напомнив себе, что подпускать к себе слишком близко кого бы то ни было очень опасно, пытаюсь скинуть его тушу с себя. Мы полгода… встречаемся, и сегодня впервые Ник так разошелся. Возможно, всё дело в том, что обычно я уезжаю домой с вечера.
По секрету признаюсь, что за последние двадцать лет это первый случай, когда меня кто-то касается по утрам… С тех пор как умерла мама, приступов нежности у окружающих меня людей не возникало, что, с уверенностью заявляю, – к лучшему.
– У тебя такая нежная кожа, я не могу оторваться… – уже не просто целует, а начинает покусывать.
– Ник! – приподняв голову, собираюсь его отчитать, но не успеваю. Обхватив талию обеими руками, он за секунду меня переворачивает на спину и, навалившись сверху, вжимает в постель. Влажные губы стремительно впиваются в шею. Кожа предательски покрывается сотнями крошечных мурашек. – Прекрати это немедленно! – сдавленно шепчу.
Дыхание перехватывает.
Я стараюсь не думать о своих чувствах к Никите. Жутко боюсь испытывать привязанность к кому бы то ни было. Все, кого я люблю, либо меня оставляют, либо предают. Ещё один шрам на сердце мне ни к чему, но сейчас…
Тону в нежности…
Удивительно, она всё ещё свойственна мне?!
– Это ты прекрати трепыхаться, – усмехается и всё крепче и крепче сжимает в объятьях. – Сопротивление бесполезно, знаешь же – возьму всё равно. Достаточно того, что вчера вечером меня прокатила.
Каюсь, было такое. Сначала я задержалась на вызове, преступление заурядное, но массовое. Никита стойко ждал моего появления, но уснул, пока я почти час душ принимала. Неудивительно, что сейчас он полон сил и энергии.
Выдрыхся.
Судя по внушительной эрекции, впечатавшейся в мое бедро, сопротивление действительно бесполезно.
Мне нравится его взгляд. Жгучее желание, обжигающее мою кожу, будоражит. Не стану говорить избитые фразы по типу: «Никто до него так на меня не смотрел…», но та гамма чувств, что плещется в его взгляде, безусловно благоприятно влияет на мою побитую некоторыми событиями самооценку.
– Черт! Да ну нет! – он едва ли не рычит, когда мой телефон, лежащий где-то поблизости на полу, начинает звонить. – Не бери трубку, Лена, – приказывает. – Даже не думай! Я тебе запрещаю! Пусть все идут на хрен! Ты до двух часов ночи была на работе!
Оу! Он мне запрещает?! Смешной…
Я, конечно же, даже не пытаюсь слушать его.
Скинув с себя тяжелое тело, сползаю с кровати и на ощупь ищу телефон под ней.
– Ты его спрятал? – вскинув голову, выглядываю из-под матраса. Награждаю Ника насмешливо-укоризненным взглядом.
– Эти уроды отнимают тебя у меня, – стонет он, откидываясь на подушки. – Мы хотя бы сможем сегодня поужинать вместе? Мне тебя катастрофически мало, Лен. Я устал выискивать время в твоем плотном графике. Секционка, лаборатория, выезды… Для меня вообще есть место в твоей жизни?
Ник мастерски давит на совесть.
Меня спасает только то, что я успеваю найти телефон и вызов принять.
– Да, Геннадий Вячеславович, я Вас слушаю… – говорю громко и четко, давая понять Нику, что стоит помалкивать.
Никто на работе не знает о нашем с ним… близком внерабочем общении.
Мне не нужны сплетни, да и ему, наверное, тоже.
– Леночка, душа моя. Пролетарская десять. Двойное. Необычный случай, тебе понравится, – произносит криминалист, с которым мы часто работаем, так сказать, в связке.
– Звучит ужасно, – отвечаю ему, поднимаясь с пола.
– Как и всегда. Ждем тебя, милая.
Хоть кто-то меня милой считает. Приятно.
Через минуту я уже умываюсь холодной водой под «томные» завывания Никиты, доносящиеся из-за двери.
– Лен, не уезжай! Я серьезно. Давай позвоню в бюро, пусть другого эксперта отправят на место преступления.
– Даже не думай, – отзываюсь.
Беру в руки новую зубную щетку, заботливо оставленную на раковине для меня, и разрываю её упаковку.
Это вообще нормально, когда мужчина в отношениях более чуткий, чем его партнерша?
– Нам нужно серьезно поговорить… Это важно, – продолжает меня изводить.
Не выдержав, в несколько шагов преодолеваю расстояние до двери и, щелкнув замком, распахиваю её настежь.
Ник, по-видимому, опирался спиной о дверное полотно и теперь едва ли падает мне под ноги.
– Ты можешь со мной поговорить, пока я зубы чищу, – возвращаюсь к раковине и хорошенько промываю щетку. – Спасибо, что побеспокоился, – приподнимаю предмет личной гигиены повыше.
Никита кивает.
– Ты мне дорога очень, Лен, – тяжелый вздох, и он ерошит и без того растрепавшиеся светлые волосы. – Если бы я знал, что так получится… Я бы никогда…
– О чем ты? – полный рот мятной пены мешает говорить.
Похоже, я окончательно теряю суть разговора.
Никита выглядит раздосадованным. С чего вдруг? Только что всё было в порядке.
– Да так. Понимаю, что веду себя как последний скот, но ничего не могу поделать с собой. Давлю на тебя излишне, да? Мне реально не нравится твоя работа… – и снова этот прискорбный вид, будто бы я после проведения вскрытий заставляю целовать свои руки прямо там – не отходя от стола. – Но я постараюсь смириться. Хотя ты в самом деле могла бы найти более подходящее занятие… Или вообще не работать.
Вот это да! Вот это уже новенькое что-то?
Перевожу на него вопросительный взгляд.
– Меня в скором времени переведут в Москву. Я бы хотел, чтобы ты со мной поехала. Понимаю, что это неожиданно, но, Лен, подумай. Пожалуйста. Мы могли бы жить вместе…
Ничего себе!
Его предложение заставляет меня растеряться.
Я отчетливо понимаю, что ни за что его не приму, но желание спрятать голову в песок от этого не становится меньше.
Для того, чтобы сбежать из его квартиры, приходится приложить массу усилий. Никита несколько раз предлагает меня отвезти на место происшествия. Ну уж нет. Это ещё как минимум полчаса находиться под его прессингом.
– Тогда давай хотя бы поужинаем вместе? «Старый город». Семь вечера. Обещай мне, что подумаешь над моим предложением?
Весь оставшийся день я размышляю над тем, рассказать ли ему о том, почему вообще сюда приехала. Не то чтобы история была излишне увлекательной. Я даже не знаю, что именно ищу. Но в какой-то момент Москва начала на меня давить.
Под «Москвой» я своего деда имею в виду.
Долгое время я мирилась с его деспотичным характером, а после случилось то, что заставило меня разочароваться в единственном родном человеке.
***
Вечером паркую свой мерс на стоянке перед одним из самых дорогих в городе ресторанов и почему-то медлю. Не выхожу из авто.
Осматриваюсь по сторонам, решив, что за мной снова могут следить люди моего властолюбивого родственника.
«Думаешь, ты их засечешь?» – сама с себя посмеиваюсь.
Я весьма наблюдательна и внимательна, но на деда работают лучшие из лучших.
Если так хочется, то пусть наблюдают.
Войдя в заведение, ловлю свое отражение в огромном зеркале, установленном неподалеку от входа. Оно обрамлено старинной узорчатой рамой и выглядит сказочно.
Местные дамочки обожают делать здесь атмосферные снимки. Я же просто мажу по себе взглядом, отмечая, что мне не мешало бы веса прибавить. Мой любимый брючный костюм стал болтаться как на вешалке.
При маленьком росте быть ещё и плоской доской – смерти подобно.
Когда хостес провожает меня в общий зал, я первым делом замечаю Олега. Хочу заметить, мне абсолютно плевать на то, что в своем темно-сером костюме и белоснежной рубашке он выглядит превосходно. Чисто случайно задерживаю взгляд на его немного растрепанных каштановых волосах и с досадой отмечаю – даже так он выглядит безукоризненно.
