Развод. Время платить по счетам - Вестова Лея

После ужина Света постелила мне на диване в гостиной. Дети уже спали, Сергей ушёл смотреть футбол, а мы сидели на кухне, пили чай и говорили. В тусклом свете кухонной лампы, среди запахов домашней еды и стирального порошка, я вдруг почувствовала себя в безопасности – впервые за долгие годы.

– Давно это происходит? – осторожно спросила Света, кивнув на мой синяк. Её голос был мягким, но в глазах читалось понимание, которое может быть только у человека, прошедшего через подобное.

– Впервые, – ответила я, и собственный голос показался мне незнакомым – слишком твердым, слишком уверенным для женщины, которая всегда старалась быть тише воды, ниже травы. – Но эмоциональное насилие было всегда. Просто я не понимала, что это насилие. Думала, так и должно быть.

Света кивнула, и в этом простом жесте было больше понимания, чем во всех словах утешения.

– Моя первая свекровь говорила: «Бьёт – значит любит». Хорошо, что я вовремя поняла, какая это чушь, и ушла от первого мужа. Иначе не встретила бы Серёжу.

Её слова отозвались во мне странной смесью горечи и надежды. Горечи от осознания потерянных лет, надежды на то, что и в моей жизни еще может быть что-то светлое.

Мы проговорили почти до полуночи. Я рассказала ей всё: о начале отношений с Алексеем, о постепенном изменении его характера, о том, как он медленно, но верно разрушал мою самооценку, изолировал от друзей, контролировал каждый шаг, каждую покупку. И как стал еще грубее и нетерпимее, когда я открыла свой магазин.

Прошел всего лишь год. Год, как я впервые воспротивилась приказам мужа и задумалась о собственном деле. Экономист с двадцатилетним стажем, я всегда считала себя неспособной на риск. Но сокращение в компании стало болезненным ударом. Казалось, вместе с записью в трудовой книжке рухнула вся моя жизнь, размеренная и предсказуемая. А в нашем маленьком городке возможности трудоустройства для женщины моего возраста были ограничены. Каждое собеседование заканчивалось вежливым отказом: «Мы вам перезвоним». И никто не перезванивал.

«Да перестань ты метаться», – говорил мой Алексей. – «Я прекрасно могу обеспечить семью. Займись лучше домом. Или хочешь, в сад поезжай, займись помидорами».

Я вздохнула, вспоминая эти разговоры. Помидоры. Как будто на этом заканчивался весь мир для женщины. А ведь когда-то я мечтала о большем. В институте меня считали перспективной, профессора прочили научную карьеру. Но потом появился Алексей – красивый, уверенный, амбициозный. Он казался таким надёжным.

Двадцать лет брака. Двадцать лет, когда мои мечты становились всё более тусклыми, пока не исчезли совсем…

Но я все же решилась и открыла магазин домашней одежды в старой бабушкиной квартире. Правда, муж высмеял меня, назвав это очередным капризом. Игрой в бизнес. Что может обеспечить семью. И чтобы денег я на эту придурь у него не просила…

Слова, которые я годами держала в себе, наконец вырвались наружу – горькие, болезненные, но очищающие, как кровь из застарелой раны. Света слушала, иногда задавала вопросы, но не осуждала и не давала непрошеных советов. Просто была рядом, и этого оказалось достаточно.

Когда мы, наконец, разошлись спать, я ещё долго лежала, глядя в потолок чужой квартиры. Странно, но несмотря на неопределённость будущего, я чувствовала себя спокойнее, чем за последние несколько лет. Словно наконец-то сбросила тяжелый рюкзак, который слишком долго несла на своих плечах. Дышать стало легче, несмотря на боль и страх.

В кармане завибрировал телефон. Я вздрогнула, моментально ощутив, как напряглись все мышцы. Сообщение от Алексея с незнакомого номера: «Я знаю, что ты читаешь эти сообщения. Прекрати этот цирк и вернись домой. Иначе пожалеешь».

Знакомая смесь страха и вины поднялась из глубины души, та самая, что так часто заставляла меня сдаваться, подчиняться, просить прощения, даже если была не виновата. Но теперь к ней примешивалось что-то новое – гнев. Чистый, яростный гнев на человека, который считал себя вправе угрожать мне, контролировать меня, причинять мне боль.

Я удалила сообщение, не отвечая, и отключила телефон. В этом простом действии было больше свободы, чем во всех моих мнимых «свободах» прошлой жизни. Завтра куплю новую сим-карту. Завтра начну всё с чистого листа. Каждое «завтра» уже не пугало, а давало надежду.

За окном начинал брезжить рассвет. Первые лучи солнца окрашивали небо в нежно-розовый цвет. Моя вторая ночь вдали от мужа подходила к концу. Она была полна тревог, сомнений, страхов – но и надежды, которая робко пробивалась сквозь толщу страха, как первая трава сквозь прошлогодний снег.

Я закрыла глаза, чувствуя, как усталость, наконец, берёт своё. Тело ныло от напряжения и пережитого стресса, но душа странным образом обретала покой. Алексей не отпустит меня просто так, это я понимала. Но в одном я была уверена абсолютно точно: назад пути нет. Что бы ни случилось, я больше не вернусь к человеку, который двадцать лет методично разрушал мою личность, а потом поднял на меня руку.

«Я справлюсь», – подумала я, проваливаясь в сон, который впервые за долгое время обещал быть спокойным, – «Я справлюсь».

Глава 8+

Прошла неделя с тех пор, как я ушла от Алексея. Семь дней новой жизни. Семь дней свободы и одновременно постоянного напряжения, которое скручивало внутренности тугим узлом при каждом звонке телефона, при каждом шаге за спиной.

Я переехала в квартиру сестры Светы, купила новую сим-карту и сменила пароли на всех аккаунтах. Наняла адвоката – женщину, мне казалось, что только женщина сможет меня понять в этом деле. Простые действия, за которыми скрывались часы тревоги и сомнений. Магазин работал в обычном режиме, но я постоянно ждала подвоха от Алексея. С каждым звоном дверного колокольчика сердце подпрыгивало к горлу, во рту пересыхало. Он не из тех, кто легко смиряется с поражением – я знала это слишком хорошо, видела, как он мстил конкурентам, как доводил до увольнения неугодных сотрудников.

К счастью, он пока не объявлялся – видимо, был слишком занят новым проектом с инвесторами. Каждый день без его вмешательства был маленькой победой, глотком воздуха перед погружением. Это давало мне время обдумать дальнейшие шаги, хотя по ночам меня все еще будили кошмары, в которых его разъяренное лицо нависало надо мной.

В этот вечер я задержалась в магазине дольше обычного. Нужно было доделать срочный заказ и подготовить документы для бухгалтера. Тишина опустевшего помещения успокаивала, мерное гудение швейной машинки стало почти медитацией. Когда дверной колокольчик звякнул, разрывая ткань тишины, я даже не подняла головы от бумаг, хотя внутри все мгновенно сжалось от привычного страха.

– Простите, мы уже закрыты, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

– Даже для старых знакомых?

Я вздрогнула, узнав голос Кати, и медленно подняла глаза. Она стояла, небрежно прислонившись к дверному косяку – уверенная, ухоженная, с безупречной укладкой и макияжем. Ее хищный взгляд скользил по помещению, оценивающий, цепкий.

– Катя? Что ты здесь делаешь? – Я пыталась звучать нейтрально, но в горле внезапно пересохло.

– Услышала новости, решила проведать, – она прошла в магазин, стуча каблуками по деревянному полу. Каждый шаг отдавался в висках, как удары молотка. – Так это правда? Ты ушла от мужа?

Я напряглась, чувствуя, как напряжение сковывает плечи, поднимается к шее болезненным спазмом. Слухи в нашем городке распространялись быстро, но я надеялась, что подробности моей личной жизни останутся втайне хотя бы некоторое время. Каждый взгляд, каждый шепот за спиной отзывался внутри острой болью стыда, хотя разумом я понимала, что стыдиться должен не жертва, а насильник.

– Да, – ответила я коротко, стараясь не выдать дрожь в голосе. – Мы с Алексеем расстались.

Катя покачала головой с наигранным сочувствием. В ее глазах плескалось что-то темное, похожее на злорадство.