Лея Вестова
Измена. Пепел прошлого
Аннотация
– Я видела. Я была там. Я видела вас вместе…
– Ты не понимаешь, – заговорил муж, делая шаг ко мне.
– Не подходи, – мой голос звучал спокойно, но в нём была сталь. – Не смей говорить, что я не понимаю. Я всё прекрасно понимаю. Ты спишь с ней. Ты встречаешься с ней. Ты лгал мне прямо в лицо, когда я спрашивала тебя об этом.
– Да, – сказал муж после долгой паузы. И в этом коротком слове было больше правды, чем во всём, что он говорил мне за последние дни. – Да, я встречаюсь с ней. И да, я лгал тебе. Но это не то, что ты думаешь…
Глава 1+
– Ммм… идеальные, как всегда, – прожевав, сказал муж, снова макнув свернутый блин в малиновое варенье.
Я улыбнулась. Эти слова он повторял столько лет, что они превратились в своеобразное заклинание. «Блины идеальные». Почти как признание в любви, нашей личный код. Когда-то я готовила их, чтобы впечатлить его на первом свидании у меня дома. С тех пор блины стали нашей историей.
Пока Пётр завтракал, а Лера с шумом и возгласами рылась в шкафу в поисках «не тех джинсов, что вчера, а тех, которые с потертостями», я взяла свой телефон и включила экран. Это был мой маленький утренний ритуал – пять – десять минут на просмотр свежих фото друзей, кулинарных видео, мемов про усталость и смешных видео с кошками. Мой маленький эскапизм перед днем, наполненным делами и обязанностями.
Рядом на столе остывал кофе в моей любимой кружке – с надписью «Лучшее ещё впереди», подарок от сестры на тридцатилетие. Теперь в тридцать семь, эта фраза казалась мне немного ироничной, словно обещание, срок которого давно истек.
Я лениво листала ленту соцсетей, останавливаясь только на особо ярких снимках: вот Марина с новым маникюром и подписью «Наконец-то время для себя»; вот сын подруги Кати с зубастой улыбкой, которой не хватает двух передних зубов; вот рекламный пост с пледом и свечами, обещающий уют в любую погоду. Обычные, ежедневные картинки, которые создавали иллюзию присутствия в жизни других людей.
И вдруг среди этой обыденности я увидела знакомое лицо.
Пётр.
На фотографии, выложенной Кристиной, одной из сотрудниц их компании, Пётр стоял в холле какой-то гостиницы. Я узнала интерьер – это был тот самый отель, где проходила конференция, на которую он ездил две недели назад. Группа коллег – трое мужчин, две женщины – с бокалами в руках и улыбками на лицах. Пётр тоже улыбался, держал в руке бокал с чем-то янтарным – виски, его любимый? – а свободной рукой приобнимал кого-то за плечи. Вроде бы всё невинно, обычная корпоративная фотография.
Но мой взгляд зацепился за руку девушки слева от него. Белую, ухоженную, с алым лаком. И за браслет.
Браслет был знакомым. Дорогой, Tiffany, с жемчужной подвеской. Моё сердце пропустило удар. Такой же я видела у него в сумке, когда он искал ключи от машины. Он объяснил тогда, что это подарок от заказчиков – какой-то сувенир, «разыгрывали между сотрудниками, мне не пригодится». И я, хоть и удивлённая таким странным «сувениром», приняла объяснение. Браслет исчез на следующий день. Я не думала о нём с тех пор. До этого момента…
Я почувствовала, как пальцы внезапно онемели, а во рту пересохло. Увеличила фото. Девушка рядом с Петром – молодая, лет двадцать семь, с гладкими светлыми волосами и пухлыми губами – смотрела на него, не в камеру. Её взгляд не был деловым или случайным. Он был… почти интимным. А её тело чуть наклонено в его сторону, как будто само тянется к нему магнитом. Это движение было неуловимым для стороннего наблюдателя, но не для жены. Слишком близко. Слишком уверенно. Слишком… знакомо.
Под фото красовались десятки лайков, в том числе от общих знакомых. Ни одного намёка в подписи: «Удачный уик-энд. Работаем и отдыхаем!» Но я больше не видела текста. Мои пальцы подрагивали, а сердце, казалось, пыталось выскочить из груди. Я смотрела на мужа и эту девушку – и видела не случайную фотографию, а кадр из чужого фильма, в котором случайно узнала главного героя.
«Твоя рука не лежит на чужом плече так, если ты просто коллега», – пронеслось в моей голове. «И твои глаза не смотрят на коллегу с таким выражением. И браслет… этот чертов браслет».
Я почувствовала, как краска отливает от моего лица, а комната начинает слегка кружиться. И в этот момент я услышала голос Петра из прихожей:
– Лера, я выезжаю через две минуты! – крикнул он, а потом обратился ко мне: – Нина, поцелуешь меня на прощание, или я как чужой?
Я быстро заблокировала экран. Поднялась. В груди что-то сжалось, но я заставила себя улыбнуться.
– Конечно, – ответила, пытаясь контролировать голос. – Прямо как в кино.
Он подошёл, быстро чмокнул меня в щёку, на ходу доставая ключи от машины из кармана брюк. Выглядел, как всегда: уверенно, спокойно, надёжно. Мой муж, мой Пётр, человек, с которым я прожила пятнадцать лет.
А у меня в голове вдруг всё разложилось иначе. Как пазл, детали которого я не замечала раньше.
Браслет. Рука. Взгляд. Ложь.
И ещё – его внезапные деловые ужины. Командировки, которые стали чаще. Ночные сообщения, на которые он отвечал, отворачивая экран. Новый парфюм. Рубашки, которые я не покупала…
– Ужинать будешь дома? – спросила я, натягивая улыбку и чувствуя, как она трескается по краям.
– Вряд ли, – он застегнул пиджак одним движением. – У нас встреча с новыми инвесторами. Если задержусь – не жди, ладно?
Конечно. Не ждать. Я учусь, думала я. Учусь не ждать. Учусь не верить. Учусь видеть.
– Хорошо, – только и смогла выдавить я, ощущая, как к горлу подкатывает комок.
Когда хлопнула входная дверь, я несколько секунд стояла не двигаясь. Затем медленно опустилась на стул и еще раз открыла то фото. Посмотрела на девушку внимательнее. Нажала на профиль. Лена Савельева. Двадцать шесть лет. Работает в их компании второй год. Подписана на Петра. В её сторис – тренажерный зал, чашки кофе на вынос, стопки модных книг… и два кадра с той же конференции.
На одном из них – его часы на фоне женской руки. Руки с алым маникюром. И подпись: «Ты знаешь, кто ты для меня».
Сердце забилось так, будто я бежала марафон. В голове стоял звон, словно от удара. Пальцы дрожали так сильно, что я с трудом нажала кнопку блокировки – экран погас. Телефон остался в руке, холодный и тяжёлый, как улика.
Я слышала, как в моей голове звучит собственный голос: «Нет. Это ошибка. Это не он. Это… что-то другое. Совпадение. Не может быть. Только не Пётр».
Но с каждой секундой этот голос становился всё тише, заглушаемый другими голосами, которые нашептывали: «Ты всегда знала. Просто не хотела видеть. Вспомни все знаки. Вспомни ночи, когда он не приходил. Вспомни все отговорки».
Я положила телефон на стол, словно он жег мне кожу. Отступила на шаг. Затем еще на один. Как будто от прикосновения к нему я осквернилась, как будто эта фотография была не пикселями на экране, а ядом, просочившимся в мою жизнь…
А ведь утро началось, как всегда, с аромата кофе и звука щёлкающего тостера. Я стояла у плиты, механически переворачивая блин, не отрывая взгляда от окна. За стеклом расстилался наш двор, покрытый тонкой пеленой инея. Деревья сверкали серебром, а первые робкие лучи солнца пробивались сквозь тяжелые ноябрьские облака. Эта картина сопровождала меня много лет – безмолвный фон к моей жизни в тихом доме на окраине города, где утро пахло хлебом и надеждой, а вечер – ванилью, свечами и тихой усталостью.
На кухонном столе уже стояли тарелки, расставленные с педантичной симметрией – как любил Пётр. Даже после пятнадцати лет брака я помнила, как важны для него эти мелочи. Салфетки, сложенные треугольниками, чашки с ручками, повернутыми вправо, джем в стеклянной банке и масло в белой фарфоровой маслёнке, доставшейся мне от бабушки. Всё это было частью нашего молчаливого соглашения – я создавала утро, а Пётр делал день. Мои руки слегка подрагивали от утренней прохлады, но внутри разливалось тепло от этой привычной рутины, от ощущения нужности и порядка.
