Мой слуга Тень (СИ) - Корсарова Варвара

Нотариусу предложили чаю. От чая он отказался, пожал руку Даниэлю, похлопал Рекстона по плечу и чмокнул тетю Грету в запястье.

Потом остановился перед Ирис и сказал:

– Ну-ка, ну-ка, кто тут у нас?

Он нацепил очки на курносый нос и изучил девушку.

– Это Ирис Диль. У нее письмо от Гвидо. В нем говорится, что она его дочь, – объяснила госпожа Эрколе.

У нотариуса упали очки с носа. Он едва успел их подхватить. Его лицо расплылось в широкой улыбке.

– Вы все-таки получили его письмо!

– Значит, вы были в курсе ее существования? – удивилась тетя Грета.

– Да! – нотариус возбужденно потер ладони. – Я искал ее по поручению барона. Весьма рад с вами познакомиться, госпожа Диль! И какое счастье, что вы приехали в этот печальный для нас всех момент!

В ответ на эту бестактную реплику Даниэль хмыкнул. На лице Рекстона не дрогнул ни один мускул, только глаза чуточку сузились.

– Значит, госпожа Диль – действительно дочь Гвидо? Милая, мы и не сомневались, но ваше появление стало для нас сюрпризом. Гвидо не посвящал нас в свои планы, и поэтому… – тетя Грета вопросительно глянула на Рекстона.

– Господин Шеффилд, вы можете подтвердить, что она та, за кого себя выдает? – спросил Рекстон.

– Ну, я с ней не встречался, но уверен, что это она! Я установил, что у барона была незаконнорожденная дочь от Этель Ламбер, в замужестве Диль.

– Полагаю, нам все же нужны документы и надежные свидетельства, – подсказал Рекстон.

– Да, для соблюдения юридических формальностей. У вас есть паспорт? – обратился нотариус к Ирис.

– Представьте себе, есть.

Она достала из сумочки и протянула ему документ. Тот небрежно его пролистал.

– Ну вот, черным по белому – госпожа Ирис Диль, двадцати семи лет от роду. Давайте же приступим к тому, за чем я сюда приехал. У меня сегодня еще много дел!

– Полагаю, вам будет удобнее в кабинете его милости.

Когда Ирис выходила из столовой, она победно покосилась на Рекстона.

На, дворецкий, выкуси! Я не мошенница. Нотариус мне поверил, и тебе придется.

Тот едва заметно иронично поднял бровь и ответил ей мрачным взглядом.

Кабинет барона поразил Ирис до глубины души. Он располагался в мансарде и был очень светлым и просторным. У трех его стен стояли стеллажи, доверху набитые странными приборами, инструментами и железяками – свидетельствами хобби ее отца.

У четвертой, скошенной стены, громоздился внушительный стол. Тоже необычный – видимо, сконструированный и собранный самим изобретателем. В нем было великое множество дверок, ящиков и подставок, а сбоку торчали рычаги.

– Сюда, господин Шеффилд, – Рекстон провел нотариуса к креслу за столом. – Пожалуйста, осторожнее!

Но его предупреждение запоздало. Толстый нотариус, втискиваясь за стол, задел ногой рычаг. Из тумбы вылетел на пружинах ящик и ударил его под колени.

Нотариус полетел лицом вперед, зацепил второй рычаг, и его прихлопнуло откинувшейся крышкой. Нотариус охнул и повалился на кресло животом.

Выдвижной подлокотник дал ему тумака в ребра, второй ящик открылся и врезал ему по переносице.

Бой со столом нотариус проиграл вчистую. Сверху его осыпало вылетевшими из ящика бумагами.

Все ахнули. Рекстон бросился на выручку. Он ловко нажал рычаги, задвинул ящики и вызволил застрявшего нотариуса. Без усилий поднял его на ноги, поправил его пиджак, вернул ему очки и ощупал его голову.

– Позвольте принести лед, приложить к ушибам.

– Пустяки… я не пострадал. Ну, Гвидо, старый проказник! Даже после смерти ты не оставляешь меня в покое своими штуками! – нотариус погрозил столу. Ощупал кресло и только потом сел и разложил бумаги.

Рекстон выставил на стол графин с водой и стаканы и направился к двери.

– Рекстон, стойте! Вы должны остаться. Ваше присутствие необходимо, – остановил его нотариус. Дворецкий занял кресло в самом дальнем углу.

Лица и позы у всех были напряженные. Ирис мечтала, чтобы эта церемония поскорей закончилась. Условия завещания ее не интересовали, поскольку она не рассчитывала, что они коснутся ее.

***

Нотариус не спеша открыл папку и принял деловой вид.

– Итак, последнее волеизъявление барона Гвидобальдо цу Герике…

Откашлялся и начал читать:

– Я, нижеподписавшийся, находясь в здравом уме и твердой памяти, на случай моей смерти, делаю следующее распоряжение:

– Моей сестре Грете Эрколе, урожденной цу Герике, завещаю ежегодное содержание в размере тысячи кронодоров, кои будут переводиться со счета, открытого в Северном Банке. Также предоставляю ей право пожизненного проживания в поместье «Черный дуб».

– И только? – возмутилась госпожа Эрколе, приложила к лицу платок и неубедительно всхлипнула.

– А ты чего ожидала, мама? – иронично сказал Даниэль. – Не беспокойся, я буду тебя содержать. Я же тебя люблю.

– Поручаю оплачивать с того же счета обучение моего племянника Даниэля Эрколе в Художественной Академии, а также выделить ему ежемесячное содержание в сумме пятьдесят кронодоров при условии, что он заречется посещать злачные места и малевать голых девок, а возьмется за ум и будет рисовать картины достойные и приличные.

– Что?! – Даниэль вскочил, опрокинув кресло. – Почему?

– Поскольку назначенный Даниэль Эрколе принимает после моей смерти титул барона и обязан его не опозорить, – зачитал нотариус ехидным голосом.

Даниэль цветасто выругался, заклеймив дядю нехорошими прозвищами.

– Ладно, а кому усадьба? Мне ведь? Мне, да?!

– Терпение, молодой человек! – нотариус поднял руку, призывая к тишине, и продолжил:

– Моему верному слуге Рекстону завещаю сумму в размере тысячи кронодоров.

Рекстон скорбно кивнул.

– Доктору Фальку завещаю сумму в размере пятисот кронодоров.

– Даже докторишку не забыл! – проворчал Даниэль.

Тетя Грета беспокойно поерзала.

– Но ведь доктор Фальк... – начала она и тут же прикусила язык.

– Все мое прочие денежные средства в размере восьмисот тысяч кронодоров, размещенные на счетах, учитывая проценты, усадьбу «Черный дуб», а также чертежи всех моих изобретений, запатентованных и нет, завещаю моей незаконнорожденной дочери Ирис Диль. Этим волеизъявлением я надеюсь искупить вину, которую несу перед ней и ее матерью многие годы.

Тишина в кабинете была такой оглушительной, что даже в ушах зазвенело.

Все уставились на Ирис. А она недоуменно моргала, поскольку слушала нотариуса не очень внимательно – в тот момент она размышляла, уместно ли будет попросить тетю Грету одолжить ей немного денег.

– Что? Что?! – ошеломленно сказал Даниэль и нервно засмеялся. – Ну дает, старый черт! Решил искупить свои грешки за наш счет!

– Простите, я не поняла, – отмерла Ирис. – Что это значит?

– То, что ты теперь богата, сестренка! – с горькой досадой сказал Даниэль. – Дядя оставил тебе все. Теперь ты хозяйка этого дома, а мы – твои приживалы.

– Мне не нужно этих денег!

– О, это так благородно с твоей стороны! – оживилась побледневшая тетя Грета. – Ты готова отказаться от своей доли?

Ирис сжала губы, жалея о вылетевших словах.

Да, так будет правильно – отказаться от своей доли. Но умно ли? Ей очень нужны деньги. Барон сам решил сделать ее наследницей. Следует хорошенько подумать, как лучше поступить. Она вовсе не благородная героиня из романов.

– Это еще не все, – сухо сказал нотариус. – Боюсь, у меня есть для вас нерадостные вести. Они касаются денег. Когда барон писал завещание, он был весьма состоятелен. Но потом он перевел сбережения в Северный Банк, что открылся недавно и обещал вкладчикам отличные условия. Так вот, вчера вечером пришла телеграмма… банк лопнул. Упомянутых в завещании денег больше нет. Я даже не уверен, что найдутся средства выплачивать ваши содержания. Мало надежды, что клиентам вернут их вклады.

Даниэль истерически захохотал.

– Не завещание, а юмореска, – сказал он, вытирая слезы. – Как жаль, что дядя умер. Мне бы ужасно хотелось пнуть его под зад.