Подземелье Иркаллы (СИ) - "Alexandra Catherine"

— Я не могу взять её, покоряясь необходимости. Кунабула — поле боя. Ты не можешь взять её, покоряясь своей трусости и эгоизму.

— Тебе ли осуждать меня за эгоизм? — воскликнул Сатаро, не понижая голоса. — Ты можешь, ты должна отказаться от Кунабулы. Брат твой же не пришёл за тобою, стало быть, справится и без тебя!

Акме оскорблено зашипела, но сдержала гнев, ибо Августа, зашевелившись, проснулась.

Девушка обняла ребёнка и, покачивая, начала убаюкивать, с трудом сдерживая нахлынувшие рыдания.

— А что, если брат мой мёртв? — глухо пробормотала она. — Что, если их перебили, и я осталась одна?

— Тогда выбирай между ребёнком и своим долгом! Спасла её, так, будь добра, позаботься о ней и подари ей будущее! И, прошу тебя, не надо слёз. За полгода я вдоволь наслушался рыданий…

— Мерзавец… — с презрением рыкнула Акме, вспыхнув. — Поскорей бы пути наши разошлись!

Сатаро молча отвернулся и уткнулся лицом в траву.

Сон её прорезал дикий крик, и Акме в ужасе подскочила.

Бескрайние поля накрыло молочно-белое полотно предрассветного тумана. Сатаро метался на траве, постанывая и рукою закрываясь от тусклого неба. Глаза его были закрыты. Его мучили кошмары.

— Сатаро! — выдохнула проснувшаяся Акме, подскочив к нему, тряся за плечо. — Проснись!

Распахнув глаза, мужчина долго и непонимающе смотрела на девушку. Лоб его покрыла испарина, несмотря на промозглый холод, а из глаз текли слёзы.

— Очнись, — мягко говорила она, гладя лицо его и волосы. — То был сон…

— Они мучили меня, — шептал он, трясясь, испуганно, истерзано. — Смеялись надо мною. Резали меня… Я видел всех, кого убили они на моих глазах …

— Чего они хотели от тебя?

— Они пришли за мною…

— А мы с тобою их прогоним. И более они не придут.

Сатаро, глубоко вздохнув, очнувшись окончательно, положил тяжёлую голову свою ей на колени и прошептал:

— Они приходят за мною каждую ночь с тех пор, как я оказался в Коците. Я не могу спать. Я вижу тех, кто погиб, вижу мучения их снова и снова…

— Сны эти прекратятся, и ты вновь будешь жить так, как жил до Коцита.

— Прошлого нет и никогда не было…

Акме гладила лицо его, подушками пальцев задевая раны его, чувствуя их бугристость, но не слыша в себе голоса отвращения. Жёсткая щетина прорезала щеки и щекотала её ладони.

Прошлого нет и никогда не было. Девушка с трудом пыталась вспомнить, как она жила, пока не попала в плен к коцитцам. Лорен. Её брат, вечно недовольный и сомневающийся в себе. Гаральд, который даже не пришёл, чтобы вытащить её из плена. Акме закрыла глаза, не понимая, почему к ней приходят такие мысли, но не в силах отогнать их.

Сатаро крепко заснул, а Акме осталась сидеть неподвижно, охраняя сон его и чувствуя, что не сможет покинуть ни его, ни Августу, ибо нуждались они в силе её. Она поморщилась: что-то не так было с её головой. Не могла вспомнить многих сцен из прошлой жизни: ни обучения в Орне, ни пребывания в Нелейском дворце, ни похода до Полнхольда. Прижав ладони к лицу и с силой надавив пальцами на веки, Акме мучительно простонала:

— Что же такое со мною?..

Утром, позавтракав земляникой и оставшимися яблоками, напившись и умывшись водою из родника, все молча направились дальше.

На западе заканчивалась цепь гор, исчезал из виду Кур, словно ночной кошмар, солнце благосклонно сияло над ними.

Августа с заплетённой Акме косою, закреплённой ярко-красным куском туники, бегала в своих неудобных башмаках, танцевала вместе с бабочками на лёгком ветру, собирала цветы и ловко плела из них венки. Изуродованная щека на время забывалась, а прекрасные глаза освещало солнце, делая их золотисто-прозрачными.

Акме, тоже с заплетёнными в косу волосами, внимательно наблюдала за нею, и сердце её разрывалось от тоски.

— Сколько ещё идти? — спросила она.

— Нам нужно небольшое поселение, — последовал ответ; всем видом своим он выражал надменность. — Там дороги наши разойдутся.

— Ты бросишь нас? — воскликнула Акме, ужаснувшись, не веря ушам своим.

— Это ты бросишь нас, — огрызнулся тот. — Девчонка останется со мною, а ты катись на все четыре стороны, хоть к дьяволу.

Акме остановилась от потрясения. Глубоко вздохнув, она обратила печальный взгляд свой на Августу, собиравшую цветы неподалёку.

— Что, жалко ребёнка отдавать? — хмыкнул мужчина. — Что поделать, если бабы нынче забывают об истинном своём долге, а детей мужикам оставляют…

— Не так-то просто избавиться от меня, Сатаро, — вздохнула Акме. — Мне тоже нужно оружие, лошадь и немного денег. Нам с тобою потребуется время, чтобы раздобыть их. Пусть я не столь хороша, как мой брат, и опыта у меня маловато, но я тоже целитель. Труд целителей высоко ценится, особенно в небольшом городке. Сначала этих денег хватит на ночлег и еду все троим, позже на большее. Твои умения тоже могут понадобиться. Ты так и не сказал, что ты умеешь.

— Я довольно известный в Зараколахоне кузнец.

— Хоть мы и похожи на кучку оборванцев, мы быстро со всем справимся! — воскликнула девушка, оживившись.

— О чем ты говоришь, мы и так оборванцы, — досадливо пробормотал Сатаро. — Может получиться так, что люди эти не нуждаются в услугах целителя и кузнеца.

— В услугах целителей и кузнецов нуждаются все! — возразила Акме.

— Ну, раз так, давай попытаемся… — вздохнул Сатаро, но в голосе его не было былого льда, лишь неожиданное довольство.

За ужином дневной вопрос более не поднимался. Утомлённые дорогой и летним зноем, отужинав и искупавшись в Аштери, Акме начала сушить волосы Августы у костра, ласково перебирая их пальцами и придерживая задремавшую девочку.

Сатаро, изредка кидая на них мрачные взгляды, сдался и просто любовался их гармонией, руками девушки, что так нежно гладила её, и безмятежным выражением лица Августы.

— Неужели ты оставишь её? — спокойно произнёс он.

— Я ничего уже не знаю, Сатаро, — грустно отозвалась Акме. — Ты видел, на что способна сила моя. Она может помочь моему брату.

— Забудь его, — резко бросил он. — Сначала мы поставим девчонку на ноги и встанем сами. Вместе. Затем уж я решу, отпускать тебя или нет.

Сердце её неожиданно всколыхнулось от единственного слова «вместе». Губы её тронуло бледное подобие улыбки. Подняв на него сверкнувшие глаза свои, она осведомилась:

— Ты решишь? С чего это ты будешь за меня решать?

— Мы отвечаем друг за друга. И жизни наши нынче друг другу принадлежат. Чего доброго Августа обвинит меня, если с тобою что-то случится. Забудь о брате своём хотя бы на время. У тебя теперь есть ребёнок. Ты и сестра ей, и мать. Не забывай о ней, кроме тебя ей никто не нужен.

Акме поцеловала Августу в щеку и уложила её, укутав в плащ Сатаро. Девочка широко и сладко зевнула.

— Пора спать, — сказала Акме, осторожно поднявшись, пытаясь избежать опостылевшую боль в теле, но ей это снова не удалось. — Завтра рано…

Острая боль прорезала бок её, и девушка громко охнула, согнувшись.

— В чем дело? — встрепенулся Сатаро.

— Ничего, — коротко ответила Акме.

Саардец грозно нахмурился и, увидев, как руки свои прижимает она к боку, схватился за её тунику.

— Нет, Сатаро! — выдохнула Акме, сопротивляясь, пытаясь вырваться. — Пусти!

— Не дёргайся! — угрожающе рыкнул тот. — Я видел не только раздетых женщин, но и женщин с разорванными и отрезанными прелестями. Ничего нового ты мне не покажешь.

Распахнув тунику, он взглянул на гигантский синяк её, багровый, местами пожелтевший, и выругался.

— Да что ты творишь, дурёха?!

Акме, прикрываясь, тяжело вздохнула и смиренно опустила голову.

— Что же ты за целитель, если сама себе помочь не можешь? А ну ложись!..

Сатаро исчез. Через несколько минут он вернулся с разрезанными тряпочками от своего колета, смоченными в реке, подержал их над огнём и начал обтирать ими бок Акме.

Проснувшаяся Августа гладила названную сестрицу по голове и дула ей на бок, пока Сатаро не отогнал её.