Подземелье Иркаллы (СИ) - "Alexandra Catherine"

— Полагаешь, это поможет? — сквозь боль усмехнулась Акме. — Перелом рёбер так не лечат.

— Тебе нужен покой, — вздохнул мужчина. — До чего я не внимателен, а из тебя слова не вытянешь…

— Заживёт, — отозвалась Акме, избегая глядеть в глаза Сатаро, чувствуя, как её накрывает тепло рук его. Ей хотелось отстраниться. Лишь одному мужчине она позволила бы так прикасаться к ней и так смотреть на неё: Гаральду Алистеру Працию. Но где он был теперь?..

— И ты собралась работать с этим всем? Надолго ли тебя хватит?..

Акме улыбнулась, и улыбка её притягивала саардца. Он смотрел на неё, не отрываясь.

— Все обойдётся, — пробормотал Сатаро, грубовато, но тепло и успокаивающе.

Затем глаза его наткнулись на загадочно улыбающуюся Августу, и он фыркнул:

— Чего уставилась, малявка? А ну спать!

— Надеюсь, ты перестанешь быть таким злым, когда сестрица пойдёт за тебя замуж… — с этими словами девочка, довольная собою, улеглась, а Акме и Сатаро, изумлённо переглянувшись, тотчас засобирались спать, более не сказав друг другу ни слова.

Целый день Акме и Сатаро старались не разговаривать. Сатаро, помахивая мечом, порою искоса поглядывал на девушку, когда она была поглощена каким-либо делом — поправляла ли Августе косу, вплетала ли ей в волосы цветы. Когда она что-то ласково говорила девочке, Сатаро застывал, заворожённый этой музыкой, ибо голос её бальзамом проливался на его душу.

За ужином Августа весело голосила, расшалившись, а Сатаро поначалу отстранённо кивал, затем принялся рассуждать о кузнечном деле в Полнхольде.

Августа то котёнком ластилась к Акме, то дразнилась и игралась с Сатаро, получая от него шутливого тумака. Наевшаяся и уставшая, она будто хотела видеть их своими родителями, и с нетерпением ждала, когда же придут они в тот город, о котором говорили, чтобы там воссоединить усилия свои, а далее — как получится.

Она полюбила Акме, а Сатаро нравился ей своей силой, и казалось ей, что никто более не сможет защитить сестрицу её так, как он. Высокий рост, огромный разворот плеч и мощная спина, едва прикрытая изорванным колетом, равняли Сатаро в глазах ребёнка со скалою, непоколебимой, неотступной. Она все время норовила коснуться налитых силою каменных бугров мужчины, и его это забавляло.

Акме чувствовала себя маленькой и беззащитной рядом с этим угрюмым великаном. Он был куда выше Гаральда и мощнее, руки и плечи его были покрыты более толстым слоем мускулов. Гаральд даже со своей крепкой фигурой казался мальчишкой рядом с этим мужчиной.

И даже несмотря на страшный шрам, черты лица его были привлекательны.

— Сатаро, — тихо, ласково произнесла Акме, когда Августа уже крепко спала, прижавшись к ней. — Мой брат искусный целитель, талантливее многих. Я верю, что дар его идёт от Бога. Полагаю, он может облегчить ваши с Августой страдания.

Сатаро резко хмыкнул, и девушке подумалось, что она зря затеяла этот разговор, но отступать было некуда.

— Он, что же, выровняет кожу мою и осветлит её? — с горькой усмешкой пробормотал тот. — Он что, колдун? Меня гложет не моё уродство, — Акме передёрнуло от этого слова, и она попыталась возразить, но мужчина остановил её. — Страшнее всего память и стоны десятков жертв. Они ночами преследуют меня. Прежде всего, коцитцы выкорчёвывают мужество, физическую силу — после. Они лишили меня веры и любви. Легко вернуть силу, а веру и любовь?

— Сатаро, — мягко, но настойчиво проговорила девушка, заворожив его взглядом. — Тебя ждёт жизнь иная. Ты и я будем трудиться бок о бок, чтобы тебе и Августе подарить будущее.

— Но потом ты покинешь нас…

— Я могу вернуться. Но прежде я помогу тебе встать на ноги и вновь поверить в себя. Ты должен вернуться к родным.

— Ты не можешь помочь себе, а хочешь спасти и меня, и девочку. Спи, Акме, сила ключом бьёт в тебе, но сможешь ли ты выплыть, если в водоворот бросить тебя?

— Все мы довольно нахлебались воды, Сатаро, — ответила Акме и провалилась в сон, как только закрыла глаза.

Сизая ночь вновь разбудила её громким мучительным стоном. Испуганная Акме в свете догорающего костра видела, как мечется Сатаро, как корчится он и кричит, а из плотно закрытых глаз его льются слёзы.

Акме подошла к нему, ладонью провела по волосам его, бугристой от шрамов коже щеки. Крики стихли, глаза открылись, и он прошептал:

— Я вновь видел их. Они пришли за мною…

— Нечего делать им в царстве живых. Прогони их!

— Они издевались над Фаей…

Глаза его бегали по деревьям, будто искали кого-то, но не находили.

— Не бойся их, — умоляюще прошептала девушка.

Он молча посмотрел на неё и более не отрывал взгляда. Он смотрел, как она гладила его лицо, успокаивая, заговаривая боль его. Глаза её, прекрасные, словно ночь, сверкали в свете костра огненным светом. Они будто умоляли его остаться. Юность её, красота и общая горечь пережитого расположили его к ней, смягчили его сердце.

— Спи, Сатаро, — тихо проговорила Акме, ни о чем не подозревая. — Я буду охранять твой сон.

— Я разбудил тебя, прости, — лишь ответил он, усаживаясь ближе к костру. — Ложись спать, Акме. Августа проснётся. Я немного посижу.

Девушка молча кивнула и улеглась рядом с Августой, но долго не могла заснуть: страшные стоны его ужасом вспарывали её покой. Да и лежать было больно. Сидеть тоже. Всё в этом мире было больно.

А утром у Сатаро поднялся жар. Он метался в тяжёлом забытьи, едва открывая глаза, едва выговаривая слова. Акме укутала его в два плаща, оставила с ним Августу, а сама направилась в лес. Крепким коцитским мечом и ножом Акме с трудом соорудила подобие деревянной пиалы и отыскала полезные травы. Нагрела на костре воду, кинула туда мелко нарезанные стебельки да листочки, размешала и дала выпить Сатаро. Августа обтирала пылающий лоб саардца холодной тряпочкой, а Акме пыталась сбить жар своими травами.

Заснул он только ночью, но измученная Акме и не думала отдыхать. Ему нужен был покой тёплого помещения и мягкой постели. Ему нужны были те лекарства, которые она не могла достать. Она могла лишь сбить жар, но не исцелить его.

«Лорен бы обязательно придумал что-нибудь!.. — в отчаянии подумала она. — Несколько лет обучения в Орне — и всё зря?.. Пустить кровь? Ах, это вздор!..»

Оставшись одна с тяжело больным мужчиной и ребёнком на руках, Акме запаниковала. До Керберры или Полнхольда было далеко, она не могла позвать на помощь. Оставалось надеяться лишь на себя.

Утром Акме почувствовала, как глаза и тело наливаются тяжёлой болью, горло сжимают тиски, силы стремительно утекают.

Едва сумерки следующего дня коснулись небес, Сатаро стало хуже. Разведя костёр и даже умудрившись поймать немного рыбы, они сели у огня, Акме, тяжело дыша, накормила Августу, заставила Сатаро немного поесть, и стражем села рядом с ним. Тьма накрыла лес, а птицы давно затихли.

— Поспи, сестрица, — умоляюще проговорила Августа, погладив Акме по руке. — Ты устала. А я посторожу тебя.

— Нет, Августа. Ты должна поспать. Я посижу с ним.

— Он умрёт? — с чудовищным спокойствием спросила девочка.

Волна ужаса окатила девушку, и она выдохнула:

— Нет! Я сделаю всё…

В горле пересохло от жара, и она болезненно сглотнула.

Внезапный шорох за спиной их прорезал лес. Медленно оглянувшись, остекленев от напряжения, Акме поднялась на ноги, за спину убрав девочку и взяв меч Сатаро.

Она не знала, что за противник ждал её во тьме, посему приготовилась пустить в бой свою силу.

Другой шорох послышался в противоположной стороне, и Акме ощутила прилив мрачного торжества. Их окружали, и она готовилась ответить всем гневом и ненавистью, на которые была способна.

— Сударыня, уберите меч. Они вам ни к чему.

На свет выступили девять мужчин с арбалетами, мечами и алебардами в длинных плащах и коричневых одеждах. Остальные неизвестные, коих насчитывалось не менее двадцати, держались поодаль. Саардцы.