Госпожа Медвежьего угла (СИ) - Шёпот Светлана

Жена кузнеца была одета в холщовую одежду серого цвета, а волосы ее были спрятаны под тряпкой светло-коричневого оттенка.

– Мир и благодать, – немедленно ответил священник и двинулся вперед к постели больной.

– Мир и благодать, – пробормотала следом Валентина.

Подходить ближе к женщине, как священник, она не стала. Вместо этого глянула на стоящую около стола лавку, затем подошла и села. Гаспар примостился с другого конца.

– Ах, вам не следует беспокоиться, – слабым, задыхающимся голосом заговорила снова женщина, когда священник подошел ближе и с тревогой посмотрел на нее. – Я болею уже давно. И это не заразно.

Алберик нахмурился. Сев на табуретку, стоящую около кровати, он с укоризной посмотрел на больную.

– Беспокойство о ближнем – естественная реакция человека, способного сопереживать, – отчитал он ее строгим голосом. – Риск заражения волнует меня в последнюю очередь.

– О, прошу прощения, ваше святейшество, – женщина неловко улыбнулась.

Валя мысленно качнула головой. Ее реакция и первые слова давали понять, что раньше ей доводилось чаще встречать тех, кто в первую очередь боялся за себя.

– Мы не знаем, что это такое, – прогудел Рожер. Подойдя ближе, он сел на край кровати, лицом к священнику и Валентине с Гаспаром, а затем подхватил тонкую, почти прозрачную руку жены и слегка сжал ее. В его крупной ладони чужая кисть смотрелась ужасно маленькой и хрупкой. Но было видно, что кузнец скорее отрубит себе руку, чем причинит вред своей жене. – Ее смотрело множество лекарей и травников, но никто так и не смог помочь.

– И как лечили? – заинтересовалась Валентина Ивановна.

Она помнила, что в прошлом ее мира врачи очень любили прописывать кровопускание практически от всех болезней.

До определенного времени она особо не интересовалась этим фактом, а затем в какой-то момент ей стало интересно, чем же руководствовались врачи прошлого, прописывая пациентам нечто подобное.

Оказалось, что практика кровопускания опиралась на древнюю теорию, в которой говорилось, что все во вселенной состояло из четырех элементов: земли, воды, воздуха и огня. Эти элементы имели свои качества, такие как жар, холод, сухость и влажность.

В человеке эти элементы воплотились в так называемые гуморы – естественные жидкости. Черная и желтая желчь, кровь и флегма. Конечно, все они имели те или иные качества и овеществляли собой определенные элементы.

Почему древние врачи так любили пускать именно кровь?

Ну, во-первых, до нее проще было добраться.

Во-вторых, она была горячей, то есть олицетворяла тепло, а многие болезни вызывали жар. Когда у человека начиналась лихорадка, то, по мнению древних лекарей, это означало, что горячей крови в теле человека скопилось слишком много и от нее нужно было как можно скорее избавиться.

И, в-третьих, кровь питала все тело и разносила остальные жидкости. По сути, воздействие на нее затрагивало и остальные гуморы.

– Кровь отворяли, – ответил лекарь. – Отвары прописывали.

Валентина кивнула. Выходило, что в этом мире лекари опирались на те же принципы, что и в ее старом.

– И какой диагноз? – задала Валя новый вопрос.

– Сказали, что дурная кровь скопилась в груди, из-за нее ей так трудно дышать. Телу не хватает воздуха, и поэтому она так слаба и холодна.

Жена кузнеца пошевелилась, и ее одежда слегка сдвинулась, показывая очень синяки. Валентина нахмурилась, когда заметила это.

Кузнец проследил за ее взглядом и потемнел лицом.

– Последний лекарь лепил на нее банки огнем. Сказал, что это помогает оттягивать кровь от больного места.

Валя кивнула, давая понять, что услышала. К сожалению, она не была врачом, и единственное, что ей когда-либо доводилось лечить самостоятельно – это простуды. Но на обычную простуду болезнь жены кузнеца не походила.

– Дорогой? – позвала своего мужа женщина.

Было видно, что ей хотелось знать, по какой причине тот привел в дом гостей.

Рожер встрепенулся, а затем на его лице появилось слегка виноватое выражение.

– Валеси негде жить, – прогудел он неловко. – Я пригласил ее к нам. До тех пор, пока не будет построен ее новый дом. И его святейшество тоже останется здесь, – закончил он.

– О, – блеклые глаза женщины слегка округлились. – Неужели эта злая женщина все-таки отпустила тебя, дитя? Это очень хорошо. Конечно, ты можешь жить здесь столько, сколько захочешь, – после этого она посмотрела на священника. – И вам, ваше святейшество, тоже всегда рады в этом доме. Мое имя Гвендолина.

– Имя, благословенное Создателем. Благодарю за вашу доброту, веда Гвендолина, – откликнулся священник.

Судя по лицу женщины, она была рада услышать такие теплые слова. Впрочем, ее выражение сменилось озабоченным. Она даже слегка привстала на локтях, осматривая собственный дом.

– Но на чем же вы будете спать? – произнесла она встревоженно.

Валентина тоже осмотрела дом. Он не выглядел так, словно здесь была еще пара мест для сна. Ее взгляд остановился на грубой циновке, лежащей на полу – единственный вариант.

– Не стоит волноваться, веда, – успокоил ее священник, а затем посмотрел в сторону писца и сказал: – Гаспар привезет нам все необходимое.

Глава 15

– Конечно, ваше святейшество, – немедленно согласился писарь.

Услышав слова Гаспара, священник поднялся и подошел к нему, а затем сел за стол.

Писарь, словно прочитав его мысли, сразу достал из сумки плотную на вид бумагу, чернильницу и перо.

– Спасибо, – поблагодарил его Алберик и принялся писать.

Валентина понаблюдала за ним некоторое время, а затем вернула взгляд к жене кузнеца. Валя все еще пыталась понять, чем именно была больна женщина.

Судя по словам лекаря, проблема была где-то в груди. Легкие? Сердце? Так сразу и не скажешь. Но кашля вроде бы не было. Как там Рожер сказал? Слаба и холодна?

– А какие симптомы? – рискнула спросить Валя, а после поднялась и перебралась на освобожденную священником табуретку около кровати. – Можно? – спросила и протянула руку.

Гвендолина удивленно посмотрела на Валентину, а затем медленно передвинула руку к ней ближе.

Валя осторожно прикоснулась к тонким и длинным пальцам. Конечность женщины была очень холодной. А ее ногти выглядели ломкими и белесыми.

– Хм… – протянула Валя, нахмуриваясь. Холодные конечности могли быть из-за проблем с сосудами.

Как жаль, что в свое время она не пошла учиться на врача. Впрочем, Валентина Ивановна признавалась самой себе, что вряд ли смогла бы работать в этой сфере.

– Ей трудно дышать, – начал отвечать на ее вопрос кузнец.

– На самом деле я спокойно могу дышать, – поправила его Гвендолина, – но начинаю задыхаться, если что-то делаю. Еще мне трудно стоять прямо. Всегда тянет согнуться или опереться на что-то, а лучше сесть или лечь. В такие моменты перед глазами все темнеет, а в груди сжимает. Если я упорствую, то могу потерять сознание. Очень быстро устаю. Голова иногда болит, в ушах звенит, сердце быстро колотится.

– Раньше так же было? – задала новый вопрос Валентина, не понимая, чем таким страдала жена кузнеца.

Гвендолина кивнула.

– Я всегда была слабой. С каждым годом все становилось только хуже.

– Кашель? – спросила Валя, пытаясь опознать болезнь по симптомам. – Боли?

На ее вопрос женщина бросила быстрый взгляд на мужа.

– Болей нет, – ответила она спустя мгновение. – Кашель редкий.

Валентина сразу поняла, что та солгала. По крайней мере, в отношении болей. Почему? Скрывает, потому что не хочет волновать мужа? Звучало похоже.

Хорошо, что у них имелось? Слабость, головокружения, головные боли, обмороки, одышка, бледный цвет лица, темные круги под глазами, звон в ушах, сухие губы.

Валя бросила взгляд на руки женщины.

Холодная кожа, слабые, ломкие ногти. Возможно, боли. Какого плана – непонятно, потому как об этом ей точно не расскажут.

Первое, что приходило на ум, это какое-то сердечно-сосудистое заболевание. Что еще может быть? Гормоны? Низкий уровень сахара в крови? Острая нехватка витаминов и минералов? Сильная анемия? Болезнь совершенно точно вялотекущая, так как длится явно более пяти лет.