Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Какие ещё страсти?

– Что ты за моей спиной завела себя тридцать любовников, заманила их в свой родовой замок, приковала цепями в сыром подвале и теперь по очереди выпускаешь их на белый свет, чтобы за миску супа они тебе и замок подметали, и вещички стирали, и кушать готовили. А самых крепких и смазливых ты, оказывается, по ночам привязываешь к кровати и, пока они не выдохнутся… на всю катушку… Эми, ты, оказывается, такая фантазёрка.

Я не выдержала и тихо рассмеялась. Вот что значит – слухи. Передаются из уст в уста и так дивно преображаются, обрастая новыми подробностями. Наложницы, жены, служанки, слуги, а потом Киниф и визирь… Славная цепочка для испорченного телефона вышла. Хотя я уверена, что про казематы замка Бланмартелей и миску супа Леон присочинил сам.

– Ну, так что там на счёт тридцати твоих любовников? – игриво вопросил Леон.

– А не скажу, – в тон ему ответила я

– А вот мне сказали наказать тебя за такие проказы.

– И как будешь наказывать?

– А вот так…

И он поцеловал меня. Потом ещё раз. И ещё… У меня голова закружилась от нахлынувших эмоций, но все они вмиг улетучились, стоило рукам Леона заползти под мою рубаху в поисках всех знакомых ему чувствительных точек.

– Ай, моя спина! Хватит! – невольно взвизгнула я.

– Прости, куколка, прости, забылся.

Пришлось мне одёрнуть рубаху, чтобы прикрыться и не искушать Леона. А то там за дверью, наверное, уже радуются моим крикам. Как же – муж наказывает строптивую жену – что может быть приятнее уху завистливых прислужниц?

– Так, что было дальше на приёме у визиря? – вспомнив о деле, спросила я.

– Дальше? – Леон нехотя опомнился, и тут же вздохнул. – А дальше я увидел всё то богатство, что нам подарили, и бдительность моя притупилась. Подарок я принял, а сегодня пришёл Киниф, и выяснилось, что едем мы на съёмки вместе с караваном, а караван тот идёт через весь Сахирдин с севера на юг и другого каравана во всей сатрапии нет, и не будет. В общем, Эми, прости наивного дурака, меня просто обвели вокруг пальца. Не будет никакой недельки вокруг Альмакира. Задаток уплачен, и нас посылают в самые дебри Сахирдина, чтобы мы увидели его во всей полноте и никогда не забыли. А плыть домой нам предлагают из Бильбардана. Это, получается, нам надо доехать до юго-восточной оконечности Сахирдина, перейти границу с Бильбарданом, там отыскать порт Бехис и ждать, когда на рейде встанет какое-нибудь тромское судно. Потом нам надо арендовать лодку, чтобы выйти в море и…

– Я знаю эту уловку, – кивнула я. – Лодки с контрабандным товаром плывут к тромским кораблям, тромцы перегружают товар и плывут к себе на север. Если напроситься, сарпальцы отвезут нас к тромцам, а тромцы отвезут нас домой или хотя бы во Флесмер. Я уже так плавала однажды.

– Да? Что-то я не читал об этом в твоей книге.

– Там много чего не написано.

– Так что ты думаешь, ты согласна ехать на юг, а потом болтаться в море пару недель?

– А у нас есть выбор?

– Вроде бы нет.

– Тогда к чему эти вопросы?

Глава 11

В этот же день я получила вожделенную свободу – меня выпустили с женской половины дворца в мужскую и отдали камеру с сумкой, но интерьеры снимать не разрешили. А жаль. Изогнутые перила из холхутового клыка мне очень понравились. Думаю, тромцам тоже было бы интересно увидеть, как сарпальцы распорядились останками их северного гиганта.

– Эми, а у меня для тебя сюрприз, – встретил меня на площадке возле дворца Леон и вытащил из-за спины… штатив.

Поцарапанный, местами погнутый, но мой родной штатив.

– Как? – не могла я поверить своим глазам. – Откуда? Я же бросила его в пустыне возле того ящика, когда избавлялась от лишних вещей.

– Ты бросила, а вода уволокла его почти до тех сталагмитов, где мы ночевали в первый день. Мы по дороге к ласточке ещё много всякой разбросанной всячины нашли. И нашей, и… не нашей из того ящика с арсеналом. Так что я ещё консервов притащил во дворец. Как знал, что они нам в поездке пригодятся.

Я не удержалась и обняла моего добытчика, но быстро опомнилась и отступила. Во дворе уже стояла стража и Киниф собственной персоной. Я бегло глянула на него, невольно вспомнила рассказ одной из его жён о том, каким замысловатым способом он просит ублажать его в покоях, и еле сдержала ехидную улыбку.

– Госпожа маркиза, – подошёл он ближе, – ты готова увидеть славную столицу Сахирдина? Готова побродить по её улочкам, запечатлеть будни Альмакира, побывать на базаре, в гончарном и ткацком квартале, полюбоваться искусством золотых дел мастеров? Пусть подданные Тромделагской империи и Аконийского королевства увидят красоты города и узнают, чем живут альмакирцы.

Так в сопровождении стражи мы и вышли в город. Каменные дома песчаного цвета чернели провалами оконных проёмов. В пять, а то и семь этажей они возвышались над узкими извилистыми улочками, надёжно закрывая от палящего солнца головы прохожих.

На рынке нам довелось увидеть немало мужчин в полосатых халатах поверх рубах с шароварами. Пришлось отметить, что сахирдинские мужчины в целом немного выше чахучанцев. Правда женщины и здесь миниатюрны.

Пока я с интересом разглядывала прохожих, они с не меньшим интересом разглядывали нас Леоном. Я не стала терять времени и разложила штатив, чтобы начать съёмку. Стражи то и дело разгоняли зевак, что мешали мне и лезли в кадр. Леон отгонял особо наглых, кто желал подойти ко мне поближе и пощупать мою одежду, а то и волосы.

После пёстрых лавок с расписной посудой, керамическими фигурками зверей и людей и увешанных коврами рядов мы направились в квартал ювелиров, где нас ждал неласковый приём. Вернее, неласково встретили меня. Точнее, бывалый гранильщик, что некогда жил в Ормиле и видел там живьём тромцев с фотокамерой, внимательно смотрел, как я устанавливаю свою малютку на штатив, и надменно спросил Кинифа:

– А почему эта женщина смеет касаться такого важного аппарата? Женщины слишком глупы, чтобы справиться с таким чудом техники и не разбить его. Почему её муж стоит рядом и позволяет ей трогать его аппарат? Почему сам не снимает нас?

О, как мне хотелось ответить этому шовинисту и по поводу глупых женщин, и про имущественные права на камеру, но Киниф спешно повернулся ко мне и предупредительно выставил ладонь вперёд. Ясно, хочет, чтобы я промолчала и не устраивала скандал. Он тут же что-то сказал Леону по-тромски, а Леон уже сказал мне:

– Слушай, куколка, тут, говорят, обстановка накаляется. Давай ты просто поставишь камеру, всё там настроишь, направишь куда надо, а я только кнопку нажму. Пусть видят, что снимаю я и думают, будто я тут главный, а ты на подхвате.

– Вроде обслуги, да? – начала закипать я. – Штатив принеси, камеру поставь, а важное дело в нажатии кнопки – это только для мужа. Слушай, Лео, я свою работу на чужие плечи никогда не перекладываю, я за неё головой отвечаю…

– Куколка, – словно извиняясь, заговорил он, – я-то всё понимаю, но тут один не в меру осведомлённый тип не хочет понимать, что женщины-фотографы тоже умеют снимать.

– Пожалуйста, госпожа маркиза, – неожиданно в полголоса обратился ко мне Киниф. – Не устраивай прилюдную ссору. Люди здесь этого не поймут. Ещё пойдёт слух, что ты не уважаешь своего мужа. Если об этом прознают в караване, трудная выдастся для вас с маркизом поездка.

Трудная? Леона объявят подкаблучником и засмеют? Не станут с ним считаться? Будут оскорблять? Сочтут, что он не хозяин своей жене, а значит со мной можно делать что угодно?

– Ладно, прошу прощение за вспыльчивость.

Пришлось мне уступить и сделать всё так, как и посоветовал Киниф. В ювелирном, а потом в гончарном и ткацком кварталах я как какой-то ассистент-практикант бегала с камерой и штативом, искала удачные ракурсы и освещение, рассчитывала экспозицию, а Леон как важный господин только подходил к камере и своим важным пальцем жал на кнопку… О, как меня это всё раздражает. Знаю, он не виноват, но как же мне всё это неприятно.