Неправильная сказка - Тебнёва Елена

Ручеек оказался чистым. На вид конечно же. Вода бежала по устилающим дно камешкам, прозрачная, холодная, бодрящая. Умывшись, я повернула было обратно, но тут услышала что-то странное. Тонкий писк, еле различимый за журчанием ручья. Показалось? Я застыла, прислушиваясь, и писк повторился. Жалобный, молящий, аж сердце кольнуло.

Перебраться через ручеек оказалось легко, я даже ноги не промочила. А вот дальше все обстояло гораздо сложнее. Писк доносился с крутого, практически отвесного склона, из зарослей ползучего растения, высокого, густого, с ярко-оранжевыми листьями. Даже учитывая многочисленные корни деревьев, выступающие из земли и буквально оплетающие склон, восхождение — с моей-то ловкостью и навыками — могло закончиться печально.

Но сдаваться просто так я не намеревалась. Наскребла остатки храбрости, вымела крохи разума, вцепилась в корень и только собралась подтянуться, как меня оттащили от склона.

— С ума сошла? — очень вежливо поинтересовался Йонто.

— Там кто-то плачет, — кивнула я на кустарник. — Кто-то…

— …очень голодный и зубастый? — без тени улыбки предположил он. — Не боишься стать завтраком? При условии, что не сломаешь себе шею… Впрочем, одно другому не мешает. Многие существа не брезгуют и не совсем свежей пищей.

— Если бы там был кто-то зубастый и голодный, стал бы он ждать, когда я к нему приду? — возразила я. — Нет. Там кто-то маленький и очень несчастный. Пусти.

— Куда? Спасать будешь?

— Буду, — упрямо заявила я и вновь примерилась к облюбованному корню. Главное, крепче держаться, тогда, может, и доползу.

— Напомни, почему я взял тебя с собой? — задумчиво спросил Йонто.

— Не знаю, ты сам вернулся, я не звала, — пропыхтела я.

Ох… В последний раз подобные подвиги на уроках физкультуры проделывала. И не всегда они увенчивались успехом, ой не всегда…

— Это детеныш чентоля, — невозмутимо заявил Йонто, когда мне удалось-таки подтянуться. — Запутался в ветвях. Шансов выпутаться практически нет.

— Чей детеныш? Той самой штуки, что хотела меня съесть? — От такой новости я съехала вниз, чудом не ободрав ладони.

— Угу. Той самой. Не передумала спасать?

Вместо ответа я вновь схватилась за корень. А вот и не передумала. Конкретно этот малыш ничего плохого не сделал.

— Уйди, блаженная, — со вздохом оттеснил меня Йонто. — Я сам.

Спорить я не стала. Зачем обижать человека, от чистого сердца предлагающего помощь? Скромненько отошла и наблюдала, как легко парень взбирается на склон, как продирается сквозь ветки, оказавшиеся колючими, как вытаскивает из их переплетения нечто маленькое, белое, похожее на мохнатый колобок… И как этот колобок с писком взвивается в воздух, становясь раза в два больше, зависает над нами, а потом растворяется в безоблачном небе.

А небо у них тоже интересное. Бледно-фиолетовое…

Спускался Йонто не столь красиво. Запнулся обо что-то в зарослях и преодолел путь вниз чуть ли не кубарем. На меня, подскочившую к нему, он взирал очень даже неласково. Будто это я его туда лезть заставила! Правда, взгляды взглядами, а ни слова упрека в свой адрес я не услышала. Вот колючим кустам досталось, да… За дело досталось. Йонто весь исцарапался, кое-где даже одежда порвана оказалась.

— Отвернись, — бросил он, стягивая рубашку. — Эта дрянь ядовита.

— Зачем ты тогда туда полез? — повернувшись спиной, выдохнула я. В ответ раздался лишь плеск. Поможет ли? Если яд попал в кровь… — Ты теперь умрешь, да? — вырвалось у меня.

— Угу. Придется тебе копать могилку. И цветы на нее до конца жизни носить, — усмехнулся Йонто, и мне сразу полегчало — умирающие не язвят столь бодро. Не хотелось бы, чтобы он пострадал. Особенно из-за меня.

Каюсь, обернулась я раньше, чем позволили, и не пожалела. Всего-то хотела взглянуть, насколько серьезны повреждения, но увидела нечто такое, от чего позабыла о царапинах.

По рукам Йонто, от запястий и до плеч, вились татуировки. Геометрические фигуры, вязь непонятных символов, причудливые завитушки — все гармонично переплеталось, образуя единую завораживающую картинку. Которой мне, к величайшему сожалению, полюбоваться не позволили.

Рубашку Йонто надел прежде, чем вздох восхищения сорвался с моих губ. Шнуровку он затягивал уже под разочарованный стон.

— Что это? Почему прячешь? Дай взглянуть!

— Нет, — отрезал Йонто, проследил за моим взглядом, прилипшим к намокшим рукавам рубахи, и досадливо поморщился: — Ана, что ты делаешь?

Я тянула ручки к спрятанной от меня красоте, но заданный усталым тоном вопрос изрядно отрезвил, заставив убрать ладони за спину и сжать их в замок. Во избежание новых неловких ситуаций…

— Прости, — проворчала обиженно. — Мне очень понравились твои татуировки. Не знала, что ты столь трепетно к ним относишься.

Меня одарили очень странным взглядом. Будто пытались решить, правда я ненормальная или же прикидываюсь.

— Да откуда ты такая взялась? Ничего не знаешь, ничего не понимаешь… Почему?

— Это… просто… — пробормотала я растерянно, собираясь с мыслями.

Просто я из другого мира. Или же этот мир всего лишь в моей голове, сильно пострадавшей при встрече с асфальтом.

Я честно хотела это сказать, но не смогла. Что он подумает, когда узнает правду? Не пожалеет ли о том, что не оставил меня в лесу? И не решит ли исправить свою ошибку?

Нет уж! Меньше знает — крепче спит.

— Просто, — хмыкнул Йонто скептически. — Ладно. Идем, пока тебе не приспичило еще кого-нибудь спасать. Боюсь, сегодня я уже не способен на подвиги.

На подвиги он и правда оказался не способен — не прошло и часа, как буквально рухнул на землю, до смерти меня перепугав. Упав рядом на колени, я потормошила его, заглянула в лицо — бледное, ни кровинки! — с трудом нащупала пульс… Слабый, прерывистый. Но, по крайней мере, он есть, уже хорошо. Правда же?

— Что с тобой? — дрожащим голосом спросила я. — Эй! Йонто! Слышишь меня?!

— Н-не кричи, — еле слышно просипел он. — Все в порядке…

— Странные у тебя представления о порядке, — нервно хмыкнула я. — Это яд, да? Тот кустарник…

…в который он ни за что бы не полез, если бы…

— Я справлюсь, — прошептал он. — Сиди здесь. Н-не уходи далеко…

И вновь отключился. А я… Я понятия не имела, что предпринять. Вокруг — леса да поля, а в каком направлении находится деревня, я уже не помнила. А даже если бы помнила… Оставить его одного было страшно. Даже отвернуться было страшно! Я вцепилась в его руку, снова отыскала пульс и боялась разжать пальцы. Казалось, если сделаю это, если перестану ощущать эхо биения чужого сердца, все будет кончено. Так и сидела, мысленно пытаясь удержать тонкую ниточку жизни, то и дело щупая бледный лоб и ловя малейшее движение ресниц и губ. Ну же… Давай, очнись! Если я не сошла с ума и это действительно другой мир, если это та самая сказка, о которой я когда-то мечтала… Если это так, пусть все обойдется. Пожалуйста. Пусть все будет хорошо. Для меня, вконец перепуганной, для этого парня, вернувшегося за мной и, кажется, все же о том пожалевшего…

Не знаю, сколько я так просидела, молясь неизвестно кому и ничего вокруг не замечая. Утомившись, незаметно скользнула в полудрему, но даже тогда не выпустила запястья Йонто, словно от этого и правда что-то зависело. Но когда почувствовала под уже ослабшими пальцами легкое движение, встрепенулась, подтянулась ближе, заглядывая в лицо… и наткнулась на вполне осмысленный взгляд.

— Ты? — тихо и как будто удивленно спросил Йонто. — Не ушла?

— Сам же просил, чтобы не уходила, — напомнила я, ощущая, как внутри разливается облегчение.

Живой! И правда живой! Я вновь коснулась его запястья. Пульс выровнялся, стал четче и сильнее. Да и бледность ушла. Не совсем, но уже не так страшно.

— Ты что делаешь? — поинтересовался он и неожиданно резко сел.

— Проверяю, как ты, — ответила я. — Знаешь, как испугал меня?! Что бы я делала, если бы…

— Прикрыла бы травкой и пошла бы в деревню, — пожал плечами Йонто. — Или не прикрыла бы… Кто бы осудил?