Парты оттёрли снегом и установили на расчищенном участке, недалеко от костра. Большую кастрюлю мы несли вдвоём с Невеей. Противень Поляна ухватила одна, сообщив, что никому такое не доверит.
Всю посуду с едой разместили на одной парте. А на второй установили ряды пустых мисок с ложками.
Я подумала, что для мяса вилки были бы удобнее. Однако кроме ложек в приюте ничего не знали. Прежние руководители не озадачивались тем, чтобы научить детей пользоваться столовыми приборами.
Сделала ещё одну пометку в своём мысленном журнале. Это тоже следовало исправить.
Пока мы с Поляной и Невеей заканчивали последние приготовления, я отправила всех остальных мыть руки. Генас пытался возразить, мол, всё равно есть будем на улице, но сдался под моим строгим взглядом.
Когда всё было готово, уже окончательно стемнело. Двор освещался только ярким пламенем костра.
Я взяла слово, понимая, что моя речь должна быть ёмкой и краткой, иначе воспитанники истекут слюной. Да и я тоже.
– Ребята, сегодня мы празднуем Родительский день. Мы подготовили его все вместе, дружно, единой семьёй. Потому что именно семьёй мы с вами и являемся. Даже если познакомились не так давно. Берите по миске и ложке и по очереди подходите к Поляне за своей порцией праздничного ужина. Предлагаю начать с самых младших и далее по возрасту. Ура всем нам! Давайте вместе!
– Ура!
– Ура!
– Ура!
Кричали не дружным хором. Однако это поправимо. Всё у нас ещё впереди. Главное, что наш первый праздник начался!
После еды меня разморило. Я бы с удовольствием отправилась спать, но понимала, что должна оставаться до конца. К счастью, ребята тоже подустали после целого дня работы, игр на свежем воздухе и сытного ужина.
На предложение Генаса попрыгать через костёр отреагировал только Мишуст. Да и то не слишком уверенно.
Тогда я объявила окончание праздника и отправила детей спать, пообещав, что к обеду вывешу список дежурств. Восторгов эта новость не вызвала, и воспитанники поспешили удалиться.
А мы с Поляной и Вителеем принялись убирать. Возможно, стоило оставить кого-то из ребят, хотя бы старших, но мне хотелось, чтобы для них этот вечер остался праздничным. А уборка смажет это впечатление.
К тому же мы только убрали со стола и потушили костёр. Остальное оставили на светлое время.
Уснула я едва ли не раньше, чем голова коснулась подушки. А утром принялась за дела.
Сначала составила график дежурств, в который включила и себя. У Вителея и Поляны и так есть обязанности по хозяйству, которые они выполняют ежедневно. А я вполне могу раз в неделю вымыть пол в коридоре или помочь с готовкой.
Дежурства вышли частыми. Почти на каждый день у ребят появилась работа, связанная с получением жизненно важных навыков.
Я повесила график на доску и принялась за письмо в Министерство народного просвещения. С ним оказалось даже проще. Я продублировала отчёты, которые делала для градоначальника. И расширила текст письма, включив в него просьбу о расследовании воровства и мошенничества директора Прыгоры. И ещё слёзную мольбу о помощи.
Сначала хотела добавить, что мы пойдём воровать, если нам не помогут. Однако подумав, зачеркнула эти строки. В приюте и так собрались дети со сложными судьбами.
Вон Поляна, которая знает их много лет и привязана всей душой, закрывает двери и меня приучает к тому же. «Чтобы соблазну не допустить», – пояснила она на мой вопрос.
В коридоре раздались голоса. Сначала они были едва слышны. Затем в них начали прорезаться отдельные возмущённые нотки. И наконец пространство за дверью моего кабинета пронзил отчаянный вопль.
Я узнала Генаса, улыбнулась и поднялась из-за стола. Похоже, директрисе пора пройтись.
– Что за крики? – поинтересовалась ровным голосом, открывая дверь.
Большинство детей потупилось. И только Генас, которого распирало от возмущения, не сдержался.
– Госпожа директриса, это не список дежурств, – заявил он.
– А что же это? – я делано удивилась.
– Это каторга!
– Милый мой Генас, отныне в нашем приюте будет действовать правило: «Кто не работает, тот не ест», – мой голос всё ещё был ровным, однако в нём появились едва уловимые стальные нотки.
Правда мальчишка был слишком возмущён, чтобы их улавливать.
– Вы говорили, всего пять правил, – снова возмутился он. – А это уже шестое.
– Хорошо, это будет закон. Для всех без исключения, – сталь зазвенела.
Генас замолчал, но глядел исподлобья. Я понимала, что это ещё не всё. И оказалась права.
– Вчера вы сказали, что мы семья… – начал он, но я перебила.
– Мы и есть семья, Генас, большая семья, в которой все будут работать ради нашего общего блага. Разве тебе нравится жить в таком ужасном месте?
Я обвела рукой обшарпанный коридор с неискоренимым капустным запахом. Нажала сильнее на доску, которая прогнулась, отчаянно заскрипев.
– Вчера мы работали все вместе, сообща. И смотри, какой замечательный праздник у нас получился. Если мы продолжим и дальше стараться, то и наш дом станет замечательным. Чистым, красивым, ухоженным.
– Угу, – хмыкнул Генас скептически.
По лицам остальных я видела, что они согласны. Регулярной уборкой тут не обойдёшься.
– Послушайте, я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы наш приют процветал. Поверьте, так и будет, я ни за что не отступлюсь. Но прямо сейчас у нас нет денег, чтобы привести дом в порядок. Однако мы можем делать что-то самостоятельно по мере сил. Потому что живём мы здесь уже сейчас, и, согласитесь, нам самим будет гораздо приятнее жить в чистом и опрятном доме. А для этого придётся приложить усилия. Договорились?
– Договорились, – нестройный хор голосов не был таким радостным, как вчера.
– Отлично! – внешне я излучала оптимизм. – Генас, можно я попрошу тебя ещё кое о чём?
– О чём? – мальчишка явно не ожидал уже ничего хорошего. И не ошибся.
– Проследи за соблюдением дежурств. Пожалуйста.
– Сегодня? – чуть подумав, поинтересовался он.
Но жизнь была к нему жестока.
– До конца недели. Спасибо!
Генас застонал. Я улыбнулась ему и остальным, а затем двинулась к лестнице.
Надеюсь, мне удалось достучаться до них и обойдётся без саботажей. Очень не хочется воевать сейчас, когда мы, наоборот, должны сплотиться.
Я направлялась на второй этаж. Среди возмущающихся дежурствами не было Димара и Невеи. К тому же я хотела оценить комнаты воспитанников, подозревая, что они меня не обрадуют.
И оказалась права.
На втором этаже не было холла, коридор разделяла закрытая дверь. Я подёргала за ручку, однако замок был заперт. Думаю, это была осознанная предосторожность, чтобы дети не забирались в неотапливаемую часть дома. Впрочем, и в жилом крыле из-за нехватки дров топили только две комнаты из восьми.
Я собралась открыть дверь первой, как вдруг снизу раздался крик:
– Госпожа директриса! Тут к вам!
Надо будет провести воспитательную беседу о том, что не стоит так кричать. Можно ведь подняться и сказать спокойно.
Я вернулась обратно на лестницу, перегнулась через перила, чтобы посмотреть, кто там ещё пришёл. У входной двери стоял человек, которого я никак не ожидала тут увидеть.
Глава 5
Что ему понадобилось? И каким образом он здесь оказался?
Я спустилась вниз, стараясь не спешить, чтобы не споткнуться. В груди зрело нехорошее предчувствие, заставляя нервничать. Пришлось незаметно отереть ладони о подол, пока меня загораживала лестница.
– Что вы здесь делаете? – из-за волнения я забыла о вежливости.
Смотрела на Потана, швейцара из городской управы, который так и мялся у двери, не зная, как быть дальше.
В своей фуражке и шинели, на которой сияли оба ряда начищенных медных пуговиц, он смотрелся чужеродно на фоне обшарпанных стен. Да и сам Потан ощущал себя здесь неуютно. Ещё с лестницы я заметила, как мужчина бросает по сторонам оценивающие взгляды. А на детей – ещё и настороженные.
