Волшебное зеркало Тимеи (СИ) - Кроткова Изабелла

— Милочка! — вскричала она уже с порога. — Как я рада тебя видеть!

На этот раз на Розе был другой парик — длинные светлые волосы, и я едва узнала ее.

Как все же прическа меняет внешность человека! — в который раз поразилась я.

— Я тоже очень рада! — сообщила я в ответ, и это было совершенно искренне.

Я предложила Розе чай, и мы, расположившись в огромной зале на первом этаже, начали болтать.

— Скоро моя персональная выставка! — похвалилась она. Хлебнула чай и недовольно вытянула и без того удлиненное личико. — В чае недостает имбиря… Не признаю чай без имбиря!

Изо всех сил желая угодить гостье, я покорно вызвала Мишель и попросила принести имбирь.

Может быть, не воровать парик, а попросить его?.. Но Роза боготворит Рене… Она тотчас же расскажет ему об этом, и я больше не увижу ни парика, ни ее самой…

Получив требуемое, Роза вновь пришла в прекрасное расположение духа.

— Я пишу портреты… Немного в стиле Ван Гога. В таких желто-голубых тонах, крупными мазками!

Она вытащила каталог с репродукциями своих картин. На мой взгляд, они ничем не напоминали Ван Гога.

— Правда, похоже? — пытливо заглянула художница мне в глаза.

Взгляд ее тоже был острым и пронзительным, каким-то отталкивающим, и мое решение не украсть парик, а попросить, разбилось на осколки.

Нет!.. Это было бы крайне неосмотрительно!

От мысли, что я могла все провалить из-за своей доверчивости, мне стало не по себе.

— Почему у тебя дрожат руки? Тебе не нравятся работы? — резким голосом выкрикнула художница. Она становилась мне неприятна. Однако я сделала усилие над собой и вымученно улыбнулась.

— Что ты! Они великолепны!

— А какая особенно? Покажи! — потребовала Роза.

Мне захотелось стащить с нее парик и вытолкать вон.

Но я снова себя сдержала и ткнула пальцем в первую подвернувшуюся репродукцию.

— Вот эта!

— Это портрет моего мужа! — гордо возвестила Роза.

Я взглянула на портрет, в который упирался мой палец. Все в тех же желто-синих тонах, выдаваемых за схожесть с Ван Гогом, был изображен пожилой рокер в бандане, косухе и рваных джинсах, сидящий перед ударной установкой. Лицо у него было открытое и приветливое. Странно, что Розе удалось это запечатлеть…

«Русский барабанщик…», — подумала я.

— Его зовут Жорж, — сообщила Роза.

Я непонимающе посмотрела на нее.

— Жорж?.. Разве он француз?..

Она опять сморщилась, словно захотела дополнительной порции имбиря.

— Ой, да какой там француз… Русский, Жора! Но сама посуди — что это за имя для мужа известной художницы?

Роза обмахнулась ажурной салфеткой.

— Жарко что-то…

И она вдруг сняла парик и оказалась коротко стриженной, как Наталья Крачковская в фильме «Иван Васильевич меняет профессию».

Я закашлялась. Потом промолвила:

— Да… Жорж гораздо лучше. А чем он занимается?

Роза положила в рот кусочек изумительного венского пирожного.

— Все той же никому не нужной ерундой… Музыкой. И представь себе, милочка! Он даже умудряется собирать небольшие залы! И гастролировать! Но в основном, по России — там его еще помнят… — она закатила глаза, словно удивляясь, как никчемного Жоржа, занимающегося ерундой, могут помнить в России. — Он ездит на гастроли раз или два в год. В этот, как его… Новосибирск, в Кострому и в…

И она назвала мой город!

Я застыла. Уснувшая было мысль немедленно проснулась и встревожилась. Бежать! Не знаю, как, но бежать вместе с ним, хоть в его чемодане!..

— Там ему нравится больше всего. Там прекрасная филармония!..

Дрожь волной прокатилась по моему телу.

— А когда он в следующий раз поедет в Россию?.. — спросила я, с трудом удерживая на привязи волнение.

Десятки мыслей носились в моей голове. Бежать вместе с ним. Бежать тайно. Бежать в качестве солистки его группы. Соблазнить его. Запугать его… И БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ, БЕЖАТЬ!..

Роза вновь напялила парик на голову.

— Боюсь, что никогда. Ему не подходит тамошний климат. В прошлый раз он подцепил там жуткую простуду и теперь мучается артритом. А артрит для барабанщика… Сама понимаешь…

— Понимаю… — глухо произнесла я, чувствуя, как обрубается сук, на котором я сидела, и голос мой дрогнул. Из уголка глаза выкатилась слезинка. Я постаралась утереть ее незаметно, но от Розы не укрылся мой жест.

— Ну… не надо принимать так близко к сердцу… — подскочила она ко мне. — Я покупаю Жоржу самые дорогие лекарства. Мы его вылечим! По правде сказать, он на себе крест не ставит. Он как раз собирался лететь туда на Новый год. Представляешь? Но с этой болезнью… Раньше, чем через три года, теперь и думать нечего…

Я тяжело задышала. Да, удар был силен… Словно все против меня.

Я снова уткнулась в каталог. И, рассматривая странные портреты, вернулась к размышлениям о парике.

— Хочешь, сходим вместе на мою выставку? — приблизила ко мне Роза свое длинное лицо.

— Если только вместе с Рене… — робко ответила я. А что я еще могла ответить?

Она хитро усмехнулась.

— Можно и без Рене… Мы бы сходили в чудесную кондитерскую, а потом в магазин кукол… Зачем тащить за собой Рене?

И она опять скривилась.

И тут я, наконец, задала вопрос, который с самого начала вертелся у меня на языке.

— А где будет выставка?

— В музее изобразительного искусства! — незамедлительно ответила Роза с придыханием.

Меня, однако, интересовало не это.

— А в каком городе?

Роза дико посмотрела на меня.

— В столице, конечно! Или ты думаешь, я соглашусь выставляться в провинции? Уф-ф, жарко!

И она снова неожиданно сняла парик и вытерла голову салфеткой.

— В столице чего? — решила я довести допрос до конца.

В это самое время в зал вошел Рене в костюме-тройке. При виде Розы без парика он едва заметно усмехнулся в сторону.

Увидев маэстро, Роза засуетилась. Кое-как водворив парик обратно на голову, она по-щенячьи засюсюкала:

— О, Рене! Мы с вашей невестой замечательно проводим время! Вы отпу́стите ее со мной на выставку?

Она спросила это так непринужденно, что я замерла.

Глаза Рене сверкнули. Я подумала, что он ответит — ни в коем случае, такая красота нуждается в моем неусыпном надзоре, однако после томительной паузы он вдруг подмигнул Розе и, повернувшись ко мне, произнес:

— А почему бы и нет, дорогая? Сходи, проветрись с Розой!

Похоже, он упивался своей сладкой местью. И ожидал услышать что-то вроде: «Нет, любимый, без тебя я не выдержу и двух часов!..» Но назло ему я дерзко произнесла:

— Пожалуй, схожу, милый! Мы будем прекрасно смотреться в паре!

Я представила нелепо одетую Розу без парика и рядом с ней — старушку с дребезжащим голосом. А что, можно сказать ей, что я хочу посетить выставку инкогнито и загримировалась под старуху…

Эта мысль пришла ко мне неожиданно. Ведь данная старуха — не кто-то другой в моем теле, это я, и черты — мои, нужно только хорошенько приглядеться…

— Сходи, дорогая. Тебе самой решать — со мной или без меня. Но без Аурунтама и Ксавье ты не обойдешься!

Рене вновь подмигнул Розе. И тяжелый ком опять поднялся к моему горлу.

Роза, предвкушавшая свободу и магазин кукол, услышав о Ксавье и Аурунтаме, недовольно поморщилась и заторопилась к выходу.

— Отделайся от них! — шепнула она мне у двери. — Давай сходим вдвоем! Убеги от них, слышишь? Впрочем, ни Доротее, ни Анне ни разу это не удалось… Я буду ждать тебя в субботу в одиннадцать в своем особняке.

Дверь открылась, и, пока я раздумывала над ее словами, Роза исчезла.