Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Я позволила своим бёдрам следовать естественному качанию и смотрела строго вперёд, сосредоточившись на том, чтобы не касаться спиной груди Мэддокса. Это было трудно. Я устала. То, что произошло с ним, — этот взрыв магии — повлияло на меня сильнее, чем обычно. Казалось, что из-за движения лошади мои кости налились свинцом и тянули вниз.

Но, к сожалению, на отдых не было времени.

Мэддокс направлял лошадь мягкими движениями, натягивая поводья, тепло его тела рассеивало холод моего. Я заметила, как он несколько раз открывал рот, но затем проглатывал все слова. Я старалась делать вид, что не испытываю ни любопытства, ни сочувствия, ни каких-либо других эмоций, кроме скуки.

— Скажи уже, что хотел, — бросила я спустя некоторое время. — Ведь для этого ты настоял, чтобы я ехала с тобой, да?

Он немного напрягся — наверно, удивился моей прямоте.

— Это одна из причин, да, — признался он. Затем наклонился ко мне и прошептал: — А ещё потому что ты украла у Гвен кинжал, и мне не совсем понятно, что ты собираешься с ним делать.

Чёрт. Как он узнал? Его ведь даже не было на поляне!

— Возможно, мне просто не нравится быть безоружной.

Последовало недолгое молчание. Мэддокс опустил передо мной свёрток ткани. Одним движением я развернула его и ахнула, обнаружив свои болас и кинжал. Я уже мысленно попрощалась с ними, особенно с кинжалом, который вонзила в принца.

Провела пальцем по жёлобу в центре лезвия, которое всегда казалось отполированным. Нужно поднести очень близко к глазам, чтобы разглядеть узоры, выгравированные его создателями, и даже так их невозможно расшифровать. Это древний язык гобийцев, и он полностью утерян. Я искала книги, которые могли бы помочь мне его перевести, но безуспешно.

— Когда остановимся, верни кинжал Гвен, пожалуйста. Он ей очень дорог.

Я чувствовала себя полной идиоткой. Мне не хотелось (да и нельзя) сочувствовать этой девушке только потому, что она была добра ко мне.

— Почему ты возвращаешь мне оружие?

Он пожал плечами.

— Оно твоё. И если мои спутницы решили освободить тебя, значит, по крайней мере сейчас, мы не враги. Можно сказать, мы заключили что-то вроде временного союза. Очень временного. Кстати, отличная работа с лепреконом. Не знал, что лесть и подарки так на них действуют.

— Я тоже этого не знала, — призналась я.

— Но ты выглядела очень уверенно, когда предлагала ему свои ботинки.

— У него не хватало одного ботинка. Кажется, какой-то грубый великан гонял его по всему лесу, а затем потребовал с него магию в обмен на свободу. Я просто проявила заботу.

Вдалеке послышались крики лепрекона и ответные вопли Сейдж.

— Проявить заботу. И почему нам никогда это в голову не приходило? — В его голосе слышалась улыбка.

Я решила не воспринимать это как комплимент. В конце концов, я делала это не ради них.

После ещё одной паузы он снова заговорил:

— Можешь задавать мне вопросы. У тебя их должно быть много.

Их действительно было много. И хотя я не горела желанием продолжать с ним разговор, всё же знания — это сила.

— Вы все сидхи?

Он, видимо, ожидал этого вопроса, потому что ответил без колебаний.

— Гвен нет. Она чистокровный человек.

Я нахмурилась.

— Я бросила в неё очень сильный порошок. Как он мог на неё не подействовать, если она человек?

— Её защищают мощные чары, но даже так ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Ты неплохо разбираешься в травах.

Да, разбираюсь. Мне пришлось учиться этому тайно от матери, а затем, после её смерти, я собрала всю возможную информацию из всех мыслимых и немыслимых источников. Чтобы всегда иметь козырь в рукаве, который мог бы спасти нас с Каэли.

«И всё равно этого было недостаточно», — с горечью подумала я.

Если бы на Гвен не было защитных чар, она бы лежала в постели, ни на что не способная, и страдала от боли до конца своих дней. И совесть меня бы не мучила.

Мэддокс переместился в седле, но если он и хотел что-то сказать, то сдержался. Я воспользовалась моментом, чтобы задать один из самых терзающих меня вопросов:

— Вы реально состоите и в Дикой Охоте, и в Братстве?

Я подозревала, что это просто обман такой. Что они раздобыли униформу и знаки отличия и используют их как маскировку. Непонятно зачем, но это звучало более правдоподобно, чем предположение о том, что сидхи могут состоять в рядах королевской армии, под самым носом у короля, и никто их не раскрыл.

— Боюсь, что да.

Я ему поверила.

Я вспомнила его вертикальные зрачки, крылья и тот уникальный янтарный цвет.

— Ты дракон?

После нескольких долгих секунд, когда слышался только стук копыт по снежному лесу, Мэддокс ответил:

— Опять же боюсь, что да.

Я вцепилась в луку седла, пытаясь найти хоть какую-то твёрдую опору.

— Знает ли король, что среди Диких Охотников есть сидхи и что драконы не вымерли?

Мэддокс тихо засмеялся, и этот мрачный, глумливый звук вызвал у меня мурашки на коже.

— Нет. — Внезапно он подался вперёд, как будто всё время до этого упирался в стремена, чтобы сохранять расстояние между нами, а сейчас всем весом опустился в седло. Я чувствовала его. Плечами, бёдрами, икрами, касавшимися друг друга. Мои ключицы охватил жар; я приоткрыла губы. — И мы сделаем всё, чтобы он так и не узнал, sliseag.

Я продолжала смотреть на Гвен, чтобы не потерять её из виду. В груди тревожно билось сердце. Как его успокоить? Я приложила усилия, чтобы мой голос звучал твёрдо и ровно:

— Если это такой важный секрет, не стоит рассказывать его первой встречной сидхе.

Его правое бедро надавило на моё, немного приподняв мою ногу.

— Позволь напомнить, что правда сама себя показала. Кроме того, ты не просто сидха.

— Ты даже имени моего не знаешь.

— Ты сама его скажешь. А пока sliseag будет достаточно.

Через пару секунд он снова опёрся на стремена, освободив меня от большей части своего веса.

И наконец, как я и ожидала, он поднял тему, которая, очевидно, ждала своего часа, как заноза, торчащая из кусочка отполированной древесины.

— Что касается случившегося…

Я опёрлась на луку седла, чтобы повернуться к нему. Даже сидя я едва доставала макушкой до его носа. Это меня не волновало. Я привыкла к своему маленькому росту, и это часто бывало полезно — незнакомцы считали меня безобидной. Для меня это было преимуществом, а не недостатком.

Я старалась не обращать внимания на чёткую линию его челюсти, его губы (немного поджатые, как будто он сдерживал гримасу) и прямой нос. Я посмотрела в его глаза и удерживала его взгляд: прямо, без моргания, убеждённо. Совсем не так, как с лепреконом.

— Здесь нечего обсуждать, — прошептала я, понизив голос, чтобы это осталось только между нами. Не из уважения к нему, а из принципа. — Мне всё равно, почему это произошло, что это значит и к чему это приведёт. В этом мире для меня важно только одно — моя сестра, девочка, которую забрала Морриган. Я верну её, а потом каждый пойдёт своим путём. Я найду способ, как избавиться от этой метки.

Вновь воздух стал густым. Он наполнился ароматом горящей древесины, и зрачки Мэддокса изменились. Не стали снова вертикальными, но как будто бы заволоклись дымкой, лёгкой тенью, намёком или даже предупреждением, которое давало понять, кто он на самом деле.

И хотя дракон продолжал смотреть на меня, не моргая (это, к моему стыду, меня сильно напрягало), он не ответил. Ни слова, ни жестом. И это нервировало меня больше всего.

— Мы совсем не знаем друг друга, — убеждала я, стараясь, чтобы мои слова звучали логично и разумно. — И, поверь мне, тебе это не интересно.

— Давай ты не будешь решать за меня, что мне интересно, а что нет.

Пока я отчаянно искала подходящий ответ, который мог бы раз и навсегда закрыть этот вопрос, мой мозг застопорился из-за усталости. Голос моей матери вернулся.

«Если появилась метка, значит, вы уже обречены».