Как-нибудь.
Это первое слабое пламя решимости только начало собираться в её груди, когда корабль содрогнулся.
Ложе под ней завибрировало. Пол дёрнулся. Через стены прокатился глубокий, протяжный стон — словно что-то древнее, огромное разрывали на части.
Она резко приподнялась.
— Что за…
Корабль рванул сильнее.
А потом...
Кровать ожила.
Из корпуса беззвучно выскользнули фиксаторы, обхватив запястья, щиколотки, талию. Гладкие. Холодные. Совершенно бесшумные. Инопланетная технология — без острых краёв, без видимых замков.
Просто захват.
Плотный. Абсолютный.
Она закричала.
— Эй! Нет—нет-нет-нет! Отпустите меня! Что это вообще такое?!
Ответа не было.
Ограничители держали крепко. Не больно — но полностью лишая тела подвижности. Она не могла даже повернуть запястья.
Это он? Он это сделал?
Но нет — он не появился. Ни тёмной фигуры. Ни тихого шага за дверью. Она была одна.
Тогда почему?
Корабль снова простонал. Где-то над ней что-то глухо ударило. Металл зазвенел — звук нагрузки, напряжения… возможно, разрушения щитов.
— О боже…
Она дёрнулась, паника прорезала мысли острым лезвием.
— Так я умру?
Никто не ответил.
Она была одна. Пристёгнутая к инопланетной кровати. Не понимая, что происходит. Не зная, развалится ли корабль на части. Не зная, догадывается ли вообще этот бронированный монстр, что она сейчас зафиксирована вот так.
Только что она злилась.
Теперь — ей было по-настоящему страшно.
Сильвия рвалась из ограничителей — отчаянно, бесполезно. Горло сжалось, и следующий крик сорвался уже на изломе:
— Пожалуйста… кто-нибудь…
Но вокруг не было никого.
Только дрожь корабля.
И тошнотворное осознание, что контроля у неё больше нет совсем.
Глава 23
Ликсай умирал.
Дым с шипением вырывался из треснувшей панели, пока Кихин бился с управлением, его закованные в броню руки мелькали над интерфейсом, перенаправляя системы, которые рушились быстрее, чем он успевал их стабилизировать. Освещение кабины мигало резкими вспышками, отбрасывая ломаные тени на изогнутый чёрный металл.
За обзорным стеклом заполнял пространство Анакрис — огромный, нависающий, враждебный. Его плотная атмосфера бурлила фиолетово-серыми штормовыми облаками, а внизу тянулся разломанный вулканический лабиринт: пепельно-чёрный камень, зазубренные горные хребты и острые пики. Красное солнце стремительно уходило за горизонт, и его злой, кровавый свет растекался по небу, как финал давно проигранной войны.
Голографическая проекция захлёбывалась предупреждениями:
Структурный отказ, пробой ядра двигателей, слишком крутой вход в атмосферу.
Он игнорировал их все.
Правый двигатель горел. Плазменный остаток проел основной контур щитов. Аварийные маневровые двигатели закашлялись — и окончательно погасли.
Кихин чувствовал, как корабль ускользает из-под контроля.
Он зарычал — низко, глухо — активируя вспомогательные демпферы и переводя стабилизаторы в режим перегрузки. Ликсай дёрнулся так резко, что металл застонал, свет вспыхнул, а корпус задрожал, будто сам корабль пытался разорваться в воздухе.
Слишком быстро. Слишком горячо. Слишком низко.
Он ударил по реверсным двигателям — без ответа.
— Отстыковка, — рявкнул он, вдавливая аварийную команду.
С оглушительным треском горящий двигатель оторвался, закручиваясь в огненном шлейфе. Через несколько секунд он взорвался высоко над атмосферой, вспыхнув ослепительной вспышкой — словно второе солнце на мгновение разорвалось в небе.
Но даже без отказавшего двигателя спуск оставался адским.
Корабль задел край горы, прорезая камень, сдирая обшивку в истошном визге металла. Искры и дым заполнили кабину. Ликсай резко повело в сторону, и Кихин с силой впечатался в фиксаторы кресла, пока сирены выли у него в шлеме.
Стиснув зубы, он вырвал корабль обратно под контроль, задирая нос с такой силой, что вся конструкция заскрипела от напряжения.
Снаружи земля мчалась навстречу — чёрные обрывы, узкие расщелины, каменные шпили, тянущиеся вверх, как когти.
Времени думать не было.
Только действовать.
Он ввёл корабль в контролируемое вращение — каменные лезвия царапали корпус — и нацелился на самый ровный участок, который смог найти: каменную чашу между двумя утёсами. Посадочные опоры он выпустил вручную; наполовину расплавленные механизмы протестующе застонали.
А затем...
Удар.
Корабль врезался в землю с сокрушающей силой, заскользил, задёргался, сопротивляясь поверхности. Металл взревел. Из пробитой панели вырвалось пламя. Одна из передних опор сломалась, и весь корпус резко накренился, едва не перевернувшись.
Но удержался.
Едва.
Дым клубился в кабине. Системы погасли одна за другой.
Единственным звуком оставался глубокий, пульсирующий стон остывающего ядра — и наконец корабль, почти милосердно, застыл в неподвижности.
Тишина.
Кихин оставался пристёгнутым в кресле, мышцы напряжены, сердце билось в такт тусклым аварийным огням. Сквозь дымную пелену и треснувшее лобовое стекло он видел Анакрис во всей его полноте: тёмную поверхность планеты, уходящую в адскую, окутанную туманом даль. Где-то вдали прокатился гром.
Ликсай был уничтожен.
Возможно — безвозвратно.
И теперь они находились на Анакрисе.
Он знал этот мир лишь по репутации. Территория налгаров. Кровопийцы. Воинственные. Чрезвычайно опасные. Существа, передвигающиеся стаями и разрывающие на части всё, что не признавали своим.
Он не питал иллюзий.
Если они заметили падение — они придут. Сначала из любопытства. Потом — из голода.
Пусть приходят.
Он уничтожит каждого, кто сделает хотя бы шаг к его кораблю.
К ней.
Мысли резко вернулись к человеческой девушке. Которая всё ещё заперта в своих покоях. Всё ещё зафиксирована аварийными удерживающими полями. Хрупкая. Мягкая. Её страх сейчас наверняка поднимался волной — острый, горячий, разливающийся по воздуху, как сигнальный огонь.
Она была совершенно беззащитна.
Но она принадлежала ему.
И он убьёт любого, кто коснётся её.
Она будет напугана. Она будет плакать. Но он придёт к ней. Успокоит. Коснётся бережно. Даст понять — бояться ей нечего. Потому что самое опасное существо на этом мире уже заявило на неё свои права.
Он отстегнул крепления и поднялся из командного кресла, когда пол под ногами застонал от перегрузок.
Он отправит сигнал. Свяжется с самым надёжным из своих. Предложит целое состояние — за эвакуацию и молчание.
А до тех пор…
Они выживут.
И никто — никто — не отнимет её у него.
Глава 24
Глава 24
Мир закончился с воплем металла.
Ещё мгновение назад она свернулась на инопланетной кровати, кипя от злости и бормоча проклятия себе под нос. А в следующий — корабль содрогнулся так, будто на полном ходу врезался во что-то огромное и беспощадное.
Фиксаторы сжались сильнее.
Не раздавливая. Не причиняя боли.
Просто — безжалостно надёжно.
Они подстраивались под её тело, гнулись вместе с ним, но удерживали крепко, пока всё вокруг выло и тряслось. Огни бешено замигали — красным и белым, вспышки резали глаза, а кровать дёргалась под силой удара. Где-то за стенами раздался глубокий скрежет — словно что-то древнее разрывали пополам. Потолок над ней задрожал, воздух сделался густым, вязким, неправильным.
Она ничего не видела.
Ничего не могла сделать.
Только лежала, связанная и беспомощная, пока пространство вокруг сходило с ума.
Сердце пыталось вырваться из груди.
Мы падаем. Мы разбиваемся.
