Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

– Ну, хватит, – осадила я его, и решила приобнять дрожащую от испуга девушку, чтобы успокоить. Подумать только, Брума она совсем не испугалась, летом бесстрашно сразилась с барсом за мёртвого толсторога, а тут пугается простой лампы. – Эспин никакой не дух. А лампу мы купили на Собольем острове, в Квадене. Тот человек со стеклянными глазами, наверное, купил её там же. И он тоже не дух. И почему ты говоришь, что глаза у него стеклянные? На что они похожи?

– Похожи на маску от снежной слепоты, только не из дерева, а из стекла.

И она побежала к своей нарте, с опаской обошла стороной Эспина и выудила из своей поклажи что-то небольшое и принесла это мне.

Два деревянных кругляшка с продольными прорезями посередине соединены между собой выгнутой перемычкой, а по бокам висят кожаные ремешки. Я даже приложила их к глазам. Ничего не видно кроме узкой полоски костра.

– Так это же очки, – поняла я. – Тэйминэут, тот человек точно не дух и открывать врата в Нижний мир он точно не властен. Те стёкла он носит, чтобы лучше видеть, вот и всё.

– А зачем ему лучше видеть? – не спешила верить мне Тэйминэут, – чтобы смотреть на людей и видеть их мысли?

– Нет, просто без очков он плохо видит все вокруг. И людей, и зверей, и природу. У него больные глаза, а очки нужны ему как лекарство. В них нет ничего колдовского, поверь мне.

– А как же дыра, куда упали все наши соседи? Этот человек хотел рыть землю, чтобы добыть земляной жир, а когда ему не дали, он ушёл, и земля сама собой обвалилась вниз вместе с домами. Разве это не месть и не колдовство?

– Это просто совпадение, – заключил Эспин, подходя к нам с погашенной керосиновой лампой. – Как ты её назвала? Стеклянным жирником?

Тэйминэут глянула на лампу, кивнула, а Эспин предложил:

– А жирник можешь показать? Он при тебе?

Тэйминэут снова кивнула, отправилась к своим вещам и принесла весьма занимательный прибор. Каменная мисочка, в ней лежит подобие фитилька из сушёных трав. А вот Тэйминэут положила в мисочку кусочек жира, взяла из костра палочку и зажгла фитиль. Какая интересная лампа, пусть и без ручки и плафона, хотя запах от горящего жира хуже запаха керосина.

– Что ты подожгла? – спросила я Тэйминэут. – Чей это жир?

– Нерпы. Да, пахнет сильно. Это олений жир горит и не пахнет, но у нас оленей никогда не было, мы ведь рыбаки. А ещё бывает, мы медвежий жир в жирнике жжём, он не коптит совсем. А вот от рыбьего жира потом весь нос и рот сажей забит.

– Так значит, такой жир хотел добыть из земли человек со стеклянными глазами? – спросил Эспин. – Жир, который не едят, а жгут.

– Да, так и сказал, надо копать глубоко землю, чтобы чёрный жир вышел наружу и осветил дома.

– Ну, всё, я понял, с кем ты встретилась, – довольно улыбнулся Эспин.

Надо же, он всё понял, а вот я нет.

– Так кто это был? – спросила я.

– Помнишь, ещё на Собольем острове в губернаторской резиденции нам сказали, что ящик с телом дяди Рудольфа переправляет сборщик пушнины, а сообщить об этом в Кваден он смог только потому, что на пути ему попалась геологическая партия с радиостанцией. Так вот, видимо, эти геологи проходили летом через селение Тэйминэут. Их же было несколько, не один только человек со стеклянными глазами?

– Он у них самый старший, – ответила она, – а трое всегда его слушаются.

– Точно, геологическая экспедиция, – уверился в своих выводах Эспин. Чёрный жир земли, который они ищут – это нефть. А что им ещё искать на этих островах? В своё время здесь выбили пушного зверя, скоро из моря выгребут всю рыбу. А что останется на потом? Только разработанные недра. В министерстве природных богатств это уже давно поняли и начали работу на будущее. Скоро на Полуночных островах появятся скважины, а танкеры с помощью ледоколов будут возить цистерны с нефтью на континент большую часть года. Так что крепись, Тэйми, скоро твой родной остров будет сплошь усеян глубокими дырами.

Тэйми? Вот, значит, как он её теперь называет.

– И злые духи из Нижнего мира вырвутся наружу и будут терзать людей? – спросила она.

– Нет, возле твоего поселения вырвались точно не духи. Раз геологи проводили там разведку, значит, нашли что-то интересное для нефтяного освоения. Скорее всего, из-под земли вырвался горючий газ, верный спутник нефти. Это из-за подземного взрыва обвалилось ваше поселение. И отец твой болел от отравления газом. И никакие духи тут ни при чём.

– Но если не духи подземного мира наслали на нас нефть и газ, то кто тогда? – не отступала девушка.

– Ладно, – сдался Эспин. – подземные духи повелевают залежами природных богатств, пусть будет так.

На этом все споры и выяснения истины были закончены, и настало время ужина. Снова был заячий суп, снова Тэйминэут вначале даровала подношения Бруму с ритуальными заклинаниями об очаге и гармонии в семье, снова она подала миску супа Эспину, потом поела сама и отправилась кормить своих собак. Окликая каждую, она кидала ей из мешка хрустящую мелкую рыбу под названием уёк, что в великом множестве Тэйминэут наловила летом, а потом насушила.

Я старалась запомнить кличку каждой собаки, что ловила в воздухе угощение. Кокетку с умильной мордашкой звали Дымкой, игривого друга Зоркого – Смелым, старого уставшего пса – Туман, двух молодых и сильных кобельков Бубен и Тахво, старательную сучёнку, что вела за собой всю упряжку – Ягодка, а двух других самочек – Роха и Найда. Какие странные прозвища, причём некоторые из них напоминают имена аборигенов. Я не удержалась и спросила, отчего так, а Тэйминэт ответила:

– Роху щенком отец выменял у нашей соседки Рохамакан, Тахво у  Тахволыха, за Ягодку мы целое ведро голубики отдали, а за Бубна – бубен. Найда рыскать любит, звериные норы ищет, Дымка цвета дымчатого, Туман ещё щенком в заволочённом туманом распадке потерялся, а Смелый из своего выводка самым бойким и любопытным был. А почему твой пёс Зоркий? Неужели он лучше других собачек всё видит?

Пришлось рассказать Тэйминэут историю знакомства с Зорким, упомянуть его первую кличку, злого хозяина и не забыть рассказать про выкуп.

– Правильно, что дала ему новое имя, – одобрила Тэйминэут. – При новом хозяине и собачка должна жить по-новому с новым именем. Только тебе надо было его Примусом назвать, так правильней будет. А собачка твоя охотиться умеет?

– Умеет, только я не охочусь.

– Плохо, собачка будет скучать и тебе от неё никакой пользы. Получается, зря ты своего Зоркого кормишь.

– Как же зря, он ведь каждый день кушать хочет. Это ты своих собак в чёрном теле держишь. Они целый день бежали, а ты их только на ночь покормить решила.

– Правильно, перед сном только их кормить и надо. А перед поездкой нельзя – тяжело им будет бежать, да и обленятся они. Вот твой совсем ленивый, ест по два раза на дню, а ничего полезного не делает.

– Как это не делает? Он меня радует и не даёт заскучать – вот такая от Зоркого польза.

Тэйминэут окинула меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала. Ясно, собак для души она никогда не держала, её упряжные кобельки и сучёнки должны исправно работать, иначе незачем их кормить. Как же всё сурово на севере.

Разубеждать Тэйминэут и обсуждать её воспитательные меры я не стала. Был уже поздний час, а всем хотелось просто отдохнуть и завалиться спать. Наша двухместная палатка оказалось тесной для троих, но ведь не прогонять же Тэйминэут на мороз. Она залезла в свой просторный, сшитый из одних лишь шкур спальный мешок под названием кукуль, улеглась между мной и Эспином, повернулась к нему и мило проворковала:

– Приятных снов тебе, муж мой. Пусть не омрачат они грядущий день и подскажут верный путь.

– И тебе спокойной ночи, – отозвался Эспин и закрыл глаза.

Брум потушил вонючий жирник, Зоркий улёгся возле входа у меня в ногах. За безопасность снаружи беспокоиться не приходилось: восемь собак вмиг поднимут лай, если к нашей стоянке подойдёт дикий зверь. Правда, если подкрадётся человек, на лай рассчитывать не придётся, эти собаки людей не обижают. Да и откуда взяться в зимней тундре людям? Так что можно спокойно спать. Вот только дыхание Тэйминэут рядом не даёт покоя. Она так близко к Эспину, а я всё дальше… Неужели я начинаю ревновать? Зачем, это ведь так глупо. И всё равно не могу уговорить себя успокоиться.