Заговор маски (СИ) - Костылева Ляля

Голова Гориславы закружилась. Она вдруг перестала замечать землю под ногами, сами ноги, все свое тело. Птица, бившаяся внутри, словно распростерла крылья и ринулась наружу, и Горислава ощутила прилив силы, которая рвалась из нее нетерпеливыми, жадными волнами, готовая снести ее, Остромира, все вокруг. Она ни о чем не думала и ничего ей не хотелось в этот момент, только разве что продолжать чувствовать его губы на своих.

Внезапно Остромир дернулся назад. Он едва слышно зашипел и дотронулся пальцами до губы.

— Гориславушка, — виновато заговорил он. — Прости меня… Я сам не знаю, что на меня нашло. Ты не бойся. Ты правильно поступила, надо защищаться. Не прогоняй только! Я клянусь, больше никогда без твоего разрешения ничего не сделаю!

В ее голове шумело, усталость разливалась по ее телу, и Горислава не сразу поняла, о чем он говорит:

— Я… — она потрясла головой, — о чем ты?

Кузнец снова дотронулся до губы, краешек которой покраснел и припух. Внезапно он нахмурился и присмотрелся к своей руке. По ладони, в том месте, где были пальцы Гориславы, когда он целовал девушку, расползлось красное пятно ожога.

Остромир поднял ошарашенный взгляд на девушку.

— Так ты… это не… — только и сумел вымолвить он.

Горислава оцепенела от страха. Она не понимала, что произошло, но знала точно: это было нечто, что нужно скрывать ото всех, как одна из ее песен. Она подняла глаза на изумленное лицо кузнеца, попыталась что-то сказать, не смогла, повернулась и бросилась бежать со всех ног, забыв про варежку, оставшуюся у него, сгорая от стыда и заливаясь слезами. У родной калитки она вдруг осознала, что вопросов не избежать, а она не могла сейчас на них отвечать, это было бы просто невыносимо. Она повернулась и стремглав понеслась дальше по дороге. И хотя сердце ее готово было выскочить из груди, она не останавливалась и не сбавила шагу ни на секунду, пока не добежала до домика на окраине леса. Окна горели ярко, радушно приглашая войти. Горислава влетела в избу, захлопнула дверь и в изнеможении опустилась на пол, все еще держась за дверную ручку и горько рыдая.

— Бабушка Всемила, — закричала она, — бабушка!

Травница, сидевшая за столом и перебиравшая семена, вскочила и всплеснула руками.

— Горюшка, — ахнула она. — Что с тобой, деточка? — она бросилась к заливавшейся слезами девушке. — Ну-ка вставай, не сиди на полу, вставай, моя хорошая, — Всемила подняла девушку и усадила ее на лавку возле печи. — Все хорошо будет, вот сейчас…

Травница быстро метнулась к шкафчику, достала оттуда пузырек, встряхнула его и открыла. По избе распространился цветочный запах. Всемила плеснула в кружку горячей воды, добавила несколько капель и поднесла питье Гориславе.

— Выпей, внученька, и расскажи, что стряслось.

Горислава трясущимися руками схватила кружку, выпила все до капли и почувствовала, что успокаивается.

— Это Остромир… — произнесла она срывающимся голосом, — он мне в любви признался. И было так здорово, хорошо, так тепло! А потом, когда он поцеловал меня, стало совсем жарко. А он отшатнулся и его губа! И рука! Бабушка, я его обожгла! Я не знаю, как, не знаю, но это я сделала! Он, наверное, больше не придет… Но я не хотела причинять ему вред! — она закрыла лицо руками, — ох, что мне делать!

— Ну тише, тише, детка моя, — Всемила поглаживала девушку по голове, хмуря брови. — Ты ни в чем не виновата, не бойся, милая. Мы с этой бедой разберемся. Расскажи-ка мне, а ты сама не обожглась? Покажи мне ладони.

Горислава протянула ей руки, на которых не было и следов покраснений.

— Мне было хорошо вообще-то, даже очень, — она стыдливо спрятала глаза.

Всемила ласково улыбнулась и обратила все внимание на руки девушки.

— Ну не огорчайся, ласточка моя, — наконец сказала она. — Ничего страшного в том, что случилось, нет. Помнишь, мы на днях говорили про силы, на стихиях основанные. Вот и твоя стихия пробудилась — огненная. Часто для того, чтобы у мага стихия проснулась, ему потрясение требуется, вот с тобой такое и случилось. Ты не бойся, главное — научиться ею управлять и контролировать ее. Ты никому вреда не несешь, вот видишь: я тебя держу за руку, и ничего не происходит. А обожгла ты парня, потому что чувства всколыхнулись. Вот что, Горюшка, завтра в городе я с друзьями-приятелями поговорю, как лучше тренироваться тебе, чтобы силу под контролем держать. А потом ко мне придешь, и буду тебя учить. Вот то, что Остромир все понял… — она закусила губу. — Кузнец у нас парень честный и справедливый, а главное — не болтливый. Я с ним поговорю. Коли любит тебя, примет такой, какая ты есть.

Глаза Гориславы засияли:

— О! Спасибо, бабушка! Спасибо большое! Дай Мокошь, чтобы принял! — она посерьезнела. — Значит, огонь мне ближе… А я думала, когда этот жар чувствовала, что это любовь истинная так проявляется, что он то же, что и я, чувствует.

— А кто сказал, что это не так, — усмехнулась травница. — Раз уж на чувствах все у тебя завязано, может, это Остромирова любовь путь твоей силе открыла?

— Наверное, — зарделась девушка. — Хоть бы я своим огнем внутренним научилась управлять поскорее. Авось тогда и дар Сирин мне покорится!

— Научишься, — успокоила ее Всемила. — Ты, главное, не торопись: в этом деле основательность нужна и последовательность. До завтра вряд ли что случится, но вот несколько простых упражнений, которыми все ученики академий пользовались. Во-первых, коли почувствуешь, что сила рвется, остановись и глубоко подыши, подумай о чем-нибудь спокойном, попробуй чувства успокоить, тогда и сила бурлить перестанет. А перед сном, как ложиться будешь, считай, медленно, спокойно и думая об огне своем внутреннем. Ты о нем думаешь — и ближе к нему становишься, так постепенно и подружитесь.

Она улыбнулась.

— Ну вставай теперь, Горюшка, давай-ка я тебя чаем напою, пока еще светло.

— Спасибо, бабушка! Непременно так и поступлю! — Горислава схватила руки пожилой женщины и прижалась к ним лбом. — Вы мне так помогаете! — она, успокоившись, отерла лицо от последних следов слез. — А как вы думаете, папе стоит это рассказывать?

Всемила подумала немного.

— Папе можешь и рассказать, а вот маме лучше не стоит. Уж слишком она волнуется. Садись, внученька, — травница расставила кружки, поставила чайник на огонь и улыбнулась девушке. — Под вкусный травяной чай да с моими пирожками поведаешь мне, как с кузнецом погуляли.

— Ваши пирожки просто чудо, бабушка Всемила! — Горислава пересела на лавку у стола. — А Остромир меня в церкви по имени позвал. А потом на крепость пригласил посмотреть, — начала щебетать она.

Глава 8

Длинный обоз из саней начал снаряжаться еще затемно. Отцы семейств выводили и запрягали лошадей, матери будили детей, те же, еще бледные спросонья, сидели за столом, водя ложками по тарелкам с завтраком. Однако, чтобы вовремя поспеть к началу ярмарки в город, выезжать из деревни нужно было еще до рассвета.

Живко тоже вывел коня, запряг и повесил ему на шею торбу с овсом. Отряхивая коня от налипших соломинок, лесничий был по-прежнему задумчив, размышляя о вчерашнем разговоре с матерью. Он все больше уверялся в том, что Всемила была права, и теперь осталось только убедить друга Козарина.

На крыльце появилась Стояна.

— Живко, Козарин с Жданой еще не появились? — спросила она.

Лесничий покачал головой, но потом сообразил, что в полутьме она могла его и не увидеть.

— Не было пока, — сказал он.

Стояна кивнула.

— Подождем в избе, — ответила она и скрылась в доме.

Через несколько минут раздался скрип снега под чьими-то шагами.

— Доброе утро! — к саням подошли Козарин, Ждана, Горислава и Малюта. — А вот и мы. Белояр не поехал, соня.

— Здравствуй, Живко! — кивнула Ждана.

— Доброе утро, дядя Живко! — хором поздоровались девушка и мальчик.

— Доброе утро, — отозвался Живко. — А мои все проснулись, не хотят пропустить поездку. Яролика все утро уже мечтает о том, какие бусы себе купит, — он хмыкнул себе в бороду. — Подождите тогда, сейчас своих выведу.