Невеста короля кошмаров - Лайм Сильвия

Труп отца развалился, обратившись вновь червями, что брызнули в стороны, будто капли тухлой воды. И исчезли.

Очередное видение рассеялось, но в ушах звенело, а на губах был привкус железа, словно ее кто-то ударил.

Теперь стало ясно, что призраки здесь принимали образы ее страхов. Поэтому она вздохнула глубже раз, другой. Прохладный влажный воздух наполнил легкие, в голове чуть прояснилось.

– Я узнаю, что вы скрываете, – произнесла она громко, оглядываясь по сторонам. И на миг ей показалось, что по углам шевельнулись тени, а в ушах зазвучал какой-то шипящий неразличимый шепот. Впрочем, это могло быть игрой испуганного сознания.

Несмотря на это Лира через силу заставила себя сделать шаг, затем другой – и так вновь обошла весь зал по кругу, повторяя действия, которые первый раз привели к появлению призраков. Затем она вновь опустилась на колени возле тела нищего, но теперь не глядя на него. Протянула руку, коснулась его крови и…

…тьма взметнулась, накрывая собой все пространство зала с хлопком, будто кто-то взмахнул огромными крыльями.

Несколько секунд Лира не видела ничего. Она даже успела подумать, что ослепла, и это принесло очередную монетку ее ужаса в общий бассейн кошмаров некрополя.

Однако совсем скоро тьма ушла, оставив позади себя совсем иную картину.

Лира не могла поверить в происходящее, потому что она больше не сидела на коленях возле трупа в грязном разрушенном подвале. Она стояла в красивом большом помещении, украшенном так, словно оно сошло со страниц древнего колдовского гримуара, о котором обычные люди вроде нее могли только мечтать…

Воздух наполнился ароматом дождя на свежей листве.

Руины храма исчезли. Вместо развалин её окружал зал, стены которого были обиты темно-зеленым бархатом и украшены удивительными коваными узорами – переплетением шипов с лампадами в виде голубых колокольчиков и щупалец, – которые мерцали серебристым светом. По полу, выложенному мозаикой из изумрудных плиток, стелились живые лозы: терновник с алыми плодами, шиповник, усыпанный бутонами, бузина с гроздьями ягод. Между ними цвели ландыши, их белые колокольчики звенели от каждого шага, а синие вьюнки обвивали колонны, будто пытаясь удержать само время.

Но больше всего поражали зеркала. Тринадцать арок, обрамлявших полотна из жидкого металла, стояли по кругу, в центре которого оказалась Лира. Шесть из них были разбиты – трещины расходились, как паутина, а отражения в них казались тусклыми, будто бесконечно загрязненными. Пять других покрывала какая-то чёрная плёнка, похожая на смолу; из неё свисали нити паутины, еле-еле шевелящиеся, словно на сквозняке. Лира даже ощущала это смутное дуновение ветерка, но если посмотреть по сторонам, то становилось ясно: этому ветру совершенно неоткуда дуть. Зал, в котором она стояла, не имел дверей…

Но липкое прикосновение ужаса уже никак не могло добраться до ее сердца. После всего, что она увидела, идя сюда, отсутствие дверей в фантасмагорическом волшебном зале было последним, что могло напугать.

Когда Лира проходила мимо разбитых зеркал, замечала прячущихся на обратной стороне рамы пушистых мотыльков, напоминающих больших черных шелкопрядов. Она хотела потрогать их, но те улетали быстрее, взмахивая красивыми крыльями.

В конце концов Лира увидела перед собой два последних зеркала, единственных, что оставались яркими среди прочих.

Она подошла ближе, почти крадясь. Почти стыдясь того, что оказалась здесь – в удивительном месте, которое должно быть недоступно таким, как она.

Скептикам до мозга костей.

Все внутри нее натянулось и дребезжало. Шаги глухо отдавались под сводами зала, на потолке которого было так черно, словно это само небо, уходящее в бесконечность звезд.

И первое зеркало, к которому подошла Лира, клубилось чёрным дымом. Она встала напротив, попытавшись разглядеть свое отражение в диковинной каменной раме, изображавшей черные самородные кристаллы, оплетенные терновником.

На блестящей поверхности, покрытой мрачным туманом, медленно проступило ее лицо. Вокруг него двигалась тьма, становясь то гуще, то разряженней. Зала за спиной видно не было, но среди сумрака проглядывали какие-то острые пики…

Вот только едва Лира приблизилась, чтобы рассмотреть их, как темный туман сконцентрировался и принял форму…

Прямо за ее спиной в отражении зеркала стоял огромный призрак цвета сажи, с кровавыми глазницами. Он протянул руки к ее горлу, обхватив. А затем резко опустил голову к ее шее, распахнув пасть с острыми, как иглы, окровавленными зубами.

Лира отпрянула от зеркала, хватаясь за шею. Почти чувствуя, как эти зубы вонзились в ее плоть. Но едва она стала достаточно далеко от отражения, как тень за ее спиной пропала, там снова был лишь туман.

Сердце стучало словно дятел по ребрам. Вот-вот выломает.

– Ухожу я, ухожу, – прошептала она, отходя ко второму зеркалу, – чего сразу кусаться-то…

Второе зеркало казалось значительно спокойней. Стекло в нем блестело, будто кто-то недавно стирал с него пыль.

Вот только отражения Лиры в нем не было. Наоборот, казалось, что она смотрит на ожившую картину: в раме из водорослей и ракушек плескалось темно-сапфировое море с оттенками бирюзы. А над морем висел мост из цветущих сияющих кубышек.

Его поручни и основание словно росли прямо из неподвижных вод. Вместо деревянных досок были крупные мясистые листья, плотно сложенные друг с другом. При этом их края красиво поблескивали золотом, будто это желтые цветки рассыпали свою волшебную пыльцу.

А вдали, в самом конце моста, виднелся каменистый берег с деревьями и высоким утесом.

– Красиво… – прошептала Лира, завороженная игрой света и тени, легким дрожанием волн. И коснулась холодного стекла, оказавшегося мягким и… мокрым.

В тот же миг кристалл в её кармане дрогнул. Это не могло быть случайностью. Она достала его: камень пульсировал, а звёзды внутри закрутились в воронку, вновь выстраиваясь в символ. Хищная птица теперь не просто застыла, оплетенная лозой с бутоном. Она медленно и величественно взмахивала крыльями, будто летела куда-то.

Внутри Лиры все кипело. В висках пульсировало. Она переводила взгляд с кристалла на зеркало и обратно. И создавалось впечатление, будто птица летит именно в сторону рамы…

Лира повернула кристалл в другую сторону.

Птица внутри медленно поменяла положение и теперь снова махала крыльями к морю.

– Этого просто не мо…

Договаривать она уже не стала. Слишком много «не может быть» случилось за последнее время. Уже следовало признаться самой себе, что она ошибалась. И «может быть» если не все, что очень много чего.

Тогда она просто поднесла кристалл к отражению и коснулась его.

Море заволновалось, кубышки закачались словно на ветру.

Рука Лиры прошла сквозь поверхность зеркала, будто его и не было… А на основании рамы проступили буквы, которые она просто не могла не узнать:

«Эребор».

Написано было на тайном языке, которому ее обучал отец.

Сердце сжалось от предчувствия, но страх растворился в странном спокойствии.

Она шла к этому слишком долго. Мечтала, грезила, не верила. И вот он, путь. Истина, которую алхимики скрывали от них всех. Ради которой убивали несогласных.

Как и ее отца.

В голове как нельзя вовремя всплыли слова из его дневника, болезненно выжженные в памяти: «Иногда путь в свет начинается с шага во тьму».

– Что ж… – Она сжала кристалл так, что грани впились в ладонь. – Посмотрим, что там внутри, да?..

Иногда, если поговорить немного с собой, страх рассеивается. Может, и сумасшедшие частенько болтают в одиночестве по той же причине? Им просто слишком страшно оставаться наедине со своей головой.

Зеркало дрогнуло, на Лиру подул чистый морской воздух с соленым запахом прибоя и водорослей. Она шагнула в проход, ощутив, как нога касается плотных листьев кубышек, покачивающихся на воде.

Холод обнял её, кристалл в руке стал ощутимо теплее, будто поддерживая ее в правильном решении. Или успокаивая безумие в голове.