Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна

* * *

Я купила тест, а потом еще один. И еще. А потом подумала: "Как растить ребенка на станции?" и "Кто же счастливый отец?"

— Проклятье. Теперь ученые точно разберут меня на запчасти.

"Нас. Нас разберут".

Этому не бывать. Я не позволю! Завтра вылет, и его могут запретить. Наверняка все мои покупки отслеживают. Они уже знают, что я купила в аптеке. Надо вылетать сейчас же, немедленно, пока мой контракт не отозвали по требованию Санитарной инспекции.

Пока я набираю код атмосферного лифта и оплачиваю пассажирское место, мысли крутятся вокруг двух полосок. Для надежности надо сдать анализы, но я и так знаю: результат будет точно таким же.

— Хм… Партеногенез? Вряд ли. Хаоли? Эши?

Пятьдесят на пятьдесят. С Эши Этти был контакт без предохранения за четыре дня до того, как я изменилась. Биологический материал какое-то время мог сохранять активность. Это не редкость даже у людей. Если инопланетное животное отрастило мне аналог яичника, то зачатие вполне могло произойти. С другой стороны, когда я менялась, рядом был Хаоли. Возможно, что от него. Но в любом случае это не человек, а детеныш пришельца. Или тоже химера, помесь человека и инопланетянина?

"Да какая, к черту, разница!"

Мой и только мой. Мы с Гудрун как-нибудь справимся. Научиться менять пеленки несложно.

"Это ты сейчас так думаешь, Хельга". О, боги и богини, такая ответственность! За что? Не вовремя, если честно. Не дело растить ребенка на станции. На "Обливионе" было мало детей, и я бы не назвала их детство нормальным.

— Гудрун, это я. Увидимся на орбите, — сбросила я короткое сообщение и начала бросать вещи в сумку.

* * *

Перегрузка, скомпенсированная линзами Форестера, почти не ощущалась. Лифт, полный людей, взмыл в небеса и через несколько минут достиг верхних слоев атмосферы. Капсула выстрелила, как катапульта, и включились фронтальные маршевые двигатели для торможения. Робо-стюард сообщил, что мы благополучно покинули пределы Фрейи.

— Хорошо.

Транспорт приблизился к небесному городу. "Асгард" на экранах сиял, как карусель. Вокруг него висели мелкие юркие "фенриры". Трансляция изменилась, и показали устрашающую черную громаду флагманского корабля пришельцев, а рядом наш "Нагльфар", сияющий огнями. Если бы не он, корабль эргов смотрелся бы как огромное черное пятно на фоне звезд. А так было видно силуэт. Точка вдали — наверняка транспортник "Морион", на котором уже зарезервированы места для меня и Гудрун.

Только сейчас, глядя на черный, внушающих ужас инопланетный корабль, я поняла, что пришельцы не знают о моем отлете. Хаоли думает, что я остаюсь. Эши? Не знаю. При мысли о нем я вздрагиваю, и меня пронзает странное чувство, далекое от человеческого. Я хочу… О, боги и богини! Хочу вдыхать его запах. Укусить? Запустить несуществующие когти в его плоть? Но не со зла, а играючи, как в свою собственность. И чтобы тот сделал со мною то же самое. Я была… "трофей".

"Ох!"

Я прислушивалась к себе, не понимая, что со мной творится.

"Вот как это бывает!"

Наконец-то я поняла, что это такое — быть чьим-то "трофеем" и добычей. Это не имеет ничего общего с завоеванием и брачными играми. И с влюбленностью тоже, как оказалось. Просто взаимная принадлежность плоти, генетическая и гормональная связь на всех уровнях. Я ощущала это как огромную, пугающую власть и одновременно беззащитность, словно часть меня вдруг оказалась вне меня. То, что нас связывало, теперь глубоко внутри, в моем теле.

"Ага, понятно", — положила я руку на живот поверх пристяжного ремня.

Вот кто счастливый отец.

* * *

Совершив пересадку в небесном городе, я на челноке добралась до "Мориона". Все разрешения были в порядке. Зарегистрировавшись, я отправила прощальное письмо родителям, где извинилась за внезапный отъезд и попросила отправить вещи следующим транспортом.

Гудрун прибыла на день позже. Когда транспортник уже разогнался, с нами связался Тошио. Санитарная инспекция выразила протест против моих перемещений. Он завернул их требования как нарушающие мои гражданские права. Однако не удержался и спросил:

— Это правда?

— Что именно? — сделала я вид, что не понимаю, и переглянулась с подругой, стоящей вне обзора камер. Та делала мне какие-то знаки, но я не поняла смысл пантомимы.

— Понятно. Значит, правда, — заключил он. Этот мужчина всегда легко меня просчитывал. — Тогда отъезд является наилучшим решением. Доктор Нордманн там?

Я кивнула.

— Надеюсь, она проследит. Пусть включит детали в отчет, который потом отправит в дипкорпус, — сказал он и отключился, не прощаясь.

— Что? — спросила я Гудрун.

— Я об этом и пыталась сказать, — ответила она. — Меня отпустили присматривать за тобой, дорогая. Так они думают.

— Шпионить, ты хотела сказать?

— Если угодно.

Я недолго дулась. Не удержалась и поделилась новостью с ней, после чего начался страшный сон под названием "чокнутый профессор". Гудрун хотела изучить меня.

— Такой шанс! — она была в восторге. — Думаю, я закончу диссертацию раньше, чем рассчитывала.

— Если данные не засекретят, — охладила я ее пыл.

Через шестнадцать часов мы пересекли звездные врата.

Глава 10

Станция "Бельфлер" разительно отличалась от "Обливиона". Во-первых, она была в два раза больше, а во-вторых — напоминала длинный цилиндр. Она строилась больше двух лет. Пока внутри не установили линзы Форестера и подавители космической радиации, гравитация создавалась за счет вращения станции вокруг своей оси.

Транспортник "Морион" вошел в пространство системы Бельфлер и достиг станции за несколько часов, обогнув пояс астероидов, который образовался на месте разрушенной планеты. Довольно крупные обломки притягивались друг к другу, образуя видимый серп, за которым горело бледное пламя звезды. Светофильтры не давали полной картины, но все равно зрелище было внушительное.

— А где планетоид эргов? — полюбопытничала я.

— С другой стороны светила, — ответила она. — Ух ты! Кажется, нас встречают.

Это оказались корабли чужаков. В поле зрения появилось что-то вроде линкора, из нутра которого вынырнули несколько мелких, юрких кораблей, напоминающих истребители. Они по старинке обменялись световыми сигналами с нашим транспортником. Один, похожий на уплощенную каплю, пролетел рядом с внешней камерой.

— Что теперь?

— Наверное, будут сопровождать до станции, — ответила подруга. — Можно поинтересоваться у персонала транспортника.

— Не надо. Наверное, скоро сделают объявление.

Я боялась, хотя повода не было. Мы сейчас не в состоянии войны. Это гражданское судно, нас не тронут. Наверное.

* * *

Несмотря на сопровождение, станции мы достигли без проволочек. Затем груз и пассажиров на челноках переплавили на "Бельфлер". Когда мы оказались в огромном ангаре, я ахнула.

— Вот это да! Тут легко поместится пара фенриров.

— Конечно! — ответила наша сопровождающая, госпожа Асбьёрндоттир. — Станция первоначально строилась как строительный и ремонтный док. Позже в проект внесли изменения, так что появились жилые и исследовательские гермозоны.

Получается, что половина цилиндра станции — это док. Нам заранее сбросили трехмерную карту-схему на коммуникаторы. Я проварила: так и есть. Поверхность, по которой мы сейчас шли — это внешняя сторона станции. То-то она показалась мне слегка изогнутой и как будто уходила вверх.

Наша сопровождающая была немолодой, но подтянутой особой, не скрывающей своего возраста. Как ее описать? Седина соль-с-перцем и морщинки от возраста и смеха на лице, которого не касался скальпель эстетического хирурга — знаки долгой, насыщенной жизни. Мне она сразу понравилась, как только я ее увидела. Я только мельком удивилась, что ей не проводили гормонозаместительную терапию. Мой нюх указывал на это.