Прикосновение смерти (ЛП) - Мартин Т. Л.

Буквально.

Я, возможно, случайно устроила небольшой пожар на заднем дворе, когда мне было девять. И все же бабушка сидела в нашем уголке для завтрака со своим чаем в руке, всего через несколько минут после того, как устранила мой беспорядок, и в то время как в помещении все еще пахло дымом и пеплом.

Но теперь этот день превратился во что-то совершенно другое. Три недели назад я начала эту новую рутину — выключать свет и притворяться, всего на один день, что в то конкретное воскресенье все сложилось по-другому. Что я слышала знакомые звуки бабушкиных ходунков, мягко скребущих по ковру, видела ее маленькую морщинистую улыбку, когда она осторожно опускалась на сиденье у окна, и слушала ее голос, нежный и успокаивающий, напевающий медленную мелодию.

Этот распорядок вреден для здоровья, и в конечном итоге он только доводит меня до слез, но я все равно делаю это с собой. Должно быть, опять эта психически неуравновешенная половина моего мозга.

Я вздрагиваю и натягиваю на себя одеяло, когда справа от меня раздается пронзительный шум. На прикроватной тумбочке стоит стандартный телефон для каждого номера, вибрирующий при каждом звонке. Когда он не прекращается после пятого раза, я сдаюсь.

— Алло?

— Привет, Лу! Доброе утро.

Клэр была особенно щебечущей со мной с нашего первого «девичника» — ее название для этого, не мое, — неделю назад.

С тех пор мы также встречались три раза, и я постепенно начинаю признавать, что даже у меня появилась некоторая бодрость духа на протяжении всей недели, независимо от того, работала ли я на мистера Блэквуда или выполняла поручения. Когда я вчера зашла в торговый центр, чтобы купить еще кое-что из одежды и предметов первой необходимости, я поймала себя на том, что напеваю игривую мелодию, которую она имеет привычку насвистывать. Я немедленно прекратила это дерьмо, но не могу отрицать, что было довольно приятно пообщаться с королевой всего счастливого. Я все еще обеспокоена тем, что довело ее до слез тем утром на прошлой неделе, но я не спрашивала, а она не сказала.

Я возвращаю свое внимание к телефону.

— Доброе утро, Клэр. Что случилось?

— У вас посетитель, — поет она.

— У меня?

— Да, тот, кто проделал долгий путь, чтобы увидеть тебя.

Джейми.

Я практически танцую на кровати. Если есть кто-то, кто может знать, как вывести меня из моего воскресного угара, то это она.

— Сейчас спущусь!

Я чищу зубы в рекордно короткие сроки, собираю волосы в пучок на голове и даже не потрудилась сменить свои фиолетовые пижамные шорты и тонкую футболку, прежде чем сбежать вниз по лестнице и затормозить у стойки регистрации.

Мой нос морщится.

— Бобби?

Я не уверена, что удивляет меня больше — тот факт, что он нашел меня, или то, как он привел себя в порядок. Щетина на его лице исчезла, и он одет в небесно-голубую рубашку на пуговицах в паре с приличными темными джинсами. Он даже уложил свои светло-каштановые волосы.

— Что…

— Лу, — говорит он с той уверенной улыбкой, которой я не видела уже очень, очень давно. Он знает, что хорошо смотрится. — Ты хорошо выглядишь.

Я перевожу взгляд с него на Клэр, чья собственная ухмылка вот-вот расколет ее лицо, когда она смотрит беззастенчиво.

— Бобби, — повторяю я. — Как ты меня нашел?

Он делает несколько шагов ко мне, но когда я отступаю, он останавливается. Между нами и так всего около пяти футов, и мне не нужно, чтобы он медленно продвигался вперед.

— Джейми. Когда я пошел снимать это дерьмо с Дэниелом, я спросил, слышала ли она что-нибудь от тебя, и она показала мне открытку.

Я закатываю глаза к потолку. Джейми получает совершенно другое письмо, которое приходит к ней. Как бы хорошо ни выглядел Бобби, я не теряю бдительности. Изменить человека, которым вы были годами, требует гораздо большего, чем лезвие бритвы и гладильная доска.

— Детка — Я бросаю на него предупреждающий взгляд, и он пытается снова. — Лу. Я так сильно скучал по тебе. Его светло-голубые глаза такие искренние, что на секунду я вижу милого мальчика, которым он когда-то был. — Пожалуйста…

Он подходит ближе, и на этот раз я позволяю ему. Когда его рука поднимается, чтобы заправить выбившуюся прядь волос мне за ухо, его пальцы касаются моей щеки.

Ну, черт. Мой разум, возможно, и способен рассуждать здраво, но мое тело помнит его прикосновения. Глубоко внутри всегда будет какая-то часть меня, которая жаждет комфорта, который дает его фамильярность. Даже я не могу отрицать этого, когда это смотрит мне прямо в лицо.

Я слышу звук удаляющейся шаркающей походки Клэр, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть.

— Бобби. Мой голос срывается на шепот, и я ненавижу это. — Что ты здесь делаешь?

— Разве это не очевидно? — мягко спрашивает он, задерживая руку. — Я пришел за тобой. Я всегда буду приходить за тобой.

Я закрываю глаза. Сегодня воскресенье. Воскресенье. И Бобби стоит передо мной — вымытый, с рукой в моих волосах. Еще нет даже девяти утра. Я не могу разобраться с этим прямо сейчас.

— Есть какие-нибудь планы на сегодня? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Позволь мне пригласить тебя куда-нибудь. Как я делал раньше. Помнишь?

Мои глаза распахиваются, и бровь приподнимается.

— О, я помню. А ты?

Кажется, он на секунду сомневается в себе, отводя взгляд, и тогда я понимаю, что это не так.

— В последний раз ты приглашал меня куда-нибудь два года назад, Бобби. В Hooters, где ты так напился, что мне пришлось попросить парней за соседним столиком помочь мне донести тебя до моего пикапа.

На этот раз он единственный, кто закрывает глаза, сильно сжимая их, как будто это может смыть воспоминания. Он качает головой.

— Я изменился, Лу. Я изменился. Кое-что случилось в тот день, когда ты уехала.

Он позволяет своим пальцам скользнуть вниз, скользя мимо моего плеча.

Я не знаю почему, но я ловлю себя на том, что думаю о ком-то другом, когда он делает это. Другое, более теплое прикосновение, которое погладило мою кожу. Грубые пальцы медленно скользят по моему затылку, изгибу плеч. Каково это — чувствовать жар его крепкого тела, прижатого ко мне. Низкий вздох срывается с моих губ.

Что-то мелькает в глазах Бобби, когда он наблюдает за моей реакцией, и это, кажется, делает его смелее. Он придвигается ближе, наклоняясь так, что наши лица оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга.

— Когда я увидел, как ты отъезжаешь от меня, все твое барахло упаковано и эта вывеска «Продается» у тебя во дворе, вот и все. Клянусь тебе, Лу, с тех пор я ни разу не пил.

Это не первый раз, когда он говорит мне, что он трезв. Что он изменился ради меня. Но впервые за долгое время я почувствовала этот свежий чистый аромат, исходящий от него. В мой нос не попадает даже намека на алкоголь или сигареты.

— Еще один шанс, — умоляет он, накрывая мою руку своей. — Это все, о чем я прошу. Я ехал всю ночь ради этого момента прямо здесь.

Я прикусываю губу, умоляя свой мозг хоть раз вмешаться и дать мне логичный ответ.

— Ты этого не хочешь.

Это выходит невнятным бормотанием, потому что я все еще наполовину прикусываю нижнюю губу, как будто это заставит меня заткнуться.

— Если я соглашусь, если я скажу да», это будет не по правильным причинам, Бобби.

И это правда. Однако я не уточняю, каковы были бы эти причины: потому что сегодня воскресенье, потому что я одинока, потому что мне больно больше, чем я когда-либо признаю. И, может быть, потому, что я боюсь.

Его пальцы сжимаются вокруг моих собственных.

— Мне все равно. Я возьму все, что смогу получить, Лу. Вообще все.

Голоса доносятся с лестницы, когда другие гости направляются в вестибюль, и я отступаю на шаг назад, вырывая свою руку из его хватки.

— Хорошо. — Это слово звучит пусто. — Ты можешь пригласить меня куда-нибудь.

Бобби выглядит почти таким же ошеломленным, как я себя чувствую.