Почти полночь (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Однажды он спросил Уинтер, какое впечатление он производил в интервью.

— Коп, — без колебаний ответила она.

Он фыркнул.

— Что, чёрт возьми, это значит?

— Это значит, что ты говоришь как коп, — сказала она, улыбаясь. — У тебя такой голос, как будто ты зачитываешь отчёт о каком-то инциденте. Обычно ты описываешь последовательность боя, шаг за шагом, как будто документируешь место преступления.

Ник подумал об этом и фыркнул.

— Зашибись.

— Это мило.

Он недоверчиво посмотрел на неё.

— Как это вообще может быть милым?

Она обвила руками его шею.

— Я не знаю, — сказала она, всё ещё улыбаясь и пожимая плечами. — Но это так. Это пи**ец как мило.

Он улыбнулся в ответ, но потом ему захотелось рассмеяться, когда он понял кое-что ещё.

— Мило — это когда ты говоришь «пи**дец», леди-директриса, — прошептал он ей на ухо.

Он даже не солгал.

Он не мог не восхищаться, когда она материлась.

Это звучало так странно из её уст, и не только потому, что она была директором элитной школы-интерната, и, в отличие от него самого, он ни разу не слышал, чтобы она ругалась на работе, по крайней мере, там, где её могли услышать.

Полицейские ругались постоянно, без необходимости.

В этом плане они были так же плохи, как и военные.

Эта мысль заставила Ника снова слегка поморщиться, хотя он снова сосредоточился на лице Фарлуччи.

До него дошло, что его менеджер боёв всё это время восторженно отзывался о поединке, а тот знакомый огонёк в его глазах подсказал Нику, что в тот вечер он заработал кучу денег для своего босса.

— …чертовски нереально, та штука, которую ты сделал, когда швырнул его в сторону! — Фарлуччи разразился радостным смехом. — Я думал, ты сломаешь эту грёбаную стену! И как же, в этом тёмном подземном мире позвоночных, тебе удалось сломать ему нос через эту маску? Я никогда раньше не видел, чтобы делалось такое. Эта кровь, вероятно, дала нам дополнительный балл в рейтинге, если не три…

Ник вежливо улыбнулся.

Поскольку от него, похоже, не требовали ответа, он и не стал ничего озвучивать.

Фарлуччи несколько минут спустя двинулся дальше, ободряюще хлопнув его по плечу, но тут же отдёрнул руку и вытер её маленьким полотенцем, которое протянул ему один из двух телохранителей-людей. Он радостно побежал в направлении своего кабинета, всё ещё улыбаясь, и теперь, очевидно, разговаривал с кем-то по гарнитуре, хотя и не потрудился переключить на субвокалку, а просто продолжал громко хвастаться дракой перед всеми, кто слушал на другом конце линии.

Ник вздохнул.

Конечно, этот вздох был просто показным, поскольку он не дышал, но всё же это выражало что-то эмоциональное.

Как только Фарлуччи перестал слышать его, Ника продолжил свой прерванный поход в душ.

***

Гарнитура Ника запищала, как только он снова вставил её в ухо.

На нём были лишь брюки — он уже бросил свои шорты для ринга, что-то вроде униформы для здешних боёв, в жёлоб для белья, вмонтированный в стену душевой.

Он до сих пор был в бойцовской яме, но теперь здесь было тихо.

Он был хедлайнером, а значит, это был последний бой вечера.

Фарлуччи мог бродить где-то поблизости или запереться в своём огромном кабинете с большим количеством алкоголя и, возможно, с одной из своих женщин, но другие тренеры и бойцы, работавшие на промоутера, уже ушли.

Ник подозревал, что, по крайней мере, один, а скорее всего, и двое из этих накачанных телохранителей будут ждать его в гримёрке, когда он вернется туда. Они настоят на том, чтобы проводить его до машины Фарлуччи, скорее всего, лимузина, который вывезет его из Бруклина, через мост обратно на Манхэттен, а затем, вероятно, до самой Реки Золота.

По той же причине он, не задумываясь, ответил на вызов в наушниках, полагая, что это Уинтер, которая интересуется, где он. К этому времени она, должно быть, уже вернулась с работы, и она обычно связывалась с ним после серьёзного боя.

И, как ни странно, это был большой бой.

Во всяком случае, масштабнее, чем обычно.

Ник на самом деле не думал об этом, когда приехал сюда, и даже когда выходил на ринг, но по количеству зрителей и отсутствию других мероприятий на огромной арене он понял, что это был один из его самых значимых боёв на сегодняшний день.

Теперь он даже не мог вспомнить имя вампира, которого победил.

Дело в истощении? Депрессии?

На самом деле он не хотел знать.

Что бы это ни было, это заставило его почувствовать себя странно вялым и не заинтересованным ни в чём, кроме возвращения к своей паре. Возможно, именно поэтому он не заметил красный огонёк, пульсирующий в углу экрана.

— Танака, — рассеянно произнёс он, почувствовав, что связь установлена.

— Я думал, это Белый Волк, — сухо произнёс знакомый голос. — Или это Ангел Смерти? Разве ты не радуешься своей победе? Это всё, что сейчас показывают по грёбаным каналам…

Морли ждал ответа Ника.

Когда он ничего не сказал, старик криво усмехнулся:

— У тебя всегда такой подавленный голос после боя? Ты только что вышиб дух из какого-то накачанного кровососа с золотыми зубами. Где же гордость за мастерство?

Ника раздирали противоречивые реакции.

Раздражение. Облегчение услышать чей-то голос.

Веселье.

Ещё больше раздражения.

— Кто-то умер? — так же сухо спросил Ник у Морли. — Уже?

— Воистину, да, — сказал старик чопорно. — Кое-кто умер. Поэтому я и звоню тебе посреди ночи, чтобы ты выполнил свою другую работу. Ну, знаешь, неблагодарную, — ещё одна пауза. — Ты придёшь? Или ты заставишь меня выискивать какого-нибудь другого Миднайта?

Ник сунул ногу в свой первый ботинок.

Он нажал на кнопку сбоку, и органические шнурки укоротились, так что ботинок теперь плотно облегал его ступню, лодыжку и икру.

Он услышал слабое предостережение в голосе Морли.

Он знал, что старик прав.

Ему нужно было принять этот вызов.

Чем скорее он убедит Ч.Р.У. в том, что он блюститель закона, законопослушный Миднайт и машина для убийств, которая делает всё, что ей прикажут, даже когда на самом деле ему этого чертовски не хочется, тем лучше.

Уинтер придётся подождать.

Самому Нику тоже придётся подождать.

— Пришли мне координаты, — сказал он, не скрывая усталости в голосе. — Я уже в пути.

Глава 8. Мёртвые тела

Убийство было удручающе рутинным.

В ночь, когда Ник, возможно, был бы рад чему-то более странному и необычному, он получил обычную, совершенно неинтересную смерть на улице в бедном районе недалеко от Котла.

Вероятно, это связано с наркотиками, что почему-то казалось ещё более удручающим.

Не то чтобы Ник хотел чего-то более кровавого, или с большим количеством трупов, или даже чего-то ритуального, или в духе серийных убийц. Ник не тосковал по волнению в его жизни вроде «его двойник убил семью из шести человек, включая маленьких детей».

Он просто надеялся на что-то, что могло бы заставить его почувствовать, будто его пребывание здесь, в этом конкретном измерении и времени, имеет для кого-то огромное значение.

Вместо этого они с Морли оказались в нескольких кварталах от Котла, где, похоже, произошла какая-то подпольная сделка, закончившаяся гибелью двух покрытых татуировками людей. Оба тела были оставлены в небольшом парке к северу от высоких, обнесённых колючей проволокой стен Котла. У обоих были размозжены головы, их лица стали неузнаваемыми из-за выстрелов плазмой большой дальности, произведённых с близкого расстояния.

Тот, кто убил их, не хотел, чтобы жертв было легко опознать.

Ник поймал себя на том, что смотрит на татуировки, имевшиеся у обоих.

У обоих на толстых мускулистых руках были метки Дмитрия Йи.

Сам Йи, конечно, был изъят из этого измерения несколько месяцев назад. Недостаточно давно, чтобы искоренить фанатичных приверженцев его культа или любые безумные идеи, которые он распространял, но достаточно давно, чтобы Нику было странно вспоминать, что всё это продолжалось до сих пор.