Искушение (СИ) - Комарова Инна Даниловна

— Как звать тебя, милая? — спросила провидица, посмотрев на меня.

— Нина.

— Княгиня говорила о твоём отце, не так ли?

— Да, вы правы.

— Магия — наука, но не мой удел. Очень редко прибегаю к ней, но на сей раз без подсказки не обойтись. — Взгляд Виргинии утонул в моих глазах. Усмешка пробежалась по лицу и, едва дотронувшись кончиков губ, провидица проговорила:

— Ну, что скажешь, Нина, готова подёргать судьбу за подол? Узнаем, у кого он длинен, а у кого короток. Фортуна — капризная дамочка. — Я нерешительно посмотрела на тётушку, она мне кивнула в знак одобрения.

— А что мне предстоит делать? — спросила я, всё ещё не представляя, чего добивается от меня новая знакомая.

— Ничего особенного.

— Попробовать можно.

— Терпение, — сказала провидица.

Я обратила внимание: её лицо стало собранным и сосредоточенным. Взгляд ушёл в пол. Она настраивалась.

Тишину нарушил изменившийся голос Виргинии:

— Кто меня слышит в раю, откликнитесь, придите на помощь. Силы добра, силы света, силы, несущие мир, покой, гармонию душе и истину во мраке, отзовитесь. — На противоположной стене появилось светлое, в форме эллипса пятно, оно разрослось в облако, затем мы увидели силуэт. Когда мутная пелена спала, очертания прояснились, обрели облик моей бабушки.

— Ой, это же… — я не успела договорить, меня опередили.

— Гляди, Нина, узнаёшь?

Я кивнула.

— Её лицо становится чётче, явственнее, а вот и она сама движется к нам, — подсказывала провидица.

Я вся сжалась от страха, сидела, как заворожённая.

— Прасковья Никитична, простите, что побеспокоила, — обратилась Виргиния к бабушке.

— Ничего, милая, видать, без меня не обойтись. Как здесь много света!

— Это луна в окно заглянула, приветствует вас. Внученька, Нина, хочет правду узнать. Расскажите ей, что приключилось в ту ночь, когда бандиты ворвались к вам. Может, что и посоветуете.

— Ох, страшная та ночь была, лучше не вспоминать. Ни сном, ни духом не ведали, что ожидает нас.

— Не подскажете, что хотели бандиты, или это воры нагрянули?

Задумалась бабушка.

— Нет, не воры, не воры. Мы предлагали им всё, только бы ушли. Не соглашались. Заладили в один голос — им много заплатили, чтобы пришли по наши души и стёрли с лица земли. Видели бы вы наших слуг, переполошились, в страхе бросились врассыпную, кто куда. Мы с мужем поинтересовались у бандитов, какова причина? В чём мы провинились перед ними? Ответили: «Наказание за то, что дочь ваша отказала поклоннику, который хотел на ней жениться. Сестра претендента наслала на гордячку заклятье, а вас приказала убить на месте и закопать рядом с домом — стереть с лица земли». Вот таков приговор был.

— На помощь позвать не могли?

— Нет, милая. Они нас загнали в погреб — в тот отсек, откуда нет выхода. Тем временем вырыли в нашем саду ямы, там и закопали.

— Живыми?!

— Так и есть, милая, живыми. У нас гостили родственники из Приволжья, и их зарыли. Садовник от шума продрал глаза, увидел, как бандиты зарывали людей, спрятался в подпол. — Бабушка тяжело вздохнула. — Страх застилает глаза, что можно требовать от чужого человека? Он спасался как мог. Садовник — не друг и не брат, а работник.

— Бесчеловечно, — вымолвила провидица. Хуже зверей.

— Так и есть. Зря они с нами так поступили, платить придётся, и не только им — детям и внукам.

— Вы верно сказали. Да разве ж убийцы об этом помышляют?

— Трусливый народ. На преступление идут смело, а за себя волнуются.

— Что верно — то верно.

— Ох, устала. Тяжко мне у вас. — Бабушка Прасковья не договорила, тем же облаком накрыло её. В нём и растворилась. Вокруг всё загудело, зашумело, засвистело. В окно ворвался порывистый ветер, подхватил облако и унёс. Долго ещё в комнате стоял гул и запах сырости. Я собралась в комочек, оторопь и душевная боль овладели моим сознанием, навязчивый вопрос колом вбили в голову: «Почему судьба так жестоко обошлась с моими близкими?»

Стенка, на которой мы увидели очертания бабушки, продолжала вибрировать и после её исчезновения. В комнате стоял затхлый воздух.

— Давайте выйдем отсюда. Тяжело дышать, — попросила я Виргинию.

— Пойдём, милая.

Вдруг в темноту ворвался голос бабушки, и её отражение замаячило на стене, колеблясь:

— Внученька, перстень, что был на отце твоём — заколдованный. Кому был подарен, того оберегал, кем украден — тот от перстня и падёт. Андрея Гавриловича отец предупреждал: «Сынок, что бы ни случилось, перстень с пальца не снимай, не расставайся с ним ни на минуту». Твой отец благословенный в предрассудки не верил и поплатился. В тот день утром из перстня выпал изумруд, Андрею Гавриловичу некогда было ехать к мастеру, торопился на службу, перстень снял и на столе оставил. К вечеру смерть настигла его. А в перстне том порошок заветный. Для отца твоего оберегом служил. А вор… — Прасковья Никитична многозначительно посмотрела на меня. — Придёт его смертный час, узнает, почём фунт лиха. Ты, внученька, постараешься, тебе выпала участь спасти честь семьи. — Я в недоумении застыла, словно оглушённая. Бабушка мне завет свой передала. И как его расшифровать?

Садовник подтвердил

Прошло немало времени после убийства, когда агент тайной канцелярии разыскал свидетеля, и тот признался. Но агенту пришлось немало потрудиться, что бы вытянуть из него правду.

— Никак Фёдор Лукин, — обратился Семён Платонович к садовнику.

— Вы ко мне, барин? — У садовника затряслись поджилки. Он по виду агента почуял, что его настигли.

— К вам. Как мне довелось узнать, вы служили в имении Прасковьи Никитичны и Тимофея Романовича Головановых.

Садовник растерянно стал пятиться назад. От одного взгляда агента его покоробило, он недовольно ответил:

— Служил. Когда это было?

— Это не меняет дела. Видели, как людей живыми закапывали? — с места в карьер пустился в атаку Семён Платонович.

— Ничего я не видел. Спал.

— Пожилой человек, а говорите неправду. Нехорошо.

— Повторяю, барин. Ничего не видел. Ночь была на дворе, спал я. Притомился за день и спал.

— А вот свидетели говорят, что в подполе спрятались, что бы вас не нашли убийцы. Ай, нехорошо — то как! Господа вас кормили, поили, одевали, жильё предоставили, жалованье положили — всем обеспечили, а вы их…

— Всё знаете. Да Бог с вами. Не мог, барин. Страху набрался, не ведал, что делаю. Уж пусть простят, грешен.

— Значит, видели, кто убил?

— В том-то и дело, что лиц не разглядел, ночь стояла, только голоса слышал. Пришельцы ночные кричали, как псы, спущенные с цепи.

— Подтвердить сможете, что они убили невиновных людей?

— Это пожалуйста. Но кто убивал, не видел, правду говорю.

— Вы один из слуг остались или ещё кто задержался в имении?

— Слуги тут же сбежали — это я видел. Может, кухарка у себя спала. Не знаю. Как всё стихло, сам подался куда подальше. Они — то слуг не искали, не трогали, нет, у них цель иная была, — прищурился Фёдор, брови надвинув на нос. — Господ вывели во двор и убили. Слышал: кричали нечеловеческими голосами, когда барыня упрашивала отпустить её и барина. А убийцы как заладили в один голос, что слово с них взяли и денег много дали, чтобы с господами разделались. Не сделают этого — детей их в живых не оставят.

— И на том спасибо. Прояснили картину. Распишитесь здесь.

— Простите, барин. Грамоте не обучен я.

— Знак любой поставьте под моими словами. — Лукин выполнил. — Давайте руку. — Семён Платонович достал чернила, которые всегда возил с собой, предварительно запаковав в металлическом контейнере. Обмакнул большой палец садовника в чернила и приложил к документу.

— Теперь всё, вы свободны, повесткой вызовут в суд. И не вздумайте увильнуть.

— Слово дал.

— То — то.

Незваный гость заброшенного имения

Не отпускали Наталью Серафимовну мысли, связанные с убийством, ей недостаточно было знать, что ведётся следствие, сама желала прояснить картину происшедшего.