Марионетка. Странная связь (СИ) - Мельрих Ксения

— Ты никуда не поедешь. — просто сказал он.

Внезапно мне стало страшно, очень страшно. А что, если это грабитель или маньяк какой-нибудь? По телевизору часто показывают, как в толпе незнакомец хватает жертву, уволакивает ее куда-то, и вот тебе без вести пропавший.

— Отпустите меня! — закричала я и заметалась, пытаясь вырваться. — На помощь! — силилась заорать я во всю мощь своих легких.

Но крику не дано было долететь дальше ладони, легшей на мой рот. Она чем-то воняла, я начала задыхаться, биться, но силы и сознание начали покидать меня. Через мгновение я провалилась в темноту.

Глава 8.

-..пожалуйста, не надо! — донесся до меня приглушенный голос.

— Отойди! — услышала я полный ярости голос отца.

И села. Открыв глаза, я огляделась в полумраке. Ненавистная комната! Я даже застонала от разочарования. Меня поймали. А теперь пришли проучить меня. Недолго думая, я вскочила с кровати и подбежала к окну. Дернув на себя створку, я выглянула наружу. Высоковато.

— Только не бей ее, прошу! — послышался из-за двери молящий голос.

— Уже пожаловалась? Я знаю, что делаю! Она иначе не понимает! — ответил ей козел, зовущий себя моим отцом.

Я залезла на подоконник и сделала шаг в пустоту. Но сильные руки схватили меня за кофту сзади и рванули на себя. Я кубарем слетела на пол, больно ударившись боком.

— Ты хоть понимаешь, что творишь? — заорал на меня отец.

Я отползла задом от него, с ужасом глядя на его злое, полное ненависти лицо, окутанное полумраком и схожее с ликом дьявола.

— Тварь! — выплюнул он, словно я была какой-то мерзостью.

А потом он наотмашь ударил меня ладонью по лицу. Я закрылась от него, сжалась в комок. Он вновь и вновь наносил удары, попадая по рукам, лицу, голове, плечам, груди. Из разбитых носа и губы текла кровь, заливаясь в рот и мешая дышать.

— Хватит! — кричала Марина откуда-то издалека, рыдая в голос. — Ты же ее убьешь!

— Это надо было раньше сделать! — задыхаясь, прохрипел отец.

Ударив в последний раз, он отошел от меня, я слышала это по шагам. Я ничего не видела. От боли я едва могла дышать.

— Не подходи к ней! — заорал отец. — Пусть лежит. В следующий раз будет знать, как ставить всех под удар. Пошли. Я сказал, пошли.

Хлопнула дверь. Стихли удаляющиеся шаги. Я, скрючившись, лежала на полу, сплевывая кровь. Все тело горело и сильно болело. Я не решалась пошевелить ни одним членом, боясь реакции тела и боли, сильной боли. Я не плакала, не шептала проклятий тому ублюдку, что отделал родную дочь. Он слабак и трус. Нашел, с кем справиться. Я знала, что больше никогда этого не допущу. Если придется, я убью его, но никогда, никогда он больше не ударит меня.

Когда за окном стало совсем темно, а боль перестала быть такой острой, я, шатаясь и постанывая, поднялась с пола. Очень хотелось пить. Я дотянулась до рюкзака, брошенного на кровати, и достала из него бутылку. Жадно припав к горлышку, я в миг осушила всю воду до капли. Пошарив по джинсам, я вздохнула с облегчением. Телефон остался при мне. Шатаясь и, постоянно останавливаясь, я подошла к шкафу. Просунув руку за него в щель между ним и стеной, я спрятала там трубку, предварительно поставив его на беззвучный режим. Почти на карачках я доползла до кровати и рухнула на нее. Сон пришел мгновенно.

Пробуждение было очень тяжелым и болезненным. Голова трещала так, словно вот-вот треснет, а тело…тело отдавалось тупой болью на малейшее движение. Я с трудом протянула руку к лицу и дотронулась до него. Оно почти все распухло. Я боялась даже предположить, как выгляжу. Внутри была пустота, тошнота и сильный голод. Приподнявшись, я хотела было встать, но со стоном рухнула на подушки. В дверь постучались, я не шелохнулась, сделав вид, что все еще сплю. Кто-то тихо вошел в комнату, подошел к кровати. Я услышала, как тяжело вздохнули и что-то положили на тумбочку. Запахло пирожками и свежим чаем. Еда. Я с нетерпением ждала, когда комнату покинут и оставят меня наедине с моим завтраком. Едва хлопнула дверь, я накинулась на еду и умяла омлет с беконом, пирожки и бутерброд с сыром в мгновение ока. Осушив стакан с чаем, я откинулась на подушки, довольная и полная сил. Надо было вставать, идти в туалет и в душ, смывать с себя запекшуюся кровь. Не хотелось, да и страшно было. Но я заставила себя. Охая, как бабка, я добрела до ванной, чувствуя ломоту во всем теле и сильную боль в руках и лице, сделала свои дела и забралась в душевую. Аккуратно вымывшись, я подошла к умывальнику. Глянув на себя в зеркало, я охнула. Вот это красота! Под левым глазом на скуле светил фонарь, нос и губы распухли от ударов, шея, плечи и руки были все в синяках и кровавых подтеках под кожей. Он не бил меня кулаками, вроде нет. Почему же я такая разукрашенная тогда? Не думаю, что от ударов ладонями может остаться столько следов.

Уже в комнате я оделась, высушила волосы и включила телевизор. Закрывшись на замок, я достала телефон и позвонила брату.

— Привеееет! — завопила я в трубку жизнерадостно, хотя на душе кошки скреблись. — Как дела? Чем занимаешься? Как лагерная жизнь?

— Да вот, вещи собираю потихоньку. — печальным голосом ответил брат. — Через два часа автобус, надо успеть и время убить.

Я почувствовала, как беспокойство острой бритвой пронзает мозг.

— Что случилось? — спросила я с тревогой в голосе. — Почему ты уезжаешь? Дядь Толя сказал, что тебя еще нескоро домой ждать.

— Да вот решили распустить всех пораньше. Один идиот искупался под дождем и заболел. А следом заразились еще четверо. — он почему-то злился.

— Ты чего? — подозрительно спросила я. — Я думала, ты обрадуешься возможности свалить домой пораньше!

— Ага! Нашла, чему радоваться! — расстроенно и зло крикнул он. — Папа сказал, что до конца лета мне придется жить с бабушкой, а возможно, что она насовсем к нам переберется!

— Так это же хорошо! — воскликнула я обрадованно, чувствуя невероятное облегчение. — Будет заботится о тебе, раз меня рядом нет.

— Мне 13, если забыла! Я сам могу о себе позаботиться! — обиженно и гневно бросил он. — Ты что, забыла, как она себя ведет? Она будет ходить за мной по пятам, жаловаться на свое здоровье, постоянно нудеть: «Кирюша, ты покушал? Сделал уроки? Ты не замерз? Тебе не жарко?». - он язвительно и зло пародировал бабушку. — А еще и на дачу меня потащит, с нее станется! А я терпеть эти огороды да грибы не могу!

Было ясно, что парень совсем не в восторге от того, что ему предстоит. Но я не обращала внимания на его нытье. Я была рада и спокойна от того, что есть кому за ним присмотреть, что он не будет один. Может, бабушка у нас и не подарок, за то она никогда не допустит, чтобы ее внуки голодали, или их кто-то обидел. Для меня это было важнее, чем ребяческое недовольство пацана.

— Может, ты все-таки приедешь как-нибудь к школе? — с надеждой спросил Киря. — Так и быть, пару недель я потерплю, но ты должна приехать к школе, обязана просто!

— Кирь, — начала я безжизненным голосом. — Я не смогу. Я тут кое-что натворила, меня теперь даже из комнаты без присмотра не выпустят.

— Блин! Ну почему ты постоянно куда-то встреваешь? — разочарованно отреагировал брат. — Потерпеть немного не могла? А потом бы поумоляла там, на слезу надавила!

— С ним это не пройдет! — тихо возразила я ему. — Но я сбегу отсюда так скоро, как только смогу!

— Влад, а может лучше не надо? — попросил меня Киря. — Ты только подумай, ты в тысячах миль от дома! Одна, тебе еще нет и семнадцати! Вдруг ты потеряешься или с тобой что-то случится? Уродов много!

Я вздохнула и хотела сказать, как он по-взрослому рассуждает, но не успела. Кто-то шел к двери, я отчетливо слышала шаги.

— Мне пора! — бросила я, не спуская глаз с двери и отсоединилась.

Вскочив с кровати, я подбежала к шкафу и спрятала телефон, а потом быстро юркнула на кровать, даже не чувствуя боли от ужаса. Ручка двери поворачивалась из стороны в сторону. Я глядела на нее, задержав дыхание.