Лавка зелий «Вам здесь не рады» (СИ) - Амброва Мирая

— А это? — качнула я головой.

— То, что ты возьмешь с собой. Здесь мазь от ожогов, мазь для заживления, зелье от насморка, от веснушек, от бородавок и от плохого сна. Еще я положил… от плохого… гм… стула. Но не когда не можешь, а когда… — он так забавно смущался, как школьник, пытаясь подобрать приличные слова.

— А когда слишком даже можешь, — со смешком в голосе закончила за него я.

— Да, — согласился он. — А теперь повтори, чтобы я был уверен, что ты ничего не перепутаешь.

В первый раз я перепутала зелье для сна и зелье от веснушек. Во второй раз я уже без запинки называла содержимое бутылочек, показывая на каждую пальцем. Алиас был удовлетворен и отпустил меня наконец. Он проводил меня до двери, и когда я уже спускалась по ступенькам, спросил меня в спину:

— Уверена, что не хочешь остаться? Ты ведь не знаешь никого здесь, заблудишься еще.

— Вам же лучше будет, если я не вернусь, разве нет? — улыбнулась я, повернувшись к нему лицом.

— Наверное, — угрюмо ответил он, а затем добавил. — Браслеты дорого стоят. Не хотелось бы, чтобы ты исчезла вместе с ними.

Я усмехнулась, ни капли не тронутая его сарказмом, и зашагала через неухоженный двор.

17

Я толкнула скособоченную калитку, протиснулась в узкую щель, что образовалась, и оказалась на улице. За спиной у меня была лесная опушка, и я старалась туда не смотреть. Эти высокие, просто огромные деревья пугали меня темнотой чащи. Мне казалось, что оттуда в любой момент может выпрыгнуть зверь, а может даже нежить. Оттого я тщательно избегала черное нутро леса, предпочитая глядеть только вперед.

Коттедж был не просто самым крайним домом, он еще и от остальных домов располагался на значительном расстоянии. Неудивительно, что в лавке совсем нет посетителей — кто попрется в такую даль на окраину леса к вредному и злому магу?

Мне пришлось пройти не меньше трехсот метров прежде, чем я достигла ближайшего двора. Деревянный домик с выкрашенной в серо-голубой оттенок крышей выглядел аккуратным и ухоженным, хоть и видно было, что живут тут небогатые люди. Во дворе царил порядок: земля была выметена, инструменты ровными рядами стояли и висели под навесом, забор-плетень тянулся ровной линией. Казалось, что даже куры, что паслись на лужайке возле дома, ходят по какому-то установленному порядку.

Я решительно открыла калитку, вошла на чужой участок. Где-то в глубине двора залаяла собака, и я уже было напряглась, но звук гремящей по земле цепи меня успокоил — пес был привязан. Он заливался лаем, пока я шла к начисто выметенному крыльцу. На шум вышла хозяйка.

— Здравствуйте, — я остановилась, так и не дойдя до крыльца.

— Здрасьте, — сказала она, и уперла руки в пышные бока. Белоснежная косынка сияла на солнце, из-под нее до самого пояса свисали две толстые черные косы. Лицо женщины было строгим, недовольным. Карие глаза смерили меня оценивающим взглядом, но виделся в них и интерес.

— Меня зовут Иллария, — представилась я с улыбкой, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее.

Женщина не представилась в ответ. Она стояла и смотрела на меня хмуро, явно недовольная моим вторжением.

— А вас? — спросила я.

— Чего надо? — вместо этого резко ответила женщина.

Я тихонько вздохнула. Решительности во мне поубавилось от такого холодного приема, но и отступать я не собиралась.

— Вот, — я приподняла корзинку, демонстрируя её женщине. — Вам нужны зелья?

— Зелья? Откуды? — прищурилась собеседница. — Ты магичка, что ль?

Взгляд её упал на моё запястье, на котором красовался серебряный браслет с сиреневыми камешками. В глазах ее тут же вспыхнул ещё сильнее интерес, рот поджался в сдерживаемой усмешке.

— Не совсем… ну да, в общем. Но зелья не мои.

— А чьи же?

— Это из лавки магиара Алиаса.

Женщина изменилась в лице. Она презрительно скривилась, махнула на меня рукой.

— Не нать нам ничего. Иди отсюда.

Она развернулась было уходить, но я кинулась к крыльцу:

— Да подождите вы!

Я схватила женщина за руку, и та обернулась. Глаза сверкнули гневом, стали черными.

— Ишь, какая! — дернула она рукой, вырываясь. — Иди, сказала, пока собак на тебя не спустила!

На ее крик из дома выглянула девочка лет тринадцати.

— Мам, что случилось? — испуганно спросила она, сделав еще круглее и так большие карие глаза. В отличие от брюнетки-матери, она была рыжеволосой. Лицо девочки, ее шею и грудь густой россыпью покрывали веснушки.

— Иди домой, Гарта! — рявкнула уже на нее мать. — Мой полы, бездельница! Кто тебя замуж возьмет, если ты и этого не можешь? Тьфу, бестолочь! Рожей не вышла, так хоть хозяйку из тебя сделаю!

Глаза девочки влажно блеснули, и она юркнула обратно в дом, напуганная гневом матери. Мне стало жаль ребенка.

— Почему не вышла лицом? — спросила я, обращаясь скорее в никуда, чем к грозной хозяйке дома. — Вполне миленькая.

— Миленькая? — повернулась ко мне женщина, и косынка на ее голове качнулась, как хохолок на голове курицы. — Миленькая⁈ Тьфу, ты ржу на её лице видела? Как ведро старая, вся в пятнах этих рыжих! Проклял нас кто, что ли?

Хозяйка погрустнела, злость вся мигом улетучилась. Она как-то устало привалилась к стене и, вздохнув, спокойно и тихо сказала:

— Дернули ж меня демоны связаться с Пертом Рыжим. Вон как дочку мне испортил — вся в отца конопатая. Так еще и отец с него какой? Как пузатая я стала, так он за порог! Я, говорит, жениться то и не собираюсь, гулять ещё хочу. И сбежал, гад, в город на заработки. Я, говорит, деньги слать буду. Да разве ж я хоть медяк от него получила за все эти годы? Нет, сама все тяну. Нежить его загрызи!

Она стянула с головы косынку, вытерла взмокший лоб и посмотрела на меня.

— Ты то вон какая красавица, замуж хорошо выйдешь, как пить дать. А мою Гарту кто захочет с такими пятнами? Эх…

Я коснулась руки женщины в утешительном жесте, и она с благодарностью посмотрела на меня. Большая грудь высоко вздымалась, когда она глубоко дышала, сдерживая слезы.

— Думаю, я могу вам помочь.

— Неужто?

Я сунула руку в корзинку и извлекла на свет синевато-сиреневое зелье.

— Что это?

— Зелье от веснушек. Магиар Алиас говорит, что если пить такое раз в неделю на протяжении около полугода, то веснушки все пройдут, словно их и не бывало.

— Знаю, — кивнула женщина. — Но нет у меня денег на такое, оно же дорогое — жуть! Где я возьму столько? Мне бы дочке приданое собрать, не до зелий.

— Не обязательно платить деньгами, — улыбнулась я. Взгляд мой прошелся по двору, оценивая хозяйство. На глаза попались куры. — А много у вас яиц?

— Да полны корзины, я же продаю их на базаре каждую семидневицу.

— Тогда давайте так: вы нам даете два десятка яиц каждую неделю, а мы вам — зелье от веснушек.

Женщина прищурилась с подозрением:

— Неужто правда так можно?

— Почему бы и нет. Нам нужны яйца, а вам дочка красивая. И все будут довольны.

Ничего не ответив, женщина кинулась в дом. Спустя пару минут она вышла с туеском, в котором доверху лежали яйца.

— Я не знаю сколько тут, я плохо считаю, — сказала она, торопливо выкладывая яйца из туеска мне в корзинку. — Но, думаю, тут даже больше.

Я помогла ей и отдала бутылек с зельем. Хозяйка прижала его к груди, словно это была настоящая ценность. Губы ее тронула улыбка, грозная складка на лбу расправилась, и я вдруг отчетливо увидела, какой она была красавицей до того, как печали и тяжелый труд оставили на ней свои следы.

— Спасибо, — крикнула она мне, когда я выходила из калитки.

Я улыбнулась ей.

— Это, — донеслось до меня, когда я уже вышла на дорогу. — Меня Туна зовут!

Улыбаясь, я помахала ей рукой. Женщина махнула в ответ и быстро забежала на крыльцо, чтобы уже через мгновение скрыться в доме.

В следующих двух домах мне не повезло: в одном не оказалось никого дома, во втором не было желающих не то, что зелья купить, но и просто говорить со мной. И хотя у хозяина второго дома я и вызвала неприкрытый интерес, он все равно прогнал меня в грубой форме, окрестив приспешницей трупоеда. Народ, как я поняла, в деревне в целом не очень был дружелюбный. Может от того, что жизнь была тяжкая, а может от того, что просто недолюбливали зельеваров и их помощниц.