А потом незнакомец… вдруг оказался рядом со здоровяком. Экономным небрежным касанием отправил того отдыхать в самую глубь парковки и тут же метнулся к двум другим.
Я невольно провалилась в пси-режим, чтобы в деталях рассмотреть этого красавца…
Вообще я была впечатлена. По-полной.
Такую скорость я видела только в спарринге моего папы, Дрэго Зартона и его лучшего друга маршала Крейтона Грила лет десять назад, когда они ещё практиковали тренировки в полный контакт. Мои братья тоже экстра-быстрые, но этот бы их в скорости уделал, даже Дрейка.
Хорош… Моя самка облизнулась и сделала стойку. Шикарный самец. И даже плоский хвост его не портил. Он им такие кульбиты выкручивал, что воздух просто свистел вокруг.
Пока незнакомец тратил время на неожиданно ловко увернувшегося орса, я поддалась инстинктам и вметнувшейся злости.
Мою добычу отбирают!
То, что я уже в пси-режиме — удобно.
Легко отталкиваюсь от пола. Разворачиваю тело ботинками вперёд.
Прямо из-под руки скоростного незнакомца, сбиваю третьего с ног, придавая ему ускорение куда-то за синий флаер.
Мягко опускаюсь на ноги и отбрасываю ощетинившимся хвостом свои волосы с плеча.
Незнакомый орс смотрит на меня. Протягивает руку в сторону и в неё влетает идентификационная карточка. Моя карточка!
Хм, а он крутой псионик. Очень высокий уровень. Крайне высокий. Редкость среди орсов.
Кто ты, мать твою, такой?
Незнакомец крутит в длинных сильных пальцах мою чип-карту.
Вот ведь! Я хмурюсь. Точно моя. Похоже, во время прыжка вылетела из кармана.
Я ведь сотрудник дипломатического корпуса. Мне все эти проблемы совсем уж не упали.
И этот белобрысый не торопится мне её отдавать.
Вертит в пальцах, рассматривает. И хмыкает так задумчиво.
Я резко втягиваю воздух, чувствуя, что сейчас взорвусь от ярости.
Требовательно протягиваю ему руку.
— Отдай!
Глава 3. Схватка
Незнакомец снова хмыкает, задает эффектное кручение моей чип-карте в своей крупной руке с длинными красивыми пальцами. Иронично смотрит на мою вытянутую руку.
Я нетерпеливо сгибаю ладонь, и выразительно смотрю на него.
— Мирей Зартон, — с рычаще-низкой интонацией нараспев произносит он. — Я думал, сотрудники дипломатического корпуса отличаются вежливостью.
Я задерживаю дыхание, проваливаясь в лютое бешенство от… от всего! От его вмешательства, от всех этих наглых орсов, от… от реакции моей внутренней самки на него! Уставилась, похотливая, на эти пальцы, а от одного звука его голоса просто… ррр!
Да и сам он — эффектный, крупный, рельефный. Идеальный. С этим пронзительно-внимательным прищуром.
Но он орс! Этот факт перечеркивает все!
— Отдай. Мне, — суживаю я глаза, плавно перетекая в боевую стойку. — Это. Моё.
В его лице что-то меняется. Он окидывает меня быстрым взглядом. Из его глаз пропадает весёлость. Вот теперь моя самка делает настоящую стойку, считывая сразу: уловил мой переход в боеготовность, определил опасность и готов реагировать.
Вот и отлично! Надоели слюнтяи! Наконец-то хоть кто-то в этой белянской империи воспринимает меня всерьёз.
Я проваливаюсь в пси-режим ещё глубже. Выбрасываю экстра-линии, вспарывая под ним ультра-прочное покрытие парковки. Мой обманный манёвр достигает цели: мой противник инстинктивно отшатывается.
Мне только это и надо. Экстра-быстрой тенью скольжу к нему. Выхватываю карточку.
Отлично! Теперь нырок под его руку, скользящий шаг обманкой, и валить.
Нет! Моё запястье с сжатой чип-картой тонет в мощном кулаке, его другая рука вырывает карту. Разворот — я прижата к нему спиной. Горячее дыхание на моей шее.
— Быстрая, — выдыхает он.
Меня кроет. Мурашками по коже, реакцией неудовлетворенной самки, давно уже не позволяющей себе свалиться в нормальный гон, так как нет достойных самцов.
И лютым, испепеляющим бешенством от понимания: играет со мной!
Взрываюсь пси-режимом, выскальзываю из захвата, взлетаю вертикально вверх отталкиваясь от его рук. Приземляюсь в трёх шагах от него с чип-картой в руках.
Отличный маневр. Идеальный. Прямо, как папа показывал.
Смотрю прямо в суженные от бешенства глаза.
Он не двигается, я тоже. Я — потому что понимаю чётко, рванусь — догонит тут же. Он — это тоже понимает, ждёт — куда рвану.
Незнакомец переводит взгляд на что-то над моим плечом. Ну да. Мой хвост, ощетинившийся шипами, с выскочившем жалом — в боевом положении над плечом.
Да уж, вы тут такое вряд ли видели, беложаберники.
Ну да. Белый рихт. С настоящим колючим хвостом. С настоящим жалом. И нечего удивляться.
Впрочем, это всё лирика. Мне куда бежать-то? Да и надо ли?
Медленно прячу чип-карту в карман. Так же медленно выпрямляюсь, пряча жало и шипы, убирая хвост за спину.
Незнакомец внимательно следит за каждым моим движением.
Неожиданно его хвост резко рассекает воздух. Раздается характерный свист, а потом еще странные пощелкивания. Знаем. Слышали уже. Тут хвосты именно так разговаривают. Извращенцы. Жестами нормальными никто не пользуется.
Но мой хвост вдруг тоже решил меня удивить. Резко скрутился в спираль и выстрелил волной шипов. Это еще что такое? Шипы при соприкосновении друг с другом заскрипели и зашуршали почти как хвост орса.
Оппа! Не знала, что мы так можем. Орс тоже замер. Впился взглядом в моего гибкого красавца.
— Я благодарна вам за помощь, — решаю всё же проявить вежливость я и отвлечь его от рассматривания моего хвоста. — Хоть я ее и не просила, — все же не удерживаюсь от укола. — Мне пора. Доброго вечера.
Медленно разворачиваюсь. Направляюсь к своему ультрабайку, готовая отреагировать на малейшее движение всё ещё неподвижного незнакомца.
В своей неподвижности и молчаливости он выглядит ещё опаснее. Вообще-то, хищником в любых стычках всегда ощущала себя — я.
Первый раз я чувствую себя… добычей?
Это этого ярюсь сильней, но приструниваю себя. В данный момент, очевидно, я совершенно не контролирую ситуацию. Совершенно не ясно, кто это такой, да и выяснять я не собираюсь.
Продолжая следить за незнакомцем, тяну руку к своему шлему на сиденье ультрабайка…
Вот же быстрый, мать его!
Ни повышенная готовность, ни глубокий пси-режим, ни одно из всех моих умений — не помогают.
Я схвачена, обездвижена, вмята в крупное рельефное тело ненормально-быстрого самца.
Вжимает в себя. Коротко смотрит в глаза.
— За помощь я всё же возьму плату, — ухмыляется он.
И опять — не успеваю. Мои губы смяты жёсткими и властными губами.
Мать его, а я… поддаюсь давлению и довольному урчанию моей самки. Вцепляюсь в него в ответ. С голодным пылом отвечаю на поцелуй. Сплетаю язык с его требовательным языком. Поддаюсь напору и тут же кусаю в ответ. Улыбаюсь рычанию раззадоренного самца и растворяюсь под властью его жёстких губ.
Целуюсь с ним, как в последний раз, взахлёб, с голодным урчанием, ох, как же целуется, как напирает. Как рычит и сжимает сильно и сладко!
И тут я каменею. До меня доходит, с кем я целуюсь. Кому позволяю…
Я была до этого зла? Нет. Время истинной ярости пришло именно сейчас.
Шарашу его пси-ударом, отшвыривая от себя.
Он даже не упал, остался стоять, только нахмурился. Смотрит злобно исподлобья.
Вбиваю его экстра-линиями в пол, а сама на байк.
Твою ж… Он снова рядом! Хватает меня за хвост, но тут же отдёргивает руку. Оглядываюсь. Ну да. Незнакомец в полном шоке смотрит на свою ладонь, всю покрывающуюся мелкими капельками крови.
Перевожу взгляд на свой хвост: ого! До пушистого хвоста меня довёл, гад!
Вообще у рихтов это крайняя степень бешенства: когда на хвосте между шипами появляются множество тонюсеньких иголок, из-за которых шипастый хвост выглядит пушистым.
Пользуясь его замешательством, врубаю максимальную скорость. Плевать на шлем, плевать на всё. Сваливать! Надо сваливать!
