Дар горгульи (ЛП) - Абернати Рейчел

Мой человек сегодня идет медленно, хотя возвращается домой позднее, чем обычно. Она останавливается, чтобы поглазеть на витрины магазинов с красочными экспонатами. До Рождества осталось всего несколько дней, человеческого праздника, который я до сих пор не понимаю, несмотря на многие десятилетия, проведенные на Земле. Я думаю, что это должно быть время дарения подарков, но в этом каким-то образом замешан старый толстый человек, и все всегда кажутся торопящимися и обеспокоенными, а не радостными, как утверждают песни, которые постоянно звучат на улице.

Несмотря на расстояние, я вижу, как она тоскливо смотрит на огни и украшения в магазинах. Из моих ночных визитов я знаю, что у нее дома нет ничего похожего. Вот почему сегодня я готов пойти на самый большой риск. Мне повезло, что Ру не заметила этого, когда нашла меня. Если бы она это сделала, то, скорее всего, потащила бы меня обратно в башню за ухо, как мать-птица непослушного детеныша. Когда я следую за ней домой, я прижимаю свой подарок к груди и надеюсь, что он ей понравится. Я искал большую часть прошлой ночи, прежде чем нашел его выброшенным рядом с чьим-то мусорным баком. Сначала меня раздражало искать подарок – первый подарок, не меньше – в чьем-то мусоре, но я сказал себе, что это неважно. Что она добрая. Что она оценит намерение, стоящее за подарком, и, честно говоря, никогда не захочет знать его происхождение.

Когда осталось два квартала, я борюсь с желанием остаться рядом с ней и лечу вперед. Не стоит, чтобы она застала меня на пороге своего дома – ну, на пожарной лестнице. Поэтому мой единственный выбор – оставить ее одну на последние десять минут пути домой. Мне это не нравится. Твердый камень оседает в животе, когда я мчусь по крышам, скользя по улице к ее зданию.

У меня еще хватает здравого смысла проверить, нет ли соседей или неожиданных посетителей, прежде чем как можно мягче приземлиться на ее пожарной лестнице. Старый металл не рассчитан на то, чтобы выдержать кого-то вроде меня, и он скрипит подо мной, когда я осторожно подхожу к окну.

Мой подарок кажется маленьким и хрупким, когда я кладу его на подоконник, давая себе несколько коротких секунд, чтобы расположить его так, как я чувствую, лучше всего для нее. В своем воображении я представляю ее лицо, когда она поднимает его. Обычный человек может быть сбит с толку – даже напуган – если он найдет что-то неожиданное вне своего дома. Но не мой человек. Нет. Она каким-то образом поймет, что бояться не нужно. Она поймет, что это от кого-то, кто... кто заботится о ней. В моем воображении она улыбается, держа его. Я думаю, что в ее маленьких руках он будет выглядеть гораздо менее хрупким.

Я возвращаюсь на крышу напротив ее дома как раз в тот момент, когда она заворачивает за угол. Сердце колотится в груди, когда я смотрю, как она входит в парадную дверь. Я считаю секунды, ожидая, когда она поднимется по ступенькам внутрь и снова появится в своей квартире. Включается свет, и я обнаруживаю, что едва могу дышать, пока она ходит по дому. Проходят минуты, и я почти боюсь, что она вообще его не найдет, а потом... она его видит. Когда она окунает чайный пакетик в кружку, ее внимание привлекает какой-то звук снаружи – возможно, машина или животное, – и она поднимает глаза.

Она останавливается.

Смотрит.

Медленно движется к окну, затем останавливается рядом с ним, чтобы выглянуть наружу, как будто ожидая, что кто-то выскочит из тени. Она еще не знает, что у нее нет причин бояться темноты.

Она медленно поднимает оконное стекло. Когда высовывает голову, маленькие снежинки застревают в ее волосах. Хотел бы я быть достаточно близко, чтобы смахнуть их.

Она берет мой подарок, переворачивая его в руке. С этого расстояния я не вижу, как кружатся белые пятна в стеклянном шаре, но я знаю, что они это делают. Они выглядели, как маленькая снежная буря вокруг маленькой копии Эйфелевой башни. Та, что в шаре, отличается от настоящей – у этой маленькие нарисованные гирлянды, обернутые вокруг, как будто это одна из елок, что люди украшают каждый год к этому празднику. Небольшой баннер внизу гласил: «Joyeux Noël» – Счастливого Рождества. Основание, моя любимая часть, представляет собой праздничную сцену из маленьких магазинчиков с яркими огнями и счастливыми лицами, точно таких же, как те, мимо которых она проходит каждый вечер по дороге домой.

Она долго смотрит на мой подарок. Вертит его в руках снова и снова, пока я не убеждаюсь, что что-то не так. Это было не то. Я совершил ошибку.

И тут... она улыбается.

Я видел ее улыбку раньше, и представлял, как бы она выглядела, если бы улыбалась в этот момент. Тем не менее, от вида ее лица, радостного из-за моего подарка, дыхание перехватывает.

Я знаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы она снова улыбнулась.

Она отводит взгляд от шара, чтобы снова вглядеться в темноту, затем откидывается назад в своей квартире и закрывает окно.

Когда она отворачивается от окна – от меня – я уже знаю, что вернусь завтра с другим подарком.

Следующей ночью я едва опередил ее. Гейбл остановил меня, как только я проснулся от своего каменного сна. Он что-то подозревает, я знаю, поэтому, когда он попросил меня пойти на первую охоту этой ночью, я не мог отказаться из страха, что он будет давить на меня по какой-то причине. Я прекрасный охотник – один из лучших в моем клане, – но даже я никогда не выслеживал добычу так быстро, как сегодня. Поскольку еда моего клана была доставлена им в башню, я придумал оправдание, что все еще голоден и хочу поохотиться сам. Гейбл принял мою ложь, но выражение лица Ру говорило, что она этого не сделала. Тем не менее, она не остановила меня.

Я мчался по переулкам и по темным улицам, высматривая что-то новое, чтобы подарить моему человеку. Это оказалось гораздо сложнее, чем выслеживать птиц и крыс, и к тому времени, как я нашел что-то подходящее, то не был уверен, что успею вовремя. На самом деле, мое время настолько истекало, что мне пришлось скользить к ее пожарной лестнице после того, как она вошла в здание, и бежать обратно на свой насест через дорогу, прежде чем она успела добраться до своей квартиры.

На этот раз ее взгляд сразу устремляется в окно. Как и прошлой ночью, она медленно подходит, вглядываясь в темноту. Сегодня вечером я чувствую себя безрассудным, мой адреналин зашкаливает от гонки к ее дому, и на мгновение я думаю о том, чтобы поднять свое тело над линией крыши... позволить себе быть увиденным.

Но знаю, что так делать не стоит.

Подняв окно, она осторожно берет мой подарок в руку. Маленькая звездочка была той, которую человек повесил на праздничную елку, но маленькая веревочка наверху порвалась. Повинуясь импульсу, я перевязал ее длинной прядью своих собственных темных волос. Не думаю, что она сможет сказать, что это что-то, кроме тонкой веревочки, и что-то в моем сердце успокаивает осознание того, что она касается какой-то части меня. Сама звезда хорошо сделана, вырезана из дерева – не как те дешевые пластиковые, которые я отбросил в своих поисках. Когда она снова улыбается, я знаю, что сделал правильный выбор. Мой человек разборчив, и она может четко определить подарок высокого качества.

Что-то трескается в моей груди, когда она подносит украшение к лицу – прижимает его к щеке, словно он драгоценен. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Я люблю свой клан. Я предан им, и я бы умер за них.

Но это... даже не зная ее имени, я знаю, что то, что я чувствую к ней, не похоже ни на что, что я когда-либо знал раньше. Она будет моим домом, а я буду ее хранителем. Я буду защищать ее так, как может только мой вид. Я буду лелеять ее в своем сердце, чтобы она присутствовала и когда я бодрствую, и когда я сплю в камне.

И когда-нибудь... может быть, когда-нибудь... Она тоже будет меня ценить.

Таким образом проходит больше недели. Каждую ночь я приношу новый подарок и подношу его к ее окну до того, как она придет домой. Иногда я остаюсь с того момента, как она уходит из пекарни, и до тех пор, пока первые розовые полосы не проносятся по небу. В другие ночи у меня есть время только на то, чтобы оставить подарок на месте и бежать к своему клану. Но всегда, всегда я жду достаточно долго, чтобы убедиться, что она его найдет.