— Господин? Вы позволите?
— Проходи, Харита. Чем занималась её светлость в моё отсутствие?
Глава 20. День четвёртый
Алексион-Кэссим.
— Утром-то госпожа была на конюшнях, а потом я её из виду упустила, но вернулась она со стороны сада, так стражник сказал. А потом она снова в сад ходила, да не одна, а с этой Малией вместе. Но вели себя подозрительно, да по пути бывало оглядывались, и потому я шла сильно поодаль. А в какой-то момент обе исчезли! — на этом моменте своего рассказа Харита разводит руками и окургляет глаза. — Глядь, а на тропке-то пусто! Походила, я вокруг, походила, ничего и никого не увидела. Совсем уж там мелькать побоялась, а ну как госпожа заметила бы меня? Посему решила ждать, когда она появится. Ждала, ждала… да всё бестолку, а потом, как солнце высоко поднялось, я и вернулась. Уже тут узнала, что её светлость давно в своих комнатах закрылась. И не одна, а с Малией этой… с горничной.
— И что, больше никуда не выходила?
— Госпожа-то не выходила, да к себе вызывала. Я сразу и пошла. Она, значит, о чае распорядилась, да ужин в комнаты ей подать. И не на неё одну, а на двоих накрыть было велено!
— И кто же этот второй? — с каждым словом Хариты мои пальцы всё сильнее сжимают подлокотник кожаного кресла.
Если у неё тайный роман, то это бы, с одной стороны, многое объяснило. Влюблённые девушки сильно меняются…
Прикрываю глаза и начинаю чуть глубже дышать.
Я стараюсь рассуждать отстранённо и рационально, но у меня не выходит. Мысль о загадочном любовнике, к которому она бегает на свидания, свербит, мешая сосредоточиться и уловить то, что продолжает говорить служанка…
— …в том-то и дело, что не видела я никого. Может, в опочивальне, кто и был, да только кто ж меня дальше гостиной пустит? — продолжает тараторить Харита, а я стараюсь не пропустить ни слова. — Малия, вот с госпожой была, сидела там в углу, платья её светлости подшивала, вот уж кто всё знает!! Да только гадина молчит! Клещами из неё слова не вытащишь… вот если бы вы, господин, её выпороть приказали…
— Харита! Следи за языком! Не твоё это дело и не тебе решать. Если нечего больше сказать, ступай!
— Простите, господин. Ещё кое-что, было… — на мгновение задумывается, словно силится вспомнить детали: — Один раз они с Малией в прачечную спускались, да к вечеру Малия за лекарем этим бегала, что с её светлостью вместе приехал.
Лекарь? На мгновение напрягаюсь, но тут же вспоминаю утреннюю встречу с босой и вполне здоровой Эммилиной. Нет… с ней всё хорошо. Облегченно выдыхаю. Что лекарю могло понадобиться в её комнатах? А может быть дио Хэмис спешил не к ней, а к тому с кем Эммилина разделила вечернюю трапезу?
И не спросишь же напрямую. Сам дио не ответит, а вот Эммилина тут же узнает, что я что-то о ней выяснял. Мне бы этого не хотелось.
Задумываюсь, пытаясь сложить все части происходящего в единую картину. Но они упрямо не желают складываться. Мои инстинкты впервые идут вразрез с доводами рассудка. Что-то во всём этом не так… неправильно… я что-то упускаю.
* * *
Эмма
Завтрак проходит в полном молчании. Граф выглядит бледным, похоже, пары часов сна перед завтраком ему не хватило, но не нарушать же из-за этого собственные, выдуманные на эти десять дней “правила”… а я почти уверена, что распорядок дня, как и “нормы питания” граф ввёл исключительно ради меня.
Быстро доедаю свою кашу, запиваю чаем, желаю его сиятельству хорошего дня и покидаю малую трапезную. Малия встречает меня возле выхода в сад и передаёт щербатую миску с остатками еды: немного каши, какие-то шкурки, кости и мясные обрезки. Благодарю её и направляюсь в дальнюю часть парка оставить гостинцев для пушистой мелочи.
Юрко проникаю меж кустами и оказываюсь на нашей маленькой тайной полянке. Нахожу вчерашнюю пустую миску. Отставляю её в сторону, а на это же место ставлю мисочку полную еды. Отхожу немного и присаживаюсь на траву. Проходит совсем немного времени, как из-за кустов выглядывает любопытная мордочка. Сначала спешит проверить гостинцы и подкрепиться, а затем деловито семенит ко мне и останавливается, начав обнюхивать подол платья.
— Ах ты ж маленький обжорка. Разве ты не наелся?
Показываю пустую руку. Стараюсь не напугать животное и делаю всё плавно. Лисёнок или кто бы он ни был, урчит и тычется мордой в раскрытую ладонь.
— И что это значит? Хочешь поиграть?
Ставит передние лапы на колени и тянется мордочкой вверх. Не удержавшись, провожу рукой по мягкой шёрстке. Лисёнок не только не отстраняется, но и запрыгивает мне прямо на колени, пытаясь лизнуть лицо.
— Ну что ты… что ты! Давай я лучше тебя почешу, раз уж ты у меня такой ласковый. Вот так… вот так…
Животное ластится и позволяет мне насладиться мягким шёлком своего меха, опускаю голову, утыкаясь лбом в его загривок. Как же хорошо.
— Ваша светлость? Простите, что побеспокоила.
Не успеваю среагировать, как лисёнок молнией спрыгивает с колен и ныряет в куст. Там прижимается к земле и порыкивает. То ли боится, то ли угрожает. А скорее всего, так прикрывает страх.
— Ничего страшного, Малия. Что-то случилось?
— Нет, то есть да, госпожа. Вот, вы просили принести, — протягивает мне несколько сочных аниканов для Ночи.
— Благодарю.
— Пришла сказать, что скоро уже пора будет начинать собираться, — замечает пустые миски и тут же подхватывает их. — Позвольте, я отнесу это на кухню, а потом буду ждать вас в ваших комнатах.
— Хорошо, Малия. Тогда я прямо сейчас загляну на конюшни и приду.
Итак, главное испытание этого дня — бал в столичном дворце. Как бы пережить вот это вот всё? Вздыхаю и заглядываю под куст, откуда на меня взирает странный лисёнок.
— Я бы с большой радостью играла с тобой в саду весь день, малыш. Но кто ж мне позволит?
* * *
После ванны, где мне приходится провести не менее двух часов, Малия усаживает меня перед огромным зеркалом. Кресло позволяет опереться затылком на высокий мягкий подголовник, и я расслабляюсь, отдавшись ловким рукам горничной. Прикрываю глаза.
Из-за охоты на “призрака” я совсем не выспалась. И теперь ощущаю, как усталость и стресс последних дней берут надо мной верх.
Пока моё сознание покачивается меж сном и явью, Малия что-то делает с моими волосами и лицом. Очень хочется послать всё куда подальше, топнуть светлейшей ножкой и отправиться спать, наплевав на этикет, обязательные светские рауты и даже желания монарха… в мечтах я так и поступаю… а после сна иду в сад, забираю лисёнка и покидаю особняк Фрэй Дау, отправляясь домой, в моё собственное имение…
— Госпожа? Ваша светлость? Всё готово! — меня легонько трясут за плечо.
Лениво приоткрываю один глаз и тут же подпрыгиваю на месте. Сонная хмарь испуганно ретируется, пока я пытаюсь проморгаться, чтобы сбросить виде́ние. Но оно никуда не уходит и из зеркала на меня блёклыми круглыми глазами моргает странная кукла.
От обилия светлой розоватой пудры лицо кажется неестественным и меня тянет почесать его. Яркая малиновая помада, очевидно, не идёт мне по цвету, к тому же неприятно сушит губы. Перламутр поверх светлой пудры на глазах визуально изменил их контур, сделав какими-то птичьими и припухшими. На фоне этой вакханалии, брови кажутся ещё более "тяжёлыми". И всё бы ещё ничего, но у меня на голове высокая… нет, очень высокая, просто огромная и сложная причёска, которая давит обилием шпилек и украшений. Мои волосы и сами по себе тянут голову своей тяжестью, а со всем этим создаётся ощущение, что на макушке кто-то сидит. Окончательно добивают меня два накрученных толстых длинных локона, выпущенных от висков вперёд. Ндаа… я теперь выгляжу гораздо взрослее и болезненнее, а ещё, я стала чем-то неуловимо похожей на Дафну… — Вам нравится, госпожа?
— Ээмм… Малия, — решаю зайти издалека, — а ты уверена, что именно так благородным дэям положено выглядеть на балу?
